Чтение 168–й страницы книги ~Посмотри в глаза чудовищ~

Будто облако закрыло картину солнечного затмения, все кончилось, и
можно прятать закопченные стекла: Потом холмик тьмы вырос над жерлом
шахты, опустился, растекся - осталась матово-черная лужица.

- Все.

Брюс стоял. Левая рука его плетью свисала вдоль туловища. За
спину, распорядился он. Поднял правую руку. Колька, помогай. "Бахарма
тудакаваши арма:"

Маревом подернулась башня. ":стха марва прахован:"

Земля задрожала. Потом мерцающий свет окутал все вокруг. Башня
теперь казалась миражом, чем-то чужеродным, неправильным. ":ицхи ицхи
стхабрахабарн:"

Все померкло. Башня теперь будто висела в воздухе, размывалась с
краев, таяла, таяла: Это было не настоящее исчезновение, но никто
теперь на сумеет найти ее:

Зубчатые силуэты елей проступили там, где была башня. Брюс
вздохнул и сел на землю. У него пошла кровь носом.

- Готово, Яков Вилимович:

-:обуза вам:

- Зачем ты так говоришь, неправда это.

- :помочь: нет, как: падаль:

Он опять упал и потерял сознание.

Коломиец не мог идти сам, нога стремительно опухала, чернела; его
вели под руки Тигран и Василий. Вертолет возвращался. Сесть он все
равно не мог, надо было куда-то выбираться из хворостяного леса. На
крышу Коломийцу не забраться, кожа на руках полопалась, под ногтями
кровь - и это уже не говоря о Брюсе:

- Да что мы мудрим, - сказал Василий, - вон же машина, поехали до
берега:

Так они и сделали.

Вертолет прошел над ними низко и скрылся. Плиты дороги уложены
были неровно, машину ритмично било - как на старых железных дорогах.
Паровоз с медным орлом на груди, желтые и голубые вагоны, красный
вокзал: запах угля и дегтя: узкий перрон, носильщики в зеленых
тужурках: Царское Село:

Дорога. Река.

Вертолет ждал их. Илья сидел на ступеньке трапа. Увидев машину,
встал, побежал навстречу. Потом оглядел всех, ничего не сказал и
побрел обратно, сгорбившись:

Шестое чувство. (Подмосковье, 1948, август)

Он спускался по лестнице в халате, зеленом с золотом.
Пистолетик-пукалка плясал в руке.

- Кто здесь? Почему?..- голос сорвался.

Я встал.

- Жданов Андрей Александрович?

- Кто вы и что вам нужно?

- Вы арестованы.

Тысячу раз я видел эту сцену почти наяву, и вот сейчас, когда все
свершалось, чувств я никаких не испытывал. Разве что гадливость.

- Предъявите ордер,- сказал он сипло.

- Ордер? Мне не нужен ордер. Неужели вы меня не узнаете?

- Без ордера... Горюнов!

- Можете не кричать, мы здесь одни. Охрана отдыхает. Да положите
вы свой пистолет, он вам мешает думать.

Он удивленно посмотрел на дамский "вальтер" у себя в руке и сунул
его в карман.

- Пойдемте в машину, - сказал я. - Руки примите за спину.

- Кто вы? - еще раз спросил он.

- Когда-то мое имя было известно каждому культурному русскому
человеку,- со вздохом сказал я.- Правда, с тех пор произошло немало
прискорбных событий.

- Какой-то эмигрант...- судорожно пробормотал он. - Что? Война?
Десант?

Москва захвачена?

- Все проще, - сказал я. - Создана Особая тройка: Бог-Отец,
Бог-Сын и Бог-Дух

Святый. Мне поручено препроводить вас...

- Ордер! Без ордера не имеете права... Я требую понятых! Я буду
звонить товарищу Сталину!

- Что он тут вопит? - сказал, входя, Великий.

- Ордер требует, mon prince.

- Семен Павлович?! - изумился Жданов. - Что вы здесь?..

- Справляю обязанности,- сказал Великий. - Какая же экзекуция без
медикуса?

- Экзекуция? К-казнь? - Жданов покачнулся и начал закатывать
глазки.

- Стоять! - тихо сказал я, и Жданов замер.

- Смотри, Колька, если он мне машину обдрищет - сам убирать
будешь,- сказал

Великий.

- Не обдрищет, - уверил я его. - Вы же постараетесь удержаться,
Андрей Александрович?

Он покорно кивнул.

И - потащился к двери.

Он окончательно уверился, что произошел какой-то дворцовый
переворот, или же сват его просто решил позабавиться...

А если так - то это может быть и не до смерти. Попугают, а потом
будут смеяться. Вот сейчас привезут его в Кунцево... или даже в машине
скажут: шутили, мол...

Но в дверях он вдруг раскорячился, как умный мальчик из сказки.
Что-то последнее в нем протестовало, пыталось сопротивляться. Великий
дал ему сокрушительного пинка. Схватившись одной рукой за крестец, а
второй за сердце, толстяк вылетел на крыльцо.

Охранники сидели в кружок и смотрели на луну, подвывая неслышно.

- Мерзавцы...- просипел Жданов.

- Что ж вы хотите, сударик мой? - отозвался Великий. - Псы.