скажет. Ведь правда, дружище? Ты скажешь нам? Жид ты, так твою мать, или
нет?
такой! Мне главное, чтобы тебя здесь не было!
собирался ее отпускать. Он ударил маляра о стену с такой силой, что у того
перехватило дыхание.
сейчас начнется самое страшное.
в солнечное сплетение раз, два, три, четыре раза, а потом добавил коленкой
по яйцам. Прижатый затылком к стене, маляр мог оказать лишь незначительное
сопротивление, но и этого он не сделал, безропотно снося наказание со
слезами боли на глазах. Сквозь их пелену он смотрел в пространство
удивленным взглядом, и с каждым ударом изо рта у него вырывался короткий
всхлип.
на него! Он абсолютно трахнутый.
маляра обмякло и упало бы, если б Толланд не прижимал его к стене, а лицо
становилось все более безжизненным с каждым ударом.
ничего не чувствует.
Толланд.
попятилась, освобождая своему предводителю место для развлечений. Ирландец
замолчал, а новых возражений не предвиделось. Несколькими ударами Толланд
сбил маляра с ног. Потом он принялся пинать его. Жертва обхватила руками
голову и свернулась калачиком, стараясь, насколько это возможно, укрыться от
ударов. Но Толланд не желал мириться с тем, что лицо маляра останется целым
и невредимым. Он наклонился над ним, оторвал его руки от лица и занес для
удара свой тяжелый ботинок. Однако прежде чем он успел привести свое
намерение в исполнение, его бутылка упала на асфальт и разбилась вдребезги.
Он повернулся к Ирландцу.
он уже сожалеет о содеянном.
дырявый, остановить?
диссидента.
маляра и двинулся к Ирландцу. Маляр тем временем перевернулся на живот и
пополз в сторону. Кровь текла у него из носа и из открывшихся ран на лбу.
Никто не сдвинулся с места, чтобы помочь ему. Когда Толланд был на подъеме,
как сейчас, ярость его не знала пределов. Любое живое существо,
подвернувшееся ему под руку - будь то мужчина, женщина или ребенок, -
жестоко расплачивалось за свою нерасторопность. Он крушил кости и черепа, не
задумываясь ни на секунду, а однажды - меньше, чем в двадцати ярдах от этого
места - воткнул одному человеку в глаз острый край разбитой бутылки - в
наказание за то, что тот слишком долго на него смотрел. Ни к северу, ни к
югу от реки не было ни одного картонного городка, где бы его не знали и где
бы не возносили молитвы о том, чтобы их миновало его посещение.
был не прав и теперь прошу у тебя прощения.
знаком со способами его умасливания. Самый лучший из них - многословные
извинения, произнесенные в присутствии как можно большего числа членов
племени. Стопроцентной гарантии это средство не давало, но сегодня оно
сработало.
яйца.
маляр успел отползти в сторону, он испустил нечленораздельный яростный рев,
и те, кто стоял в одном-двух ярдах от линии, соединявшей мучителя и жертву,
почли за благо ретироваться. Толланд не торопился. Он смотрел, как едва
живой маляр с трудом поднялся на ноги и, шатаясь, пошел среди хаоса коробок
и разбросанных постельных принадлежностей.
цветными мелками на бетонных плитах. Когда маляр приблизился, он как раз
сдувал пастельную пыль с очередного шедевра. Углубившись в свое искусство,
он и не подозревал об избиении, привлекшем внимание остальных, но теперь он
услышал, как голос Толланда, эхо которого отдавалось во всем проходе, зовет
его по имени.
в оспинах; уши торчали, словно ручки велосипедного руля. Однако взгляд его
был ясным, и ему потребовалась лишь одна секунда, чтобы осознать возникшую
перед ним дилемму. Если он остановит истекающего кровью человека, он
приговорит его к смерти. Если он не сделает этого, он приговорит к смерти
себя. Чтобы выиграть немного времени, он изобразил озадаченный вид и
приложил руку к уху, словно не расслышал приказ Толланда.
тот убирался ко всем чертям, и поскорее.
Понедельника. Она была срисована с газетного фото большеглазой старлетки,
которая позировала с коала на руках. Понедельник изобразил девушку с
любовной тщательностью, но медведь превратился в немыслимый гибрид с
единственным горящим глазом в задумчивой печальной голове.
отталкивая человека от края картины. - Пошел отсюда, - сказал он, - а то он
мне тут все испортит! Убирайся, кому говорю! - Он толкнул еще сильнее, но
человек был словно прикован к этому месту. Болван, ты же все зальешь кровью!
искупить свою вину.
Толланд тем временем приблизился к маляру, который так и не сдвинулся со
своего места на краю разрисованной плиты.
о тщательно нарисованное лицо. Понедельник протестующе застонал, видя, как
яркие мелки превращаются в серо-коричневую пыль.
полную мелков жестянку из-под табака, Толланд примерился пнуть ее, но
Понедельник, вырвавшись из рук Ирландца, бросился на ее защиту. Пинок
Толланда пришелся мальчику в бок, и он покатился в разноцветной пыли. Ударом
ноги Толланд отбросил жестянку вместе с ее содержимым и изготовился второй
раз поразить ее защитника. Понедельник сжался, ожидая удара, но он так и не
был нанесен. Между намерением Толланда и приведением его в исполнение возник
голос маляра.
бегства, пока Толланд разбирался с Понедельником, но он по-прежнему стоял у
края картины, хотя глаза его теперь были устремлены не на нее, а на вандала.
рана в его спутанной бороде.
человека среди зрителей, который не знал бы об этом. Забава, которая могла