этом беспорядке она обнаружила поэзию. В обоих концах прохода, образо-
ванного задними декорациями, помещались глубокие черные кулисы, где от
времени до времени, словно тени, проскальзывали какие-то человеческие
фигуры. Вдруг она увидела, что одна из этих фигур остановилась, словно в
ожидании, и, как ей показалось, поманила ее.
тебя, что начинают репетировать третий акт.
ла разглядеть, так как он отступил к стене. Но когда она была в трех ша-
гах от него и собиралась было обратиться к нему с вопросом, он быстро
проскользнул мимо соседних кулис в глубь сцены, за задние декорации.
ностью, с какою этот человек скрылся. - Не знаю почему, но он испугал
меня.
ее снова охватило прежнее восторженное вдохновение. Уже собравшись ухо-
дить, она захотела надеть накидку, но, ослепленная внезапным потоком
света, - над ее головой внезапно открыли слуховое окно, и косой луч за-
ходящего солнца упал прямо перед нею, - не смогла сразу найти накидку.
Из-за внезапного перехода от окружавшего ее мрака к свету она в первую
минуту ничего не видела и два-три шага сделала наугад, как вдруг очути-
лась возле того самого человека в черном плаще, который напугал ее за
кулисами. Видела она его неясно, но ей показалось, что она узнает его. С
криком бросилась она к нему, но он уже исчез, и она напрасно искала его
глазами.
на какую-нибудь декорацию?
за собой.
уголка. Иосиф помогал ей в поисках, уверенный, однако, что она ошиблась.
А в это время Порпора с нетерпением звал ее, чтобы отвезти домой. Консу-
эло не нашла никого, кто хоть скольконибудь напоминал бы Альберта. Когда
же, выйдя наконец из театра со своим учителем, она увидела всех, кто од-
новременно с нею был на сцене, то заметила несколько плащей, довольно
похожих на тот, который поразил ее.
его видела, он был здесь.
мом деле граф Альберт, он заговорил бы с тобой, а ты уверяешь, что этот
человек два раза убегал при твоем приближении.
маю, как ты, - то было видение. Должно быть, с ним случилось какое-ни-
будь несчастье. О! Как бы мне хотелось сейчас же уехать, бежать в Боге-
мию! Я уверена, что он в опасности, он зовет меня, он меня ждет!
дил тебя своим безумием. Твое возбужденное состояние во время репетиции
предрасположило тебя к таким видениям. Опомнись, умоляю тебя, и будь
уверена: если граф Альберт в Вене, он еще сегодня, живехонький, прибежит
к тебе.
оставив позади старого Порпору; маэстро на этот раз ничего не имел про-
тив того, что она забыла о нем и занялась разговором с юношей. Но Консу-
эло так же мало думала об Иосифе, как и о маэстро. Она бежала, вся запы-
хавшись, добралась до дома, тотчас же поднялась в свою комнату и никого
не нашла. Иосиф справился у прислуги, не спрашивал ли кто Консуэло в ее
отсутствие. Никого не было и никто не пришел: Консуэло напрасно прождала
целый день. Вечером и до самой поздней ночи она разглядывала всех запоз-
далых прохожих, проходивших по улице. Ей все казалось, что кто-то нап-
равляется к ее двери и останавливается. Но все проходили мимо, один рас-
певая, другой по-стариковски кашляя, и терялись во мраке.
следующее утро, успокоившись, она призналась Иосифу, что в сущности не
рассмотрела ни одной черты лица человека, о котором шла речь. Общее впе-
чатление от фигуры, покрой плаща и манера его носить, бледность, чернота
на подбородке - это могло быть и бородой и падавшей от шляпы тенью, сгу-
щенной благодаря странному освещению театра, - все это смутно напоминало
Альберта, и Консуэло, обладавшая пылким воображением, убедила себя, буд-
то видела молодого графа.
- сказал Иосиф, - его небрежная одежда, длинная борода, черные волосы не
могли бы не привлечь внимания повсюду снующих людей. А я всех расспраши-
вал, не исключая и швейцаров театра, которые не пропускают за кулисы ни
единого человека, не известного им лично или не имеющего на это разреше-
ния. Но никто в тот вечер не видел за кулисами никого постороннего.
думала об Альберте и ясно себе его представила. Кто-то появился передо
мной, и я вообразила, будто это Альберт. Неужели моя голова так ослабе-
ла? Несомненно, крик вырвался у меня из глубины сердца, и со мной прои-
зошло нечто весьма необычайное и очень нелепое.
тами. Повторяй свою роль и думай о завтрашнем дне.
направлявшихся к площади. То были коренастые, здоровенные, загорелые лю-
ди, с длинными усами, с голыми ногами, обутыми в подобие античных котурн
с перекрещивающимися ремнями, в остроконечных шапках, с четырьмя писто-
летами за поясом, с обнаженными руками и шеей, с длинным албанским кара-
бином в руках; на них были накинуты широкие красные плащи.
Но у нас ведь не масленица, насколько мне известно.
не скоро придется увидеть их снова, если богу будет угодно продлить
царствование Марии-Терезии. Поглядите, с каким любопытством, хотя и не
без примеси отвращения и страха, рассматривает их народ. Вена видела,
как они стекались сюда в тяжкие и горестные для нее дни, и тогда она
встречала их более радостно, чем сегодня; теперь она смущена и пристыже-
на тем, что обязана им своим спасением.
зывали в Богемии, где они натворили столько бед? - спросила Консуэло.
кроатских разбойников, которых знаменитый барон Франц фон Тренк, двою-
родный брат вашего друга, барона Фридриха фон Тренка, освободил, или,
скорее, поработил с невероятной смелостью и ловкостью, дабы создать из
них регулярные войска МарииТерезии. Смотрите, вот он, этот наводящий
ужас герой, этот Тренк - Опаленная Пасть, как прозвали его наши солдаты,
знаменитый партизан, самый хитрый, самый предприимчивый, самый необходи-
мый в печальные годы войны, величайший хвастун и величайший хищник свое-
го века, - но в то же время самый смелый, самый сильный, самый энергич-
ный, самый сказочно отважный человек новейших времен! Это он, Тренк-гра-
битель, дикий пастырь кровожадной стаи голодных волков.
прусский кузен. Ярко-красный плащ, застегнутый у шеи рубиновым аграфом,
распахиваясь, обнаруживал у него за поясом целый музей турецкого оружия,
усыпанного драгоценными камнями. Пистолеты, кривые сабли, кортики - все
было тут, чтобы придать ему вид самого ловкого и решительного убийцы.
Вместо султана на его шапке красовалось как бы древко маленькой косы и
на нем - четыре отточенных лезвия, спускавшиеся почти до лба. Он был
страшен. Взрыв бочонка с порохом изуродовал его лицо, придав ему нечто
дьявольское. "Нельзя смотреть на него без содрогания", - гласят все ме-
муары того времени.
ло, с ужасом отводя в сторону глаза. - Богемия долго будет помнить его
поход: сожженные, разрушенные города, замученные старики и дети, опозо-
ренные женщины, истощенные контрибуциями деревни, опустошенные поля,
уведенные или истребленные стада, повсюду разорение, отчаяние, убийство
и пожар... Бедная Богемия! Вечное поле брани, театр самых разных траге-
дий!
добавил каноник. - Франц фон Тренк возобновил в ней свирепые насилия
времен Яна Жижки. Непобедимый, как и Жижка, он никому не давал пощады. И
страх перед его именем был так велик, что его авангарды брали приступом
города в то время, когда он сам находился еще в четырех милях от них, в
схватке с другими врагами. Про него можно сказать, как говорили про
Атиллу: "Трава уж никогда не вырастает там, где ступил его конь". Побеж-
денные будут проклинать его до четвертого поколения. [49]
ли, как его кроатские гусарывеликаны проходили мимо их окон, ведя под
уздцы его великолепных коней в богатых попонах.
его богатстве, - заметил каноник. - Мулы, телеги, нагруженные оружием,
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Посняков Андрей
Сертаков Виталий
Мороз Александра
Шилова Юлия