Чтение 167–й страницы книги ~Виконт де Бражелон или десять лет спустя~

леса.

Тогда тихие разговоры, летучие намеки, приглушенный смех сменились
громкими криками: веселье охватило всех, от лакеев до принцев. Поднялся
шум, хохот. Сороки и сойки разлетались во все стороны; зяблики и синицы
поднимались целыми тучами, а лани, козы и олени с испугом уносились в
заросли.

При въезде в город король и принцесса были встречены дружными криками
толпы. Принцесса поспешила к супругу. Она инстинктивно понимала, что
принц слишком долго не принимал участия в общем веселье. Король отпра-
вился к королевам; он сознавал свою обязанность вознаградить их или, по
крайней мере, одну из них за свое отсутствие.

Но принц не принял супругу. Ей сказали, что он спит. Короля встретила
не улыбающаяся Мария-Терезия, а Анна Австрийская, вышедшая в галерею;
она взяла его за руку и увела к себе.

О чем они говорили или, лучше сказать, что королевамать говорила Лю-
довику XIV, - этого никто никогда не узнал; об этом можно было только
догадываться по расстроенному лицу короля, когда он вышел от матери.

Но наша задача все истолковать и сообщить наши толкования читателю, и
мы не выполнили бы этой задачи, если бы читатель не узнал ничего о со-
держании этой беседы. Все это мы помещаем в следующей главе.

XVIII

ОХОТА ЗА БАБОЧКАМИ

Король, придя к себе, чтоб отдать кое-какие приказания да кстати и
собраться с мыслями, нашел на туалете записку, написанную, по-видимому,
измененным почерком.

Он вскрыл ее и прочел:

"Приходите поскорее, мне надо очень многое сказать вам".

Король и принцесса расстались так недавно, что трудно было понять,
как "многое" успело накопиться после того "многого", что они сказали
друг другу по дороге из Вальвена в Фонтенбло.

Торопливый почерк записочки заставил короля призадуматься. Он слегка
оправил свой костюм и пошел к принцессе.

Принцесса, не желая показать, что ждет его, вышла со своими дамами в
сад.

Узнав, что принцесса отправилась на прогулку, король подозвал нахо-
дившихся поблизости придворных и пригласил их с собой.

Принцесса устроила охоту на бабочек на просторной лужайке, окаймлен-
ной гелиотропами и дроком. Она смотрела, как бегали ее молоденькие быст-
роногие фрейлины, а сама с нетерпением ждала короля.

Скрип шагов по песку заставил ее обернуться. Людовик XIV был без шля-
пы; взмахом трости он сшиб бабочку, которую поднял с травы шедший с ним
де СентЭньян.

- Видите, принцесса, я тоже охочусь за бабочками, - сказал он, подхо-
дя. - Господа, - прибавил он, оборачиваясь к своей свите, - займитесь
охотой и принесите добычу своим дамам.

Это значило - отойдите от нас подальше.

Забавно было видеть, как старые почтенные вельможи, давно забывшие о
стройности и изяществе, принялись бегать за бабочками, теряя шляпы и ко-
лотя тростями кусты мирта и дрока, точно они сражались с испанцами.

Король подал руку Принцессе и проводил ее в открытую беседочку,
что-то вроде хижины, задуманной робким гением какого-то неведомого мас-
тера, который положил начало причудливому и фантастическому в суровом
стиле тогдашнего садоводческого искусства.

Этот навес, украшенный вьющимися розами и настурцией, возвышался над
скамьей без спинки и, был поставлен так, что сидевшие под ним, находясь
посреди лужайки, видели все вокруг и были видны со всех сторон, но слы-
шать их не мог никто, ибо непрошеный свидетель, только собравшись приб-
лизиться и подслушать разговор, сразу оказывается на виду у сидевших.

Король знаками приветствовал и поощрял отсюда охотников. Насаживая
бабочку на золотую булавку и как будто разговаривая о ней с принцессой,
он начал:

- Кажется, здесь можно побеседовать без помехи.

- Да, государь, мне надо было поговорить с вами с глазу на глаз, но
на виду у всех.

- И мне тоже, - сказал Людовик.

- Вас удивила моя записка?

- Ужаснула! Но то, что я хочу вам сказать, гораздо важнее.

- Едва ли! Вы знаете, что принц запер передо мною дверь?

- Перед вами! Почему же?

- Вы не догадываетесь?

- Ах, принцесса, нам, кажется, надо сказать друг другу одно и то же.

- А что же с вами случилось?

- Вернувшись домой, я встретил мать, и она увела меня к себе.

- О, королеву-мать!.. Это весьма серьезно, - с беспокойством прогово-
рила принцесса.

- Я думаю! Вот что она мне сказала... Только позвольте мне начать с
небольшого предисловия.

- Я вас слушаю, государь.

- Принц говорил вам что-нибудь обо мне?

- Часто.

- А о своей ревности?

- О, еще чаще!

- О ревности ко мне?

- Нет, не к вам, а...

- Да, я знаю, к Бекингэму и к Гишу, - совершенно верно. Представьте,
принцесса, что сейчас он вздумал ревновать ко мне.

- Вот как! - отвечала принцесса с лукавой усмешкой.

- Но мне кажется, мы не подавали ни малейшего повода...

- По крайней мере, я... Но как вы узнали о ревности принца?

- Матушка сообщила мне, что принц вбежал к ней как бешеный и излил
целый поток жалоб на ваше... вы извините меня...

- Говорите, говорите.

- На ваше кокетство. Матушка старалась его разуверить; но он ответил
ей, что больше слышать ничего не хочет.

- Люди очень злы, государь. Да что же это такое! Брат и сестра не мо-
гут поболтать между собою, чтобы не начались пересуды и даже подозрения!
Ведь мы же не желаем ничего дурного, государь, у нас и в мыслях нет ни-
чего дурного.

И она бросила на короля гордый, вызывающий взгляд, который разжигает
пламя желаний у самых холодных и благоразумных людей.

- Конечно, - вздохнул Людовик.

- Знаете, государь, если так будет продолжаться, я не выдержу. Оцени-
те по справедливости наше поведение - разве оно не добропорядочно?

- Да, очень.

- Правда, мы часто бываем вместе, потому что у нас одинаковые мысли,
вкусы. Соблазн действительно мог бы возникнуть, но он все-таки не воз-
ник!.. Для меня вы Только брат, и больше ничего.

Король нахмурился, а она продолжала:

- Когда ваша рука встречается с моею, она никогда ве вызывает у меня
того волнения, того трепета... как, например, у влюбленных...

- Довольно, довольно, умоляю вас! - перебил ее истерзанный король. -
Вы безжалостны и хотите уморить меня.

- Что это значит?

- Да ведь вы... вы прямо говорите, что ничего ко Мне не чувствуете.

- О, государь... этого я не говорю... Мои чувства...

- Генриетта... довольно... еще раз прошу... Если вы воображаете, что
я такой же мраморный, как вы, то вы ошибаетесь.

- Я вас не понимаю.

- Ну хорошо, хорошо, - вздохнул король, потупляя глаза. - Значит, на-
ши встречи... и рукопожатия... и наши Взгляды... Виноват... Да, вы пра-
вы... я понимаю, что вы хотите сказать.

Он опустил голову и закрыл лицо руками.

- Будьте сдержанней, государь, - с живостью проговорила принцесса, -
на вас смотрит господин де СентЭньян.

- Да, действительно, - с гневом воскликнул Людовик. - У меня нет и
тени свободы, у меня не может быть простоты и искренности в отношениях с
людьми... Думаешь, что нашел друга, а на самом деле находишь шпиона...
думаешь, что нашел подругу, а находишь... сестру.

Принцесса замолчала и потупилась.

- Принц ревнив! - тихонько произнесла она совсем особенным тоном, ча-
рующую прелесть которого невозможно передать.

- Вы правы! - воскликнул король.

- Да, - продолжала принцесса, смотря на Людовика взглядом, обжигавшим
ему сердце, - вы свободны, вас не подозревают, не отравляют вашу домаш-
нюю жизнь.

- Увы, вы еще ничего не знаете. Королева тоже ревнует.

- Мария-Терезия?

- До сумасшествия. Ревность брата вызвана именно ее ревностью, она
плакала, она жаловалась моей матери, она злилась на это купанье, которое
было для меня таким наслаждением.

"И для меня", - говорил взгляд принцессы.

- И вот принц, подслушивая их, уловил слово "banos", которое королева
произнесла с особенного горечью; это его и навело на мысль. Он ворвался
к ним, вмешался в разговор и наговорил матери таких вещей, что она была
вынуждена уйти от него. Вам приходится иметь дело с ревнивым мужем, а
передо мною вырос и будет вечно стоять призрак той же ревности - с опух-
шими глазами, впалыми щеками и кривящимися губами.