то я слишком многим обязана господину кардиналу, чтобы не предоставить
ему полной свободы действий. Господин кардинал поступит так, как ему бу-
дет угодно.
взглянул на королеву. Но лицо ее было так бесстрастно, что он, как и
другие, не мог догадаться, что происходит в ее сердце.
ни, каково бы оно ни было, мы займемся только вопросом, касающимся одно-
го короля.
ты. - Вы уступаете этим крючкамадвокатам?
ву пронизывающий взгляд, - нет жертвы, которой бы я не принес.
думчивость. Ей припомнился Атос, его смелая осанка, его твердая и гордая
речь. И те призраки, которые он воскресил в ней одним словом, напомнили
ей опьяняющее поэтическое прошлое, - молодость, красоту, блеск любви в
двадцать лет, жестокую борьбу ее приверженцев и кровавый конец Бекингэ-
ма, единственного человека, которого она действительно любила, а также
героизм ее защитников, которые спасли ее от ненависти Ришелье и короля.
ти опасаться толпы врагов, шпионящих за ней, он читал на ее лице так же
ясно, как видишь на гладкой поверхности озера отражение бегущих в небе
облаков.
во, с надеждой дожидаться лучших дней? - проговорила Анна.
няла за чистую монету предложение министра.
метив, что на вопрос не последовало ответа, она подняла голову.
арестовать, намекнул вам на Бекингэма, которого вы позволили убить, на
госпожу де Шеврез, которую вы позволили сослать, и на господина Бофора,
которого вы велели заключить в тюрьму. Но если он намекнул вам на меня,
то только потому, что не знает, кто я для вас.
ла, что гордость ее уязвлена; она покраснела и, чтобы сдержаться, вонзи-
ла ногти в ладони своих прекрасных рук.
что у него решительный характер. Вам это хорошо известно, ваше величест-
во. Я ему объясню, - и этим окажу ему особую честь, - в чем он ошибся
относительно меня. От меня требуют почти отречения, а над отречением
стоит поразмыслить.
отрекаются от престола.
я не король Франции? Уверяю вас, сударыня, что ночью моя сутана минист-
ра, брошенная у королевского ложа, мало чем отличается от королевской
мантии.
ла перед ним голову.
государынями для своих фаворитов.
кардинала, который в таких случаях бывал даже величествен.
этим людям, что предоставляю вам поступить, как вам будет угодно?
остаться. В этом не только моя выгода, но, смею сказать, и ваше спасе-
ние.
оскорблять меня.
казывали? Терпение! Они избрали почву, на которой я более ловкий боец,
чем они: переговоры. Мы их изведем одной медлительностью. Они уже голо-
дают, а через неделю им будет еще хуже.
только о них, не одни лишь они наносят мне ужасные оскорбления.
вас эти три или четыре дворянина? Но мы заключили их в тюрьму, и они
провинились вполне достаточно, чтобы мы могли продержать их в заключении
столько, сколько нам заблагорассудится. Правда, один из них еще не в на-
ших руках и насмехается над нами. Но, черт возьми, мы сумеем и его отп-
равить к друзьям. Нам, кажется, удавались дела и потруднее этого. Я
прежде всего позаботился засадить в Рюэе, около себя, под моим надзором,
двоих самых несговорчивых. А сегодня к ним присоединился и третий.
Австрийская, - но в один прекрасный день они выйдут из тюрьмы.
Как здесь не пожалеть о Париже!
чим Париж, а с Парижем и Бастилию. Наши четверо храбрецов сгниют в ней.
у нее на прощание руку, полупочтительно, полугалантно. После этого он
направился к выходу. Она провожала его взглядом, и, по мере того как он
удалялся, губы ее складывались в презрительную усмешку.
когда не говорил "я сделаю", а всегда "я сделал". Тот знал убежища более
надежные, чем Рюэй, более мрачные и немые, чем Бастилия. О, как люди
мельчают!
Рюэй. Мазарини всегда сопровождала сильная охрана, а иногда, в тревожное
время, он даже переодевался; и мы уже говорили, что кардинал, одетый в
военное платье, казался очень красивым человеком.
ту. Принц Конде дал ему конвой в пятьдесят человек, не столько для охра-
ны, сколько для того, чтобы показать депутатам, как генералы королевы
могут легко располагать войсками и распоряжаться ими по своей прихоти.
кардиналом. Гримо, оставленный своим барином у решетки замка, слышал,
как Атос крикнул о своем аресте из окна; по знаку графа он, не говоря ни
слова, направился к Арамису и стал рядом с ним, точно ничего особенного
не случилось.
господина, он столько раз видел, как тот благополучно выходил целым и
невредимым из всяких приключений, что теперь уже подобные вещи его не
смущали.
словами, они опередили кардинала шагов на пятьсот. Поэтому Атос, следуя
за кардиналом, мог видеть спину Арамиса, который своей золотой перевязью
и горделивой осанкой резко выделялся из толпы; он привлекал взор Атоса
еще и потому, что тот, по обыкновению, рассчитывал на успешную помощь
Арамиса, а кроме того, просто из чувства дружбы, которую Атос питал к
нему.
Атос или нет. Он обернулся только один раз, когда достиг дворца. Он
предполагал, что Мазарини, может быть, оставит своего пленника в этом
маленьком дворце-крепости, который охранял мост и которым управлял один
капитан, приверженец королевы. Но этого не случилось. Атос проехал Шату
следом за кардиналом.
ся. На этот раз предчувствие по обмануло его. Мазарини повернул направо,
и Арамис мог видеть, как пленник исчез за деревьями. В эту минуту в го-
лове Атоса мелькнула, по-видимому, та же мысль, которая пришла в голову
Арамису; он оглянулся назад. Оба друга обменялись простым кивком головы,
и Арамис поднес палец к шляпе, как бы в виде приветствия. Атос один
только понял этот знак: его друг что-то придумал.
кардинал, его предшественник, выстроил в Рюэе для себя.
Коменж.
де Ла Фер?
подину де Ла Фер оказывали почтение, несмотря на то что он пленник ее
величества.
можно, поместить его вместе с господином д'Артаньяном, который находит-
ся, согласно приказанию вашего преосвященства, в охотничьем павильоне,