было минуты, чтобы не прозвучала угроза или не была произведена попытка
убить пленников; стоило кольцу их защитников чуть расступиться, как в зазор
тотчас же просовывалась сабля, вилы или коса.
советник был страшно напуган ответственностью, которая свалилась на него.
Дамаса и де Флуарака в камеру под охрану национальной гвардии.
во всем разделить его судьбу.
камеру к остальным арестованным.
внимания, и тот мгновенно испарился.
занялся лошадьми.
под охраной множества караульщиков.
и чернила и написал г-же де Шуазель и г-же де Граммон, дабы успокоить их
относительно судьбы сына и племянника, которого, после того как его
арестовали, можно было считать спасенным, Однако бедняга Джеймс Бриссак
несколько поторопился, сообщая эту добрую новость; да, г-н де Шуазель был
под арестом и находился в камере, да, его охраняла городская милиция, но у
окон камеры забыли поставить пост, и через них в пленных было произведено
несколько выстрелов.
это время г-н де Ромеф упорно отказывался оставить своих сотоварищей.
г-н де Ромеф добился, чтобы арестованные были переданы ей, и не покидал их,
пока не получил от офицеров честного слова, что те будут охранять узников до
самой передачи их в тюрьму чрезвычайного суда.
одного ткача и похоронено людьми благочестивыми, но посторонними; в этом
смысле ему повезло куда меньше, чем Жоржу, последние услуги которому оказали
братские руки графа де Шарни и дружественные руки Жильбера и Бийо.
Но мы видели, как дружба, преданность и почтительность переродились в
ненависть, и ненависть эта была столь же беспощадна, сколь глубоки были
давняя дружба, преданность и почтительность.
Глава 4
КРЕСТНЫЙ ПУТЬ
который мы вполне можем назвать крестным.
искупили ли они жестокими страстными муками грехи монархии, как искупил
Иисус Христос грехи рода людского? Прошлое эту проблему еще не разрешило,
но, возможно, будущее прояснит ее.
шагом, а в эскорте, состоявшем в большинстве своем из мужчин, вооруженных,
как мы уже говорили, вилами, ружьями, косами, саблями, пиками, цепами,
имелось немалое число женщин и детей; женщины поднимали детей над головами,
чтобы показать им короля, которого насильно возвращают в его столицу и
которого, не случись этого, они, вероятно, никогда бы и не увидели.
карета и следующий за нею кабриолет, где ехали г-жа Брюнье и г-жа де Невиль,
казались терпящим бедствие кораблем с плывущей за ним на буксире шлюпкой,
которых вот-вот поглотят яростные волны.
позволено развить сравнение - буря набирала новую силу. Крики, проклятия,
угрозы становились громче; людские волны бурлили, вздымались, опадали,
взбухали, словно прилив, и порой целиком скрывали корабль, с великим трудом
разрезающий их своим форштевнем, - корабль вместе с несчастными,
отчаявшимися пассажирами и тянущейся на буксире утлой шлюпкой.
ничуть не уменьшился, поскольку на смену тем, кого дела звали домой, из
окрестностей сбегались новые люди, желающие в свой черед насладиться
зрелищем, которым пресытились их предшественники.
толпы и являлись мишенью для угроз - оба гвардейца, сидящие на широких
козлах кареты. Для народа это был способ уязвить королевскую семью,
объявленную Национальным собранием неприкосновенной; то в грудь молодым
людям направлялись штыки, то над их головами взлетала коса, которая вполне
могла оказаться косою смерти, а то чья-нибудь пика, подобно коварной змее,
проскальзывала к ним, стремительно жалила своим острием живую плоть и столь
же стремительно отдергивалась, дабы хозяин оружия мог убедиться, что жало
стало влажным и красным, и порадоваться, что не промахнулся.
шляпы, в покрытой грязью одежде прорезал толпу, отдал почтительный поклон
королю и королеве, вспрыгнул на передок кареты и сел между обоими
телохранителями.
беспримерной дерзостью, и только чудом можно объяснить, что он не поплатился
ни единой раной.
жертвой неведомых опасностей, какие могли встретиться ему при бегстве и
казавшихся куда более грозными, чем они были на самом деле, поскольку Мария
Антуанетта, не имея возможности в точности определить ни одну из них, могла
вообразить все сразу.
таком виде, придется отказаться от всякой надежды на помощь г-на де Буйе.
этой дерзости, прониклась к нему уважением.
поднявшийся вокруг кареты, и узнал Шарни.
который попробует повторить что-нибудь в том же роде: он поплатится за
двоих.
прошедшей ночи подействовали на все королевское семейство, а особенно на
дофина. На подъезде к Сент-Мену бедного мальчика терзала страшная лихорадка.
был враждебней всего настроен к привезенному в него арестованному семейству.
лошадей.
заболел?
попросила:
вам: наверно, у вас нет детей!
мрачный взгляд, - у меня был ребенок, но теперь его больше нет.
королева. - Но запомните, ничто так громко не вопиет к небу, как слабый
голос ребенка.
которому и произошел арест узников, должен был бы послужить для них страшным
уроком, если бы короли были способны воспринимать уроки, однако в криках
народа Людовик XVI и Мария Антуанетта видели только лишь слепую злобу, а в
патриотах, убежденных, что они спасают Францию, всего-навсего мятежников.
пот; принцесса Елизавета, небесный ангел, сошедший на землю, тихо молилась,
но не за себя - за брата, за невестку, за племянников, за всех этих людей.
Святая, она не умела отделить тех, кого воспринимала как жертвы, от тех,
кого рассматривала как палачей, и возносила к стопам Всевышнего мольбу за
тех и за других.
равнину, не мог протиснуться сквозь узкие улочки.
задержались, чтобы сменить лошадей, на выезде он с еще большим неистовством
забурлил вокруг кареты.
вера толкнула его на злополучное бегство; он надеялся на свою любезную