когда они ступили на французскую землю, и неизвестно, что с ними ста-
лось.
что сталось с этими шевалье, и, если понадобится, просить у вас правосу-
дия.
отношению к некоторым лицам, обращалась у нее в грубость, - так вот ради
чего вы нас беспокоите среди великих забота которые волнуют нас? Это по-
лицейское дело! Но, сударь, вы прекрасно знаете или должны, по крайней
мере, знать, что у нас нет больше полиции с тех пор, как мы не в Париже.
незачем обращаться к полиции, чтобы узнать, где находятся д'Артаньян и
дю Валлон, и если вашему величеству угодно будет спросить об этом госпо-
дина кардинала, то господину кардиналу достаточно будет порыться в своей
памяти, чтобы ответить.
тельной миной, которая была ей так свойственна, - мне кажется, вы спра-
шиваете его сами.
идет о господине д'Артаньяне, о господине д'Артаньяне! - повторил он,
стараясь всколыхнуть в королеве воспоминания женщины.
а именно, что сталось с этими двумя шевалье. Они выказали неповиновение
и за это сейчас арестованы.
отвечая Мазарини, - освободить изпод ареста господина д'Артаньяна и гос-
подина дю Валлона.
ся, - ответила королева.
чтобы оказать услугу вашему величеству, - сказал Атос, кланяясь с досто-
инством и отступая на два шага в направлении двери.
заметно побледнела, готовая уже произнести суровое слово.
ответил Атос. - Бедный король! Он был только слабохарактерен и за это
был слишком строго наказан своими подданными. Троны в наши дни расшата-
лись, и преданным сердцам стало опасно служить государям. Д'Артаньян ез-
дил в Англию уже во второй раз. В первый раз ради чести одной великой
королевы; во второй раз - ради жизни великого короля.
тинный смысл которого был ясен, несмотря на то что вообще королева хоро-
шо умела притворяться, - нельзя ли сделать что-нибудь для этих шевалье?
тил Мазарини.
дарь?
он все понял с полуслова, - вы можете быть спокойны. Ваше желание будет
исполнено.
увижусь с моими друзьями, не так ли, ваше величество? Я верно понял ваши
слова?
Другого я не знаю, - ответил Атос высокомерно.
вы получили то, что желали получить, и мы узнали то, что желали узнать.
он выйдет из дома.
величество, даете мне приказание, о котором я намеревался просить. Эти
головорезы, воскрешающие традиции прежнего царствования, чрезвычайно для
нас вредны. Двое из них уже арестованы, - присоединим к ним третьего.
что-то, поразившее его, словно какая-то угроза.
ния, в особенности когда ему было ясно сказано, что он увидится со свои-
ми друзьями. Он стал ждать в одной из смежных с приемной комнат, рассчи-
тывая, что к нему приведут сейчас д'Артаньяна и Портоса или что за ним
придут, чтобы отвести его к ним.
него вошли парижские депутаты, которые явились, чтобы засвидетельство-
вать свое почтение королеве и прийти договориться о месте, где будет
происходить совещание. Тут были советники парламента, президенты, адво-
каты, среди которых затерялось несколько военных. За воротами их ожидала
внушительная свита.
он кого-то узнает, как вдруг он почувствовал чье-то легкое прикосновение
к своему плечу.
нить меня.
Это был Арамис. Он дружески кивнул графу.
ему свою шпагу эфесом вперед, - вот моя шпага. Будьте добры сберечь мне
ее, чтобы снова возвратить, когда я выйду из тюрьмы. Я ею дорожу. Она
была вручена моему деду королем Франциском Первым. В былое время рыцарей
вооружали, а не разоружали... А теперь куда вы поведете меня?
начит вам местопребывание.
даже не был замечен. Он ничем не нарушал течения событий, и депутации,
посланной городом Парижем, было торжественно объявлено, что ее сейчас
введут к королеве. Королева приняла ее, молчаливая и надменная, как
всегда; она выслушала просьбы и мольбы депутатов, но когда они кончили
свои речи, лицо Анны Австрийской было до такой степени равнодушно, что
никто не мог бы сказать, слышала она их или нет.
расно слышал все, о чем просили депутаты: они просто-напросто требовали
ею отставки.
ной, он заговорил:
тить бедствия ее подданных. Я сделал все, что мог, чтобы смягчить их;
тем не менее народ, как вы говорите, приписывает их мне - бедному чуже-
земцу, которому не удалось расположить к себе французов. Увы, меня не
поняли, это потому, что я явился преемником величайшего человека, кото-
рый когда-либо поддерживал скипетр французских королей. Воспоминания о
Ришелье делают меня ничтожным. Если бы я был честолюбив, я попытался бы
(наверное, тщетно!) бороться против этих воспоминаний; но я не честолю-
бив и хочу сейчас это доказать. Я признаю себя побежденным и сделаю то,
чего желает народ. Если парижане и виновны, - за кем нет вины, господа!
- то Париж уже наказан: довольно было пролито крови, достаточно бедствий
постигло город, лишенный короля и правосудия. Не мне, частному лицу,
становиться между королевой и ее страной. Так как вы требуете, чтобы я
удалился, - ну что ж... я удалюсь...
чен и совещание излишне. Остается только препроводить Мазарини под креп-
кой стражей на какую-нибудь дальнюю границу и следить за тем, чтобы он
где-нибудь не перешел ее обратно.
- Как вы, люди военные, всегда торопитесь! Надо еще договориться о про-
торях и убытках.
знакомому Сегье, - вы откроете совещание, которое состоится в Рюэе. Сло-
ва господина кардинала глубоко взволновали меня, - вот почему я не отве-
чаю вам более пространно. Что касается того, оставаться ему или уходить,