чтобы сообщить ей то, что узнал.
речь.
голос ее звучал все так же ровно, когда она спросила:
Впрочем, не совсем так. Едва ли твой знакомый явился к тебе с
рекомендательным письмом от банкира, у которого лежат его деньги. Да или
нет?
знакомый не располагал, да и вообще знакомство состоялось без рекомендаций.
В глазах миссис Кленнэм, пристально следивших за ним из-под нахмуренных
бровей, появилось выражение угрюмого торжества, и она произнесла с
ударением:
пользы, не торопись судить других.
же упорно, и если, входя в дом, он хоть немного надеялся поколебать ее
непреклонность, этот взгляд выжег всякую надежду в его душе.
какие-нибудь поручения? Не хотите посоветоваться со мной? Не хотите, чтобы
мы стали ближе друг другу?
моих, делах. Это была твоя воля, не моя. Что же толку теперь задавать такие
вопросы? Ты отлично знаешь, что уступил свое место Флинтвинчу.
до гетр, поглощен их разговором, даром что стоит в небрежной позе у стены и,
поскребывая подбородок, делает вид, будто слушает неумолчные
разглагольствования Флоры, где в полнейшей неразберихе свалены вместе
виноторговля, макрель, тетушка мистера Ф. и майские жуки.
миссис Кленнэм, как бы подводя итог услышанному. - И это все, что его
сотоварищ по заключению сообщил тебе?
наверно себя он изобразил в более выгодном свете, чем своего приятеля; в
этом можно не сомневаться. Что ж, теперь хоть есть о чем поговорить с
гостями. Кэсби! Послушайте, что Артур...
никак не ожидавший, что она вздумает повторять во всеуслышание его слова.
минуту отвлеку матушку...
ногой. Они остались сидеть лицом к лицу. Она смотрела на него, а он
торопливо соображал, не грозит ли огласка сообщения Кавалетто какими-нибудь
непредвиденными и нежелательными последствиями, и в конце концов решил, что
лучше сохранить это сообщение в тайне - хотя, пожалуй, не смог бы привести
никаких разумных доводов, кроме того, что с самого начала был уверен, что
мать тоже никому не станет говорить об этом, кроме своего компаньона.
Мне кажется, этого делать не следует.
руку. - Ты, а не я. Ты явился сюда со своими догадками, подозрениями,
расспросами, а теперь ты еще заводишь тайны. Какое мне дело до того, где был
и кем был этот человек? Какое мне до него вообще дело? Пусть хоть весь мир,
если хочет, узнает об его прошлом, мне-то что. А теперь пусти меня.
отвез кресло на прежнее место. По дороге он и на лице Флинтвинча заметил
торжествующую усмешку, без сомнения относившуюся не к Флоре. Итак, весь его
замысел, все надежды и попытки обернулись против него же самого, и это
окончательно убедило его, что от матери он ничего не добьется. Оставалось
одно: обратиться к старому другу - к Эффери.
почти неразрешимой задачей. Умники держали миссис Эффери в полном
порабощении, и к тому же следили за ней в четыре глаза; а так как она до
смерти боялась сделать лишний шаг по дому, то поговорить с нею наедине не
было никакой надежды. В довершение же всего миссис Эффери (должно быть, с
помощью неопровержимых аргументов своего супруга и повелителя) приобрела
уверенность в том, что раскрывать рот для нее при любых обстоятельствах
небезопасно, а потому предпочитала держаться в уголке, благодаря своему
аллегорическому орудию сохраняя неприступность. В тех случаях, когда Флора
или сам бутылочно-зеленый патриарх обращались к ней с какими-нибудь словами,
она молча отмахивалась вилкой, точно немая.
убирала со стола и мыла посуду, у Артура возник хитроумный план, осуществить
который он решил с помощью Флоры. В соответствии с этим решением он
наклонился к ней и шепнул: "Скажите, что вам хочется осмотреть дом".
снова безумно влюбится в нее со всем пылом вернувшейся молодости, пришла в
полный восторг от этой просьбы, видя в ней первый шаг к интимной беседе, в
ходе которой воспоследует изъяснение чувств. Таинственный шепот, которым
просьба была высказана, придавал ей дополнительную прелесть, и Флора тотчас
взыграла.
такая, как была, - сказала она, оглядываясь по сторонам, - разве только еще
больше закоптилась с годами, но что ж поделаешь, таков наш общий удел и
хочешь не хочешь, а приходится мириться, мирюсь же я, правда, я не
закоптилась, а растолстела до невозможности, но это все равно, даже еще
хуже, как вспомню то время, когда, бывало, папаша приводил меня сюда, этакую
кроху, замерзшую-перезамерзшую, и я сидела на стуле с ногами на перекладине
и во все глаза смотрела на Артура, - ах, простите, мистера Кленнэма - а он и
сам был такая же кроха только в курточке с воротничком, а мистер Ф. со
своими ухаживаниями еще только мелькал смутной тенью на горизонте, вроде
знаменитого привидения в каком-то немецком замке, не помню, где именно, но
начинается на Б, вот нравственный урок, который напоминает, что все
жизненные пути похожи на те дороги на севере Англии, где копают уголь и
делают железо и все кругом засыпано пеплом, так что даже на зубах хрустит.
сразу заторопилась дальше.
этого о нем и злейший враг не скажет, да и при чем тут веселье, но
впечатление он всегда производил внушительное, я, например, с нежностью
вспоминаю один случай, мы еще тогда были наивные дети, и вот Артур - сила
привычки - мистер Кленнэм - повел меня вниз, в бывшую кухню, совсем зеленую
от сырости, и предложил, что запрет меня там на всю жизнь, и станет кормить
тем, что удастся припрятать от обеда, или сухим хлебом, если будет наказан,
что в те лучезарные дни случалось довольно часто, не покажется ли
бесцеремонным с моей стороны, если я попрошу позволения пройтись по дому,
взглянуть на места, с которыми связано столько трогательных воспоминаний?
Флоры, хотя этот визит (во всяком случае до неожиданного появления Артура)
был, несомненно, актом бескорыстной доброты; однако же она отвечала, что дом
весь открыт для гостьи.
ответить на это безмолвное приглашение, - а Эффери, я думаю, не откажется
посветить нам.
но мистер Флинтвинч сразу же прикрикнул: "Это почему же? Эффери, старуха,
что ты еще выдумала? Смотри у меня, кляча!" - после какового дружеского
увещания она неохотно вышла из угла, отдала свою вилку любезному супругу и в
обмен получила от него свечу.
хотите идти, миссис Финчинг? Флора ответила: "Вниз".
делай свое дело, не то я скачусь по перилам прямо на тебя!
явно не намерен был от них отставать. Оглянувшись и увидев, как он спокойно
и деловито спускается с лестницы ступеньки на две или на три позади, Кленнэм
шепнул Флоре: "Неужели мы так и не избавимся от него?" Флора поспешила его
успокоить: "Ничего, Артур, будь это кто-нибудь чужой или просто кто-нибудь
помоложе, я бы, конечно, и мысли не допустила, но он другое дело, так что
хоть это и не совсем прилично, можете обнять меня, если уж вам так хочется,
только не слишком крепко".