Чтение 165–й страницы книги ~Посмотри в глаза чудовищ~

Он среди ночи начинал камлать так, что соседи стучали в потолок.
Он выпил всю водку и весь одеколон. Зато его пророчества отличались
чрезвычайной точностью и конкретностью - куда там Нострадамусу: Так,
например, он сказал: "Как в тундре ночь наступит, главного человека в
яму уронят, однако. Поминать будем!.."

- Слушай, Степаныч,- зашептал Гаврилов, - Мой Ермолай сегодня меня
опять за водкой погнал. Без нее камлать не может. А я не выспался,
идти неохота, холод собачий, ну и говорю: чего, говорю, вы так много
пьете? А он и отвечает: скорого, мол, из нижнего мира выйдут чудовища
и всех пожрут. Так что же, насухую помирать, что ли?..

- Придется насухую, - сказал я, - потому что в буфет мы уже не
успеваем.

- Так у меня с собой, - сказал Гаврилов. - Два "Тройных" и
"Ландыш".

Аннушка оглянулась.

- Хорошо, что люди не слышат.

- Моя прекрасная леди,- сказал Гаврилов,- в этой компании
употребление "Тройного", а также чифиря или политуры человека не
роняет. Его роняет другое:

Мы не стали развивать тему, потому что прозвенел звонок.

Певица переоделась. Теперь на ней было черное бархатное платье с
серебряной отделкой.

- Я хочу представить вам поэтов, чьи судьбы сложились трагически.
Осип

Мандельштамм:

И она пела их, чьи судьбы сложились трагически: Осипа, Марину,
раннего

Владимира (хотя у раннего-то с судьбой все было в порядке; это
поздний расплатился:), Сашу Черного. И вдруг: я замер. - Милый
мальчик, ты так весел, так светла твоя улыбка, Не проси об этом
счастье, отравляющем миры. Ты не знаешь, ты не знаешь, что такое эта
скрипка:

Я на миг перестал понимать, где я нахожусь. Всего этого просто не
могло быть: но было. :Что такое темный ужас начинателя игры.

Наверное, все в этом зале знали, чьи это стихи. И запой она "Боже,
Царя храни:" - не было бы такой реакции. Нет, ничего не произошло.
Никто не вскочил, не закричал, не предался рукоплесканию. Просто мы
все оказались в совершенно другом мире. Пусть на минуту. Пусть
огороженные стенами:

Я развернул букет, и мы с Аннушкой поднялись на сцену. Волнение я
испытывал чрезвычайное.

- Спасибо вам: - и наклонился, чтобы поцеловать руку.

- У вас лицо Гумилева,- тихо сказала певица.

- Меня даже зовут так же,- ответил я.

- А вы знаете, за что на самом деле его убили? - вдруг сказала
она. - Среди чекистов было множество фанатичных поклонников Блока...
"Двенадцать", "Скифы"... и они принесли Гумилева в жертву на его
могиле:

Я почувствовал, как пальцы Аннушки впиваются в мой локоть. Так что
делиться своими сображениями я не стал.

12.

Бог создал сильных людей и слабых людей,

но пришел полковник Кольт и все опошлил.

Конан Киммерийский

Он ушел сразу, без обычной процедуры, и сразу увидел барона. Барон
стоял на палубе небольшого катера. Небо было синее, но солнце еще не
поднялось.

Холодный ветер бил ему в лицо, раздувал полы длинного кожаного
пальто, забирался под воротник. По серой реке навстречу плыли рыхлые
серые льдины.

Темные щетинистые берега: И вдали, совершенно ни к селу ни к
городу - белая светящаяся башня с зубчатым венцом, похожая на
шахматную ладью. Все было утрировано, повышенно четко, будто каждый
предмет рассматривался через толстую лупу, которая не только
увеличивает, но и искажает, искривляет, выпячивает: И башни, конечно,
видно не было, но барон знал, что она там, и представлял ее себе
именно так. В действительности же башня стояла посреди заросшей
больным тонким подлеском пустоши, где раскиданы были какие-то ржавые
бочки, железные рамы, фермы подъемных кранов, где утонули в крапиве
рельсовые колеи, где только бетонную дорогу недавно обновили, набросав
свежие плиты поверх раздавленных: Сама башня была железобетонным
цилиндром с решетчатыми галереями в два яруса, железными лестницами
меж ними, и больше всего походила на недостроенную дымовую трубу
исполинской электростанции. К ней примыкало плоское приземистое здание
промышленного вида без окон, с фонарями на крыше; к нему и подходила
бетонка. Два не совсем обычных человека охраняли все это, но в чем
состояла необычность стражей, Николай Степанович решил не выяснять:

Он вернулся и долго сидел молча. Потом увидел, что руки его сжаты
в кулаки, и заставил себя чуть расслабиться. Мысли барона были,
конечно, недоступны, но настроение улавливалось. Оно было
красно-черным, мрачно-торжественным, решительным, победным. Почти
физически ощущалось, что он задумал и что хотел исполнить. А зачем: но
этот вопрос барон не любил.

Успеть перехватить. Как?

Ближайший рум - в полутора тысячах верст:

Рука сама скользнула в карман. Карточка Коломийца.
Охранное-розыскное агентство "Джин".

- Евгена Тодосовича: Пусть позвонит по номеру: Да, немедленно.

Звонок.

- Коломиец, это я. Ты можешь организовать чартер в Нижневартовск?
Человек на шесть. Разумеется. Прямо сейчас. Хорошо, жду: Через полтора
часа?

Устроит.

Тигран, Брюс, Илья, Василий. Гусар. В одну машину. Василий за
рулем. Водитель от Бога. На поворотах не тормозит. Коломиец уже на
углу, огромный.

Потеснимся: Опять светает. Невнятные сумерки. Дождь.

Внуково.

Не сюда: Ага.

Коломиец расплачивается, расписывается. Посадка в маленький
"мистраль".

И ты с нами, Тодосович? Да.

Пилоты не удивлены, стюардессы тоже. В Нижневартовск: богатый
край, край богатых: могли бы просто купить самолет:

Короткий разбег, взлет. Дождь ритмично вспыхивает рубином. Мгла
набрякших облаков.

Очень круто вверх.