радостью, умеряемой тревогой. - Кто эти четверо?
возвышает любого человека, рискующего жизнью ради идеи или страсти. - Я
и эти господа, мы приносим себя в жертву, государь.
вашего величества к нам столь великодушна, что позволяет вам прятать ее
под этим изношенным плащом. Но мы ее узнали. Говорите как король,
государь, а не как буржуа с улицы Сен-Дени. Не притворяйтесь, будто вы
верите, что Можирон ненавидит Антрагэ, что Шомбергу мешает Ливаро, что
д'Эпернон завидует Бюсси, а Келюс сердит на Рибейрака. Нет, все они
молоды, прекрасны и добры. Друзья и враги, все они могли бы любить друг
друга, как братья. Нет, не соперничество людей с людьми вкладывает нам в
руки шпаги, а вражда Франции с Анжу, вражда между правом народным и
правом божественным. Мы выступаем как поборники королевской власти на то
ристалище, куда выходят поборники Лиги, и говорим вам: "Благословите
нас, сеньор, одарите улыбкой тех, кто идет за вас на смерть. Ваше
благословение, быть может, приведет их к победе, ваша улыбка облегчит им
смерть".
лишенным интереса, картиной, не оставляющей впечатления: мужество
вступало здесь в единение , с глубокой нежностью, и все это было
освящено самоотречением...
опечаленный, и его лицо, обычно холодно-безразличное или искаженное
саркастическим смехом, сейчас было не менее благородным и не менее
красноречивым, чем лица остальных.
самоотверженный поступок, это благородное дело, и сегодня я горжусь не
тем, что царствую во Франции, а тем, что я ваш друг. Но я лучше кого бы
то ни было знаю, в чем мои интересы, и поэтому не приму жертвы, которая,
суля столь много в случае вашей победы, отдаст меня, если вы потерпите
поражение, в руки моих врагов. Чтобы вести войну с Анжу, хватит и
Франции, поверьте мне. Я знаю моего брата, Гизов и Лигу, в своей жизни я
усмирял и не таких норовистых и горячих коней.
Они не могут считаться с возможностью неудачи в делах такого рода -
делах чести, делах совести, когда человек действует, повинуясь
внутреннему убеждению и не задумываясь о том, как его действия будут
выглядеть перед судом разума.
действовать вслепую, но полководец - размышляет.
ведь мы всего лишь солдаты, - ответил Шомберг. - К тому же я не знаком с
неудачей, мне всегда везет.
сказать того же о себе. Правда, тебе всего лишь двадцать лет.
удвоят наш пыл. В какой день следует нам скрестить шпаги с господами де
Бюсси, де Ливаро, д'Антрагэ и де Рибейраком?
вчера перед обедом у нас состоялась встреча, слово дано, и мы не можем
взять его обратно.
слов, говоря "я хочу" или "я не хочу", ибо король всемогущ. Сообщите
этим господам, что я пригрозил обрушить на вас всю силу своего гнева,
ежели вы будете с ними драться, и, чтобы у вас не было сомнений в моей
решимости, я клянусь отправить вас в изгнание, коли вы...
освободить нас от нашего слова, вас от вашего может освободить лишь
господь. Поэтому не клянитесь. Если из-за такого дела мы навлекли на
себя ваш гнев и этот гнев выразится в нашем изгнании, мы отправимся в
изгнание с радостью, ведь, покинув земли вашего величества, мы сможем
сдержать свое слово и встретиться с нашими противниками на чужой земле.
аркебузы, - вскричал Генрих, - я прикажу бросить их в Бастилию, всех
четверых.
сделает это, мы отправимся босиком и с веревкой на шее к коменданту
Бастилии мэтру Лорапу Тестю, чтобы он заключил нас в темницу вместе с
этими дворянами.
концов я король!
горло у подножия их эшафота.
господь не благословит дело, которое защищают такие люди!..
Шико, встав со своей постели и направляясь к королю. - Боже мой! Какие
благородные сердца. Ну, сделай же то, чего они хотят; ты слышишь, мой
господин? Давай, назначь этим молодым людям день для поединка: займись
своим делом, вместо того чтобы поучать всевышнего, в чем состоит его
долг.
склонив голову и опускаясь на колени.
вам победу. Впрочем, мы и сами сумеем подготовить ее, разумно и
по-христиански. Дорогие друзья, вспомните, что Жарнак всегда обязательно
исповедовался и причащался перед поединком. Ла-Шатеньерэ великолепно
владел шпагой, но он перед поединком искал забвения в пирах,
празднествах, отправлялся к женщинам, какой омерзительный грех! Короче,
он искушал бога, который, быть может, улыбался его молодости, красоте,
силе в хотел спасти ему жизнь. И вот Жарнак убил его. Послушайте, мы
исповедуемся и причастимся. Если бы у меня было время, я послал бы ваши
шпаги в Рим, чтобы их благословил святейший... По у нас есть рака святой
Женевьевы, она стоит самых лучших реликвий. Попостимся вместе, умертвим
свою плоть, отпразднуем великий день святых даров, а на следующее
утро...
через восемь дней.
и, проливая слезы, удалился в свою молельню.
только вписать в них день и час. Пиши, Можирон, на этом столе.., и пером
короля, пиши:
письмо?
вам совет, малыши. Его величество говорит о посте, умерщвлении плоти,
раке святой Женевьевы... Все это великолепно во исполнение обета - после
победы, но я считаю, что до победы вам будет полезнее хорошая еда,
доброе вино, восьмичасовой сон в полном одиночестве, в дневное или
ночное время. Ничто не сообщает руке такой гибкости и силы, как
трехчасовое пребывание за столом, коли не напиваешься допьяна,
разумеется. В том же, что касается любви, я, в общем, поддерживаю
короля. Слишком уж она разнеживает, и будет лучше, если вы от нее
воздержитесь.
Бюсси.
праздника святых даров. Не уезжайте никто за город; оставайтесь в Лувре,
как горстка паладинов. Договорились? Да? Тогда я ухожу выполнять ваше
поручение.
исчез.
Глава 46
ПРАЗДНИК СВЯТЫХ ДАРОВ
летнюю пору в небесных глубинах назревает гроза.
подстерегать похитителя своей чести. Но, не обнаружив никого, он еще
крепче, чем прежде, уверовал в лицемерие герцога Анжуйского и его дурные
намерения относительно Дианы.
Лукьяненко Сергей
Прозоров Александр
Посняков Андрей
Конан-Дойль Артур
Конан-Дойль Артур
Белогорский Евгений