разводе с этой гессенской психопаткой, место которой в келье... в темнице...
за решеткой!
****
сюртука, первым делом посетил тот погреб в юсуповском дворце, где убивали
Распутина; он никак не ожидал встретить здесь молодых супругов Юсуповых -
Ирину и Феликса, которые как ни в чем не бывало обедали средь антуража, еще
хранившего следы плохо замытой крови.
энергичные люди, вполне довольные своей жизнью.
9. ТРУПНОЕ ДЕЛО
дворец Юсуповых как баран в новые ворога...
дал ему по зубам - в аванс на будущее, чтобы впредь по ночам не спал, а
неустрашимо бодрствовал. Искать свидетелей негде. Возле Б. - Петровского
моста - Старый Петровский дворец, напротив - дворец князей
Белосельских-Белозерских, куда с наганом тоже не сунешься... Выручил случай!
ветеран муз, некто Струйский, издавна страдавший бессонницей, в ночь на 17
декабря сидел возле окна; бесцельно глядя на мост, и видел, как неизвестные
сбросили с моста большой узел. Курлов нагрянул в дом ветеранов сцены со
сворой прокуроров, сыщиков и жандармов; из несчастного свидетеля вытрясли
душу, и он вспомнил все, вплоть до того, с какой стороны светила тогда
луна... Наблюдения старого актера в сочетании с кровью на перилах моста
подсказали Курлову, что делать дальше. Утром въезд и выезд моста перетянули
веревками, нагнали массу городовых с пешнями, речная полиция с помощью
невских рыбаков забрасывала в полыньи под мостом невод, приносивший наверх
свежую корюшку, но зацепить сетью Распутина не могли. Тогда под воду ушли
флотские водолазы, которые долго ползали по грунту, потом сказали:
прямо в море будто щепку вынесло...
не решился (хотя слухи об этом ходили). Распутина нашли случайно и даже не
там, где искали. Один городовой, отойдя в сторону от моста саженей на
тридцать, заметил торчащий из-под снега мех; потянул - рукав шубы.
подогнало под лед, в толщу этого льда он и врос - намертво! Курлов велел
вырубить его изо льда - одной глыбой, внутри которой он и виднелся, словно
доисторическая муха, застывшая в куске древнего янтаря. Потом эту глыбу льда
городовые аккуратно обкалывали со всех сторон, словно скульпторы,
приступающие к первичной обработке камня. В присутствии полицейского врача
Тувима убитого освободили от штофных занавесей, в которые он был завернут.
****
разрушен гирей, один глаз вытек, нос всмятку, борода примерзла к груди. К
тому же он так закоченел, что буквально позванивал на морозе как стекляшка.
берегу Малой Невки стали спускаться дамы с кувшинами и бутылками, чтобы
зачерпнуть воды, которая, обмыв в себе Распутина, сделалась "освященной"...
даже близко не подпускали. Курлов допустил к Распутину лишь полицейских
фоторепортеров, которые нащелкали с трупа множество снимков (сначала в
одежде, потом голого). Курлов из рядов оцепления отобрал четырех солдат с
оружием, которым - наедине - строжайше внушил:
даже начальству, все четверо будете преданы военно-полевому суду...
верный глаз жандарма не обманул Курлова (это был доброволец из студентов по
фамилий Пирамидов, который позже и рассказал многие подробности)...
действовал лишь по указаниям императрицы. Сейчас он медлил, явно затягивая
время. Только с наступлением сумерек подали грузовик, в кузов запихнули два
узла - один с Распутиным и его вещами, в другом была куча задубенелых от
мороза тулупов, присланных из Царского Села для отогревания.
запутанный маршрут, дабы избежать проезда по многолюдным улицам. Было совсем
уже темно, когда грузовик тронулся, а куда ехали - никто не знал.
Гришку сел..." Жандарм перебрался на второй узел. А когда машина, миновав
триумфальные Московские ворота, развернулась в сторону Инвалидного дома,
студент Пирамидов (только тогда!) мстительно сказал генералу:
жандарм, подпрыгивая на узле, мощно трамбовал под собой своего ближайшего
сподвижника. Ну ладно! Это не беда, а Гришке теперь уже не до того, кто там
уселся на него сверху. Они прибыли на зловещее и унылое место в пяти верстах
от столицы по дороге на Царское Село; здесь высился Чесменский дворец (при
Екатерине II назывался "Кекерекексинен", что в переводе с чухонского
означает: "Лягушачье болото", и лягушка фигурировала здесь в разных видах,
украшая даже тарелки и туфли императрицы); теперь в этом замке размещалась
богадельня для старых инвалидов... Грузовик остановился напротив часовни; на
столе в покойницкой лежал старец инвалид с медалью "За сидение на Шипке";
Курлов смахнул его со стола, как мусор, и велел:
оттаивания трупа. Распутину распрямили ноги, развели в стороны скрюченные
руки. Неожиданно Протопопов вызвал Курлова к телефону и сказал, что в
Царском Селе решительно протестуют против анатомического вскрытия.
идиотом. Вскрытие необходимо для ведения судебного следствия, так и передай
всем бабам!
ассистировал ему полицейский врач Трант. Столичные жители твердо верили, что
Распутин был спущен под лед еще живым. А люди религиозные придавали этому
факту громадное значение, ибо - по русскому поверью - утопленник не может
быть причислен к лику святых русской церкви. Императрица же потому и не
хотела патологоанатомического вскрытия, чтобы анализ медиков не мешал ей в
скором будущем канонизировать Распутина в "святости". Таким образом, от
вскрытия зависело очень многое. Но под ножом хирурга из легких Распутина
брызнула невская вода.
дышать, а это значит - святым ему не бывать.
которым из Царского Села примчалась машина придворного гаража. После
вскрытия начался процесс обмывания и одевания, причем нижнее белье взяли от
семьи, а верхнее прислали от царицы. "Воем церемониалом заведовала прибывшая
из Царского Села дама в костюме сестры милосердия - высокая, полная шатенка
лет сорока..." Кто это был - я не знаю. Но эта дама наполнила раны Распутина
драгоценными благовониями, умаслила его волосы, зашпаклевала страшные
кровоподтеки на лице. Распутин был облачен в парчовую рубаху из тканого
серебра, черные вельветовые брюки и носки. Только потом в часовню были
допущены дочери Распутина, которых сопровождала высокая худощавая дама в
глубоком трауре и под плотной вуалью, полностью скрывавшей черты лица...
Распутина свое последнее к нему письмо:
было со мной на скорбном пути, который остается мне пройти здесь на земле. И
помяни нас на небесах в твоих святых молитвах.
еще раз пригрозил, что перестреляет всех четырех, если они станут болтать...
Начиналось тайное дело Романовых! Гришку уложили в свинцовый гроб со
стеклянным иллюминатором напротив его лица, этот гроб завинтили на шурупы и
вложили в другой гроб - деревянный. Теперь все кончено! Не выпьет, страдалец
наш, два кухонных таза с елисеевской мадерой. Не закусит, мученик наш,