Арчеладзе.- Прошу, генерал!
оттолкнул Воробьева и сел за руль.
состояние шефа и произнес настороженным голосом:
Едем в аэропорт Шереметьево..."
шлагбаума.- Зямщиц встретил в Шереметьево нового миссионера... И привез его
сюда! Все повторяется...
Арчеладзе остановил машину на обочине и уткнулся лицом в руль.
выдавил он.
и несколько минут сидели молча.
полковник.- И "папа" видел... Но договориться с ним не смог. Ух, с-суки...
Не прощу им Витьку! Еще бы Капитолину вырвать у них! Развязать руки...
Ты же командир! Командуй! Привык темнить, все сам, сам!.. Мы вечно как пешки
у тебя!
убили... А я ему когда-то "мочалку" давал! Своей рукой!
Капитолину взяли заложницей?
какой-нибудь конспиративной квартире.
законах речь, Никанорыч? Посмотри вокруг!
ничего общего ни с государственной политикой, ни с какими бы то ни было
правилами приличия. Все это напоминало мафиозные разборки, крутую
конкуренцию бандитских шаек, где хороши все средства. Правда, оставалась еще
некая атрибутика государственного уровня- официальные органы, воинские
звания, субординация, и это всегда смущало, а следовало бы давно признать
полное беззаконие и авантюрность действий высокопоставленных чиновников. И
поступать соответствующим образом...
займусь новым миссионером!
слишком приметной и неудобной, чтобы вести наблюдение, и то, что она
двигалась за машиной полковника в открытую, означало практически его арест,
гласный надзор. Это было естественно: "папа" стремился предупредить всякую
неожиданность. Комиссар со своими службами работал на него...
нравится.
Пусть катаются, работа у них такая.
отставала. Выбрав момент и не сбавляя газа, он перескочил разделительный
газон и поехал по встречной полосе, изредка мигая фарами. "Конвой" не
пожелал повторять рискованного маневра и, судя по движению машины, испытывал
растерянность. Через километр на газоне сначала появились железобетонные
столбики, а потом стальные разделительные ленты. Преследователи оказались
отрезанными и, чтобы не упустить полковника, двигались капот в капот: можно
было рассмотреть даже лица сидящих в машине людей. Воробьев несколько раз
лихо уходил от столкновения со встречными автомобилями и, когда появилась
возможность, свернул на какую-то дорогу, углубился в лес и остановился.
дорогу и в отдел добрались лишь к десяти часам вечера. А все оказалось
напрасно - черная "Волга" поджидала у подъезда на Лубянке...
прослушивались, и если прошляпил дежурный помощник, то какой-нибудь
"сантехник" или "уборщица" насадили "клопов" в кабинеты. Таким образом
полковнику указывали, что он под полным контролем и остается единственный
путь - выполнить требование "папы": вывести его на представителя
Интернационала, организовать встречу.
заблуждался, полагая, что Арчеладзе установил контакты с Интернационалом.
Вернее, за эту незримую и жестокую организацию принимал совершенно иную, с
которой полковник действительно установил отношения. Скорее всего, службы
Комиссара, отслеживая передвижения и встречи начальника специального отдела,
не могли добыть никакой конкретной информации о русском иностранце. "Человек
из будущего" был недосягаемым, уходил из-под наблюдения и не оставлял
никаких следов и улик. Поэтому Комиссар, а по его разведданным, и "папа"
решили, что полковник сотрудничает с Интернационалом. Захваченный и убитый
на месте "преступления", Нигрей стал последним тому доказательством.
Кристофер Фрич сам приезжал к Комиссару на дачу и договаривался с ним о
розыске тела отца, об экспедиции на Урал - то есть о вещах, можно сказать,
житейских. Они не касались тем, которые больше всего интересовали "папу" и
ради которых он заводил игру с богатеньким мальчиком. Теперь под каким-то
предлогом старший Зямщиц привез нового миссионера на дачу самого "папы", но
контакт снова не получился. Интернационал не отвечал на домогательства
"серых кардиналов" в России: ему нужен был кто-то другой либо вообще никто.
По всей вероятности, перерожденный, переформированный Коминтерн за долгие
годы легального существования создал в стране собственное "государство" со
своими структурами и системами и не нуждался ни в чьих услугах.
Этих людей полковник хорошо знал- подбирал когда-то сам и два года берег от
всяких передвижек и сокращений. Он попросил помощника вызвать на работу
Капитолину, и тот сразу же набрал ее домашний телефон. Арчеладзе не
сомневался в заявлении "папы", что Капитолина находилась в его руках, но
важно было узнать, где ее взяли. Он боялся думать о самом худшем, внушал
себе, что все обойдется благополучно, однако логика подсказывала: если Капу
задержали на улице, в неожиданном месте, и никто не видел, как увозили и
кто, Комиссар мог очень просто отказаться от этой акции,- слова же патрона к
делу не пришьешь. Заложницу объявят без вести пропавшей, и даже портреты
расклеят на щитах возле отделов милиции... Если же ее под каким-то предлогом
увезли из дома, на глазах у родителей. - будет у кого расспросить.
подвергалась Капитолина, и исходя из этого определить способ своих действий.
дочерью пришла служебная машина и по распоряжению начальника (то есть
Арчеладзе!) она выехала в командировку на несколько дней. Родители абсолютно
не волновались, наверняка полагая, что "командировка"- это лишь нехитрая
уловка, а на самом деле Капитолина находится в доме у полковника... Комиссар
все продумал, но как человек новый в Министерстве безопасности, слишком
понадеялся на секретность адресов конспиративных квартир, находившихся у
него в распоряжении. (Упрятать заложницу куда-то еще было не так-то просто!)
Да, эти адреса были в специальной картотеке, недоступной даже для работников
элитарного отдела Арчеладзе, но оставались люди, которые когда-то на память
знали каждую. А Воробьева к тому же знали в лицо многие содержатели
конспиративных квартир, поскольку он не один год занимался обеспечением
режима секретности оперативной работы и не раз проверял эти квартиры и их
хозяев. Комиссар не просчитал этот момент, иначе бы попытался нейтрализовать
Воробьева.
приобретенной в течение последнего года, когда Воробьев уже работал у
Арчеладзе, либо вывезти в какой-нибудь ближайший областной город и передать
местному управлению МБ. На этот случай полковник готовился к крайним мерам,
для чего велел дежурному помощнику собрать группу Кутасова на тренировочной
базе, экипировать и находиться в полной боевой форме.
содержателей, а потом обзванивал из телефона-автомата на улице своих
подчиненных, Арчеладзе взял у дежурного ключ и вошел в камеру к однорукому.
Тот лежал на кровати, отвернувшись лицом к стене, и даже не шевельнулся,
услышав стук решетчатой двери. Врач, дежуривший у него, встал со стула и
застегнул халат.
Сертаков Виталий
Громыко Ольга
Володихин Дмитрий
Флинт Эрик
Херберт Фрэнк
Орлов Алекс