виться к нему с таким поручением.
му обстоятельству читатель обязан интереснейшими фактами, здесь изложен-
ными, о двух великих общественных деятелях, облеченных властью
не могло улучшить его расположение духа или развеять уныние, вызванное
непредвиденными результатами его миссии. Небо было темное и хмурое, воз-
дух сырой и холодный, улицы мокрые и грязные. Дым лениво стлался над
трубами, словно у него не хватало мужества подняться, а дождь моросил
медленно и вяло, точно ему лень было лить по-настоящему. Бойцовый петух
во дворе, утратив последние проблески привычного оживления, мрачно ба-
лансировал на одной ноге; осел, понурив голову, хандрил под навесом и,
судя по его задумчивому и жалкому виду, размышлял о самоубийстве. На
улице ничего не видно было, кроме зонтов, и ничего не слышно, кроме сту-
ка патен и журчания дождя.
погоды и треволнений вчерашнего Дня. Пользуясь его собственным образным
выражением, он был "пришиблен". То же можно сказать и о мистере Бене Эл-
лене. То же самое - и о мистере Пиквике.
ли последний вечерний номер лондонской газеты с тем напряженным интере-
сом, какой можно наблюдать только в часы беспредельной скуки; с такою же
настойчивостью истоптали каждый дюйм ковра; так часто выглядывали на
улицу, что давали основание к обложению окон добавочными налогами; пере-
брали и истощили все темы разговора; наконец, когда полдень не принес
никакой перемены к лучшему, мистер Пиквик решительно позвонил в коло-
кольчик и заказал карету.
грязи и брызги залетали в открытые окна кареты, причиняя, внутренним
пассажирам чуть ли не такое же беспокойство, как и пассажирам наружным,
- все-таки ехать и ощущать какое-то движение было бесконечно приятнее,
чем сидеть безвыходно в скучной комнате и смотреть, как скучный дождь
поливает скучную улицу, а потому, едва тронувшись в путь, все в один го-
лос признали, что произошла перемена к лучшему, и недоумевали, как могли
они так долго откладывать свой отъезд.
что конюх был совершенно невидим и слышался только его голос, когда он
из тумана Заявил о своих надеждах получить при следующей раздаче наград
первую золотую медаль от Филантропического общества за то, что снял с
форейтора шляпу. По словам невидимого джентльмена, он (ефрейтор) неиз-
бежно утонул бы в воде, стекающей с долей шляпы, если бы конюх, проявив
удивительное присутствие духа, не сорвал ее с его головы и не вытер лицо
захлебывающегося человека пучком сена.
рот, чтобы концентрировать пары только что выпитого стаканчика бренди.
заметил кротко один молодой аристократ, когда ему дали пенсию за то, что
дед жены дяди его матери подал королю трут, чтобы раскурить трубку.
выдачи пенсии, - сообщил мистер Уэллер.
тора и говоря таинственным шепотом, - случалось ли вам, когда вы учились
у костоправов, навещать больного форейтора?
никогда не случалось видеть там форейтора?
тору, и мертвого форейтора никогда не видели? - допытывался Сэм.
еще кое-чего никто и никогда не увидит - мертвого осла. Ни один человек
не видел мертвого осла, кроме джентльмена в коротких черных шелковых
штанах, знакомого молодой женщины, которая пасла козу; но то был фран-
цузский осел и, стало быть, не регулярной породы.
Сойер.
верждает, что и форейторы и ослы бессмертны, но я так далеко не пойду, а
скажу вот что: как только они почувствуют, что подходит старость и рабо-
та им не под силу, они все вместе куда-то отправляются, обычным поряд-
ком, по одному форейтору на пару ослов. Что с ними затем происходит -
никто не ведает, но, по всей вероятности, они забавляются в каком-нибудь
другом мире, потому что ни одному человеку не доводилось видеть, чтобы
осел или форейтор забавлялись на этом свете!
статистическими и иными данными, Сэм Уэллер коротал время, пока не дое-
хали до Данчерча, где получили сухого форейтора и свежих лошадей. Следу-
ющая остановка была в Девентри, а затем в Таустере, и в конце каждого
перегона дождь лил сильнее, чем вначале.
они остановились у гостиницы "Голова Сарацина" в Таустере, - этак, знае-
те ли, продолжаться не может.
Боюсь, как бы вы не промокли.
Кажется, я отсырел.
лагов и колен, и весь его костюм так блестел от воды, что можно было
принять его за клеенчатый.
ду, словно ньюфаундлендская собака, только что выбравшаяся на сушу.
дать к этому лошадей, сэр. Здесь есть постели, сэр, - продолжал Сэм, об-
ращаясь к своему хозяину, - чистота и комфорт. В полчаса приготовят пре-
красный обед, сэр: куры и телячьи котлеты, сэр; французские бобы, карто-
фель, торт и полный порядок. Разрешите вам посоветовать, сэр, - оставай-
тесь-ка вы здесь. Следуйте моим предписаниям, как сказал доктор.
подтвердить слова мистера Уэллера касательно удобств этой гостиницы и
подкрепить его мольбы мрачными предположениями о состоянии дорог и об
отсутствии свежих лошадей на следующей станции, а также непоколебимой
уверенностью в том, что дождь будет лить всю ночь, а к утру погода про-
яснится, и другими заманчивыми доводами, известными содержателям гости-
ниц.
отправить в Лондон письмо, чтобы оно было доставлено завтра рано утром,
иначе придется во что бы то ни стало рискнуть и ехать дальше.
джентльмену завернуть письмо в оберточную бумагу и отправить его либо с
почтовой, либо с пассажирской ночной каретой из Бирмингема. Если
джентльмен желает, чтобы письмо было доставлено как можно скорее, ему
стоит только написать на обертке: "доставить немедленно" - это верный
способ, - или "уплатить подателю сего лишних полкроны за немедленную
доставку" - этот способ еще вернее.
здесь.
сюда, джентльмены. Не беспокойтесь о форейторе, сэр, я его пришлю, когда
вы позвоните. Джон, свечи!
сять минут лакей накрывал на стол, Занавески были спущены, огонь ярко
пылал, и все вокруг имело такой вид (как всегда бывает во всех приличных
английских гостиницах), словно путешественников ждали и заблаговременно
позаботились об их комфорте.
мистеру Уинклю, сообщая, что Задержался по случаю плохой погоды, но
завтра несомненно прибудет в Лондон. Эта записка была быстро завернута в
бумагу и вручена мистеру Сэмюелу Уэллеру для передачи в буфетную.
очага, возвращался, чтобы снять башмаки со своего хозяина, как вдруг,
заглянув в приоткрытую дверь, увидел рыжеватого джентльмена, сидевшего
За столом над кипой газет и с такой саркастической улыбкой читавшего пе-
редовую статью в одной из них, что нос у него искривился, а лицо дышало
величественным презрением.
широкополая шляпа! Будь я проклят, если тут не пахнет Итенсуиллом.
Дальский Алекс
Корнев Павел
Свержин Владимир
Посняков Андрей
Браун Дэн
Витковский Евгений