Чтение 167–й страницы книги ~Графиня Де Шарни~

- Действительно, - согласился г-н де Ромеф и обратился к Бийо: - Мы не
можем препятствовать этим господам сопровождать короля и королеву.

- Если эти господа смогут, пусть сопровождают их, - бросил Бийо. - В
полученном нами приказе сказано доставить короля и королеву, а про этих
господ там ничего не говорится.

- В таком случае, - с неожиданной для него твердостью заявил король, -
если эти господа не получат лошадей, я не тронусь с места.

- А что вы на это скажете? - поинтересовался Бийо, обращаясь к
заполнившим комнату людям. - Король не тронется с места, если эти господа не
получат лошадей.

Ответом был громкий смех.

- Я пойду велю привести вам лошадей, - сказал г-н де Ромеф.

Но г-н де Шуазель преградил ему дорогу.

- Не покидайте их величеств, - сказал он. - Ваша миссия дает вам
некоторую власть над народом, и дело вашей чести не допустить, чтобы хоть
волос упал с голов их величеств.

Г-н де Ромеф остановился.

Бийо пожал плечами.

- Ладно, я пошел, - объявил он и вышел первым.

Однако в дверях комнаты он остановился и, нахмурив брови, осведомился:

- Надеюсь, я иду не один?

- Будьте спокойны! - отвечали ему горожане со смехом, свидетельствующим,
что в случае сопротивления жалости от них ждать не придется.

Надо сказать, эти люди были уже так разъярены, что не раздумывая
применили бы силу к королевской семье, а если бы кто-то попытался бежать, то
и открыли бы огонь.

Словом, Бийо не было надобности давать им какие-либо распоряжения.

Один из горожан стоял у окна и следил за тем, что происходит на улице.

- А вот и лошади, - сообщил он. - В путь!

- В путь! - подхватили его товарищи, и тон их не допускал никаких
возражений.

Король шел первым.

За ним, предложив руку королеве, последовал г-н де Шуазель; затем шли г-н
де Дамас с принцессой Елизаветой, г-жа де Турзель с двумя детьми; эту
маленькую группу окружали те несколько человек, что остались верны их
величествам.

Г-н де Ромеф в качестве посланца Национального собрания, иными словами,
особы священной, обязан был лично обеспечивать безопасность короля и
сопровождающих его лиц.

Но, по правде говоря, г-н де Ромеф сам нуждался в том, чтобы его
безопасность обеспечили: пронесся слух, будто он спустя рукава исполнял
распоряжения Национального собрания, а вдобавок способствовал, если уж не
действиями, то бездеятельностью, бегству одного из самых преданных
королевских слуг, который, как утверждали, оставил их величеств, чтобы
передать г-ну де Буйе их приказ поспешить на помощь.

В результате, стоило г-ну де Ромефу появиться в дверях, как толпа,
славившая Бийо, которого она, похоже, склонна была признать своим
единственным вождем, разразилась криками: "Аристократ!" и "Предатель!"
перемежая их угрозами.

Король и его свита сели в кареты в том же порядке, в каком они спускались
по лестнице.

Двое телохранителей заняли места на козлах.

Когда спускались по лестнице, г-н де Валори приблизился к королю.

- Государь, - обратился он, - мой друг и я просим ваше величество о
милости.

- Какой, господа? - спросил король, недоумевая, какую милость он еще
может оказать.

- Государь, поскольку мы более не имеем счастья служить вам как солдаты,
просим позволения занять место вашей прислуги.

- Моей прислуги, господа? - воскликнул король. - Нет, это невозможно!

Г-н де Валори склонился в поклоне.

- Государь, - промолвил он, - в положении, в каком ныне находится ваше
величество, мы считаем, что это место было бы почетным даже для принцев
крови, не говоря уже о бедных дворянах вроде нас.

- Хорошо, господа, - со слезами на глазах произнес король, - оставайтесь
и никогда больше не покидайте меня.

Вот так оба молодых человека заняли места на козлах в полном соответствии
с надетыми ими ливреями и фальшивыми должностями скороходов.

Г-н де Шуазель закрыл дверцу кареты.

- Господа, - сказал король, - я положительно требую ехать в Монмеди.

Кучер, в Монмеди!

Но народ ответил единогласным громоподобным воплем, словно изданным
десятикратно большим количеством людей:

- В Париж! В Париж!

Когда же на миг установилась тишина, Бийо саблей указал направление, куда
ехать, и велел:

- Кучер, по Клермонской дороге!

Карета тронулась, исполняя его приказ.

- Беру вас всех в свидетели, что надо мной совершают насилие, - заявил
Людовик XVI.

После чего несчастный король, исчерпав себя в этом напряжении воли,
превосходившем его возможности, рухнул на сиденье между королевой и Мадам
Елизаветой.

Карета катила по улице.

Минут через пять, когда карета не проехала еще я двух сотен шагов, сзади
раздались громкие крики.

Королева первая выглянула из кареты - то ли потому, что она сидела с
краю, то ли по причине своего характера.

Но в ту же секунду она поникла на сиденье, закрыв лицо руками.

- О, горе нам! - воскликнула она. - Там убивают господина де Шуазеля!

Король попытался встать, но королева и Мадам Елизавета ухватились за
него, и он снова опустился на сиденье между ними. Впрочем, карета как раз
завернула за угол, и уже нельзя было увидеть, что происходило там, всего в
двух сотнях шагов.

А произошло вот что.

У дверей дома г-на Сосса гг. де Шуазель и де Дамас сели на коней, но
выяснилось, что лошадь г-на де Ромефа, который, впрочем, приехал в почтовой
карете, исчезла.

Гг. де Ромеф, де Флуарак и фельдфебель Фук пошли пешком в надежде
попросить лошадей у гусар или драгун, ежели те, храня верность присяге,
отдадут их, либо попросту забрать тех, что оставили хозяева, поскольку и
гусары, и драгуны в большинстве своем побратались с народом и пили во
здравие нации.

Не успели они сделать и полутора десятков шагов, как г-н де Шуазель,
ехавший у дверцы кареты, заметил, что гг. де Ромефу, де Флуараку и Фуку
грозит опасность раствориться, затеряться и вообще исчезнуть в толпе.

Он остановился на секунду, меж тем как карета поехала дальше, и, полагая,
что из этих четырех человек, подвергающихся равной опасности, г-н де Ромеф
по причине доверенной ему миссии является тем, кто может оказаться наиболее
полезен королевскому семейству, крикнул своему слуге Джеймсу Бриссаку,
шедшему в толпе:

- Мою вторую лошадь господину де Ромефу!

Едва он произнес эти слова, народ возмутился, зароптал и окружил его,
крича:

- Это граф де Шуазель, один из тех, кто хотел похитить короля! Смерть
аристократу! Смерть предателю!

Известно, с какой стремительностью во времена народных мятежей
исполняются подобные угрозы.

Г-на де Шуазеля стащили с седла, швырнули на землю, и он оказался
поглощен водоворотом, который именуется толпой и из которого чаще всего
можно выйти только разорванным в клочья.

Но едва г-н де Шуазель упал, как к нему на помощь мгновенно бросились
пять человек.

То были гг. де Флуарак, де Ромеф, де Дамас, фельдфебель Фук и слуга графа
Джеймс Бриссак; у него отняли лошадь, которую он вел в поводу, поэтому руки
у него оказались свободны, и он имел возможность помочь своему хозяину.

Началась чудовищная свалка, нечто наподобие тех схваток, которые вели
народы древности, а в наши дни ведут арабы вокруг окровавленных тел своих
раненых и убитых соплеменников.

К счастью, г-н де Шуазель, как это ни невероятно, был жив и даже не
ранен, или, вернее, раны его, несмотря на опасное оружие, которым они были
нанесены, оказались самыми ничтожными.

Какой-то кавалерист стволом своего мушкетона отбил удар, нацеленный в
г-на де Шуазеля. Второй удар отразил Джеймс Бриссак палкой, которую он
вырвал у одного из нападающих.

Палка переломилась, как тростинка, но удар был отражен и ранил
всего-навсего лошадь г-на де Шуазеля.

И тут Фук догадался крикнуть:

- Драгуны, ко мне!

На крик прибежали несколько солдат и, устыдившись, что на их глазах
убивают человека, который ими командовал, пробились к нему.

В ту же секунду вперед бросился г-н де Ромеф.

- Именем Национального собрания, уполномоченным которого я являюсь, и
генерала Лафайета, пославшего меня сюда, - закричал он, - отведите этих
господ в муниципалитет!

Слова "Национальное собрание., равно как фамилия генерала Лафайета,
бывшего в ту пору на вершине популярности, произвели должное действие.

- В муниципалитет! В муниципалитет! - раздалось множество голосов.

Благонамеренным людям пришлось приложить усилия, и вот г-на де Шуазеля и
его товарищей потащили к зданию мэрии.