read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



актрисой, какой Порпора хочет тебя видеть. Тебя охватила лихорадка успе-
ха. Когда, бывало, ты пела, шагая по тропинкам Богемского Леса, ты виде-
ла мои слезы и сама плакала, умиленная красотой своего пения. Теперь
другое дело: ты смеешься от счастья и трепещешь от гордости, видя вызы-
ваемые тобой слезы. Ну, мужайся, Консуэло! Ты теперь prima donna [47] в
полном смысле этого слова!
- Не говори мне этого, друг мой, я никогда не буду такой, как она...
- и Консуэло указала жестом на Кориллу, певшую на сцене по ту сторону
декорации.
- Не пойми меня дурно, - возразил Иосиф, - я хочу сказать, что тобой
овладел бог вдохновения. Напрасно твой холодный рассудок, твоя суровая
философия и воспоминание о замке Великанов боролись с духом Пифона. Он
проник в тебя и полонил. Признайся, ведь ты задыхаешься от удовольствия.
Твоя рука дрожит в моей, твое лицо возбуждено, и я никогда еще не видал
у тебя такого взгляда, как в эту минуту. Нет! Когда граф Альберт читал
тебе греческие трагедии, ты не была так взволнована, преисполнена такого
вдохновения, как сейчас!
- Боже, какую ты причиняешь мне боль! - воскликнула Консуэло, вдруг
бледнея и вырывая свою руку из рук Иосифа. - Зачем ты произносишь здесь
его имя? Имя это священно и не должно раздаваться в этом храме безумия.
Это грозное имя ужасно, как удар грома, оно уносит в ночную тьму все ил-
люзии и все призраки золотых снов!
- Так вот, Консуэло, сказать тебе? - снова заговорил Иосиф после ми-
нутного молчания. - Никогда ты не решишься выйти замуж за этого челове-
ка.
- Замолчи! Замолчи! Я обещала ему!..
- Если же ты сдержишь обещание, ты никогда не будешь счастлива с ним.
Покинуть театр? Отказаться от артистической карьеры? Упустила момент! Ты
только что вкусила такую радость, что воспоминание о ней способно отра-
вить всю твою жизнь.
- Ты меня пугаешь, Беппо. Почему именно сегодня ты говоришь мне по-
добные вещи?
- Не знаю, я говорю словно помимо своей воли. Твое возбужденное сос-
тояние действует на мой мозг, и мне кажется, что, вернувшись домой, я
напишу нечто великое. Пусть даже не великое, все равно! Но в эти минуты
я чувствую себя гениальным...
- Как ты весел и спокоен, а я от твоих слов, опьяненная гордостью и
счастьем, испытываю острую муку, и мне одновременно хочется и смеяться и
плакать.
- Ты страдаешь, в этом я уверен, ты и должна страдать. В тот момент,
когда проявляется твоя сила, мрачные мысли охватывают и леденят тебя.
- Да, правда. Что же это значит?
- Это значит, что ты артистка, а взяла на себя какой-то долг, жесто-
кое обязательство, противное богу и тебе самой, - отказаться от ис-
кусства!
- Вчера еще мне казалось, что это не так, а сегодня я согласна с то-
бой. Но у меня расстроены нервы, такие волнения ужасны и гибельны. Я
всегда отрицала влияние нервов и их власть, всегда выходила на сцену,
сохраняя спокойствие, внимание и скромность. Сегодня я собой не владею,
и если бы в эту минуту мне надо было играть, я была бы способна и на ге-
ниальные безумства и на жалкие сумасбродства. Узда моей воли вырывается
из моих рук. Надеюсь, завтра я буду иною, ведь это волнение имеет что-то
общее с бредом и агонией.
- Бедный друг, боюсь, что отныне всегда будет так, или, вернее, наде-
юсь на это, ибо ты будешь действительно великой только в огне такого
волнения. Я слышал от всех музыкантов, от всех актеров, с которыми мне
приходилось встречаться, что без этого бредового состояния или этого
смятения они ни на что не способны, и вместо того чтобы с годами успоко-
иться, привыкнуть, они при каждом проявлении своей гениальности делаются
все более и более впечатлительными, все более и более возбужденными.
- Это великая тайна, - проговорила, вздыхая, Консуэло. - Не думаю,
чтобы тщеславие, зависть, низкая жажда успеха могли овладеть мной так
внезапно и в один день перевернуть все во мне вверх дном. Нет, уверяю
тебя, когда я пела молитву Зенобии и дуэт с Тиридатом, где страсть и
мощь Кафариэлло захватывали меня, как ураган, я забыла и о публике, и о
соперниках, и о себе самой - я была Зенобией, я думала о бессмертных бо-
гах Олимпа с чисто христианским жаром и пылала любовью к этому самому
добряку Кафариэлло, на которого, после того как опустится занавес, я не
могу смотреть без смеха. Все это очень странно, и я начинаю думать, что
драматическое искусство - вечная ложь, и бог в наказание присылает на
нас безумие, побуждающее верить в искусство и считать, что мы делаем вы-
сокое дело, вызывая иллюзии и в других. Нет, непозволительно человеку
злоупотреблять всеми страстями и волнениями действительной жизни, прев-
ращая их в игру! Богу угодно, чтобы мы сохраняли нашу душу здоровой и
сильной для настоящей любви, для полезных дел, а когда мы ложно понимаем
его волю, он карает нас безумием.
- Бог! Бог! Воля божья! Вот где тайна, Консуэло! Кто может постичь
его намерения относительно нас? Разве вложил бы он в нас с колыбели пот-
ребность, непреодолимое влечение к определенному искусству, если бы зап-
рещал нам служить тому, к чему мы призваны? Почему с детства не любил я
играть со своими сверстниками? Почему, как только был предоставлен само-
му себе, я стал заниматься музыкой с такой страстью, что ничто не могло
меня оторвать от нее, с такой усидчивостью, какая убила бы другого ре-
бенка моих лет? Отдых меня утомлял, труд вливал в меня жизненные силы.
То же было и с тобой, Консуэло. Ты мне сто раз говорила об этом; когда
один из нас передавал другому историю своей жизни, казалось, что он слы-
шит рассказ о себе самом. Поверь, во всем рука божья, и всякая сила,
всякое призвание к чему-либо есть воля господа, даже если нам неясна его
цель. Ты родилась артисткой; кто помешает тебе - убьет тебя или сделает
жизнь твою хуже смерти.
- Ах, Беппо! - воскликнула Консуэло, смущенная и почти растерянная. -
Я знаю, что бы ты сделал, будь ты действительно моим другом!
- Что же я должен был бы сделать, дорогая Консуэло? Разве моя жизнь
не принадлежит тебе?
- Ты должен был бы убить меня завтра же, как только опустится зана-
вес, и я в первый и последний раз в своей жизни проявлю себя истинной и
вдохновенной артисткой!
- Ах! Я предпочел бы убить твоего графа Альберта или себя, - с груст-
ной улыбкой промолвил Иосиф.
В эту минуту Консуэло подняла глаза на стоявшие перед нею кулисы и
окинула их озабоченно-печальным взглядом. Внутренность театра днем нас-
только не похожа на ту, какою она кажется издали при вечернем освещении,
что тот, кто не видел ее, даже не может себе этого представить. Нет ни-
чего грустнее, мрачнее и страшнее этого пустынного зала, погруженного во
мрак и тишину. Появись в одной из театральных лож, закрытых, словно мо-
гилы, какая-нибудь человеческая фигура, она показалась бы привидением, и
самый бесстрашный актер попятился бы от ужаса. Слабый, тусклый свет, па-
дающий сверху из слуховых окон в глубине сцены, косо стелется по лесам,
сероватым лохмотьям, пыльным подмосткам. На сцене глаз, лишенный перс-
пективы, не может привыкнуть к тесноте помещения, где должно действовать
столько людей, столько страстей, изображая величественные движения, вну-
шительные массовые сборища, необузданные порывы; такими они будут ка-
заться зрителям, а на самом деле они заучены, точно размерены, чтобы не
запутаться, не смешаться, не наткнуться на декорации. Но если сцена ка-
жется маленькой и жалкой, то, наоборот, высота помещения, отведенного
для стольких декораций и машин, кажется громадной, когда она освобождена
от всех этих полотен, изображающих облака, архитектурные карнизы или зе-
леные ветви, скрывающие от зрителя подлинную высоту помещения. Эта высо-
та, действительно несоразмерная, заключает в себе нечто суровое, и если,
попав на сцену, нам кажется, что мы в темнице, то, глядя наверх, мы ду-
маем, будто очутились в готическом храме, но в храме разрушенном или не-
достроенном - так все там тускло, бесформенно, причудливо, нескладно...
Лестницы, необходимые механику, висят без всякой симметрии, переплетаясь
по прихоти случая и протягиваясь без видимой причины к другим лестницам,
которых не различишь среди всяких бесцветных мелочей. Груды досок, неиз-
вестного назначения декорации, с изнанки кажущиеся бессмысленно размале-
ванными, веревки, свитые точно иероглифы, обломки, которым названия не
подберешь, блоки и колеса, словно предназначенные для каких-то неведомых
пыток, - все вместе взятое напоминает сны, которые снятся перед пробуж-
дением, когда видишь какие-то несуразности и делаешь напряженные усилия
понять, где находишься. Все туманно, все расплывчато, все, кажется, го-
тово рассеяться. Вот виден человек, спокойно работающий на балках, и ка-
жется, что он повис на паутине. Его можно принять и за моряка, карабкаю-
щегося по снастям корабля, и за гигантскую крысу, подтачивающую и грызу-
щую прогнившие срубы. Слышны слова, доносящиеся неизвестно откуда. Они
произносятся в восьмидесяти футах над вами, и необычная звучность эха,
притаившегося во всех углах этого фантастического купола, доносит их до
вашего уха отчетливо или неясно, смотря по тому, сделаете ли вы шаг впе-
ред или шаг в сторону, отчего меняются акустические условия. Ужасающий
шум, за которым следует продолжительный свист, внезапно потрясает под-
мостки. Что это? Рушатся своды? Трещит и падает хрупкий балкон, погребая
под своими обломками бедных рабочих? Нет, это чихнул пожарный или кошка
бросилась в погоню за добычей через пропасти этого висячего лабиринта.
Пока вы не привыкнете ко всем этим предметам и ко всем этим шумам, вам
страшно: вы не знаете, в чем дело, не знаете, против каких невероятных
призраков вам нужно вооружиться самообладанием. Вы ничего не понимаете,
а то, чего нельзя распознать глазом или сознанием, то, что неопределенно
и неизвестно, приводит в смятение логику чувств. Попав в первый раз в
подобный хаос, благоразумнее всего представить себе, что вас ожидает ка-
кой-то безумный шабаш в таинственной лаборатории алхимика [48].



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 [ 165 ] 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.