read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



новостей. Двадцать три года назад появление в Лондоне кого-нибудь в моем
положении еще считалось событием. Все вместе заняло два часа, включая
поездку на такси туда и обратно. За эти два часа и в особенности в такси
чары немного развеялись, поскольку говорили мы о практических вещах: о
телеинтервью, о поэтическом фестивале, начинавшемся завтра, о моем
пребывании в Англии. Вдруг разговор стал совсем простым: два человека
обсуждали более или менее осязаемую материю. Я ощутил странное удобство в
присутствии этого голубоглазого седого старика ростом под шесть футов,
которого никогда дотоле не знал, и недоумевал, почему? Скорее всего, это
чувство защищенности внушали мне его высокий рост и возраст, а также
оксфордские манеры. А кроме того, в его мягкой неуверенности, граничившей с
неловкостью и сопровождавшейся виноватой улыбкой, проступало что-то вроде
понимания эфемерности и легкой абсурдности всего окружающего. Я сам не чужд
этому чувству, поскольку оно - производное не вашего телосложения или
темперамента, но вашего призвания. Одни обнаруживают это понимание больше,
другие меньше. Есть такие, что вообще неспособны его скрыть. Судя по всему,
и он и я принадлежали к последней категории.
V
В этом я склонен усмотреть основную причину нашей труднообъяснимой
двадцатитрехлетней дружбы. Были и другие; некоторые из них я здесь назову. И
все-таки, прежде чем продолжить, должен сказать, что если все нижеследующее
выглядит слишком уж похожим на мемуары с моим чрезмерным присутствием в них,
то происходит это потому, что считаю невозможным, по крайней мере сейчас,
говорить о Стивене Спендере в прошедшем времени. Не собираюсь затевать
солипсические игры, отрицая очевидное, - что его больше нет. Возможно, для
меня это было бы не сложно, поскольку все эти двадцать три года мы виделись
не часто и не более пяти дней подряд. Но то, что я думаю и делаю,
переплелось в моем уме с жизнью и стихами его и Уистана Одена, так что в
настоящее время воспоминания кажутся более уместными, чем попытка осознать
свои чувства. Жить - то же, что цитировать, и когда вы что-то выучили
наизусть, это принадлежит вам не меньше, чем автору.
VI
Несколько последующих дней я находился под их кровом, Спендеры и Уистан
нянчились со мной самым мелочным образом от завтрака до ужина и ночной
пижамы. Однажды Уистан пытался научить меня пользоваться английскими
телефонными автоматами и был встревожен моей тупостью. Стивен попробовал
объяснить мне схему лондонского метрополитена, но кончилось тем, что Наташа
повсюду возила меня в своем автомобиле. Мы обедали в Cafe' Royal, где
некогда завязался их роман во время бомбардировок Лондона,- они забегали
сюда перекусить в перерывах между налетами, пока официанты убирали осколки
оконных стекол. ("Немцы бомбили нас, а мы спрашивали себя, когда к ним
присоединятся русские самолеты. В 1940-м мы ждали русских бомбардировщиков
со дня на день".) Иногда мы обедали с Соней Оруэлл. ("1984" - не роман, -
объявлял Уистан, - это исследование".) Еще был ужин в Гаррик-клубе с Сирилом
Конноли, чью книгу "Враги обещания" я читал всего несколько лет назад, и
Энгусом Уилсоном, о котором ничего не слышал. Первый, седой и расплывшийся,
был похож на русского; второй, в розовой рубашке, напоминал тропическую
птицу. Разговор был мне непонятен, и я довольствовался наблюдением.
Такое со мной случалось тогда нередко, и чувствовал я себя иногда весьма
неловко. Я объяснил это Стивену, но он, очевидно, верил в интуицию больше,
чем в анализ. Как-то вечером они с Наташей взяли меня на званый ужин к
епископу, где-то в южном Лондоне. Святой отец оказался, пожалуй, слишком
разговорчивым, чтобы не сказать болтливым, слишком лиловым, чтобы не сказать
фиолетовым, на мой неопытный взгляд. Тем не менее, еда была превосходной,
как и вино, а на его табунок миловидных жеребцов, прислуживавших за столом,
любо было посмотреть. После трапезы дамы удалились в соседнюю комнату, а
джентльмены отдали должное портвейну и сигарам. Я оказался сидящим напротив
Ч. П. Сноу, который принялся расхваливать достоинства и реализм прозы
Шолохова. Мне потребовалось около десяти минут, чтобы произнести, прибегнув
к подходящим словам из словаря ненормативной лексики Партриджа (дома в
России в моем распоряжении был только первый том), подобающий ответ. Мистер
Сноу и впрямь побелел как снег; Стивен громко рассмеялся. На самом деле я
метил не столько в розоватого беллетриста, сколько в фиолетового хозяина,
чья лакированная туфля прижималась под столом к моему честному башмаку.
Я пытался рассказать об этом Стивену в машине, на обратном пути, но он
только посмеивался. Было около полуночи. Когда мы въехали на Вестминстерский
мост, он посмотрел в боковое стекло и сказал: "Они все еще заседают". И мне:
"Вы не устали?" Я ответил: "Нет". - "Тогда зайдем". Наташа остановила
машину, мы вышли и подошли к зданию парламента. Поднялись по лестнице, вошли
в большой зал и оказались перед скамьями в галерее. То была, по-видимому,
палата общин, где в тот момент разгорались какие-то налоговые прения.
Государственные мужи более или менее одинакового роста и телосложения
поднимались, произносили пылкие тирады и усаживались, чтобы вскоре подняться
вновь. Стивен пытался шепотом объяснить мне смысл происходящего; и все-таки
оно оставалось для меня почти непроницаемой, загадочной пантомимой.
Некоторое время я сидел, рассматривая балки и витражи. То был я, лицом к
лицу с заветным идеалом моей юности, и близость эта казалась мне
ослепительной. Беззвучный смех сотрясал меня. Внезапно открылось
несоответствие между моей духовной и физической реальностью: пока последняя
восседала на зеленом кожаном сиденье в самом сердце Вестминстера, первая,
так сказать, волочила ноги где-то за Уральским хребтом. Прощай, раздвоение,
- подумал я и посмотрел на Стивена. Его доверие интуиции мне пригодилось.
VII
Международный поэтический фестиваль был большим, несколько беспорядочным
мероприятием, проходившим на правом берегу Темзы в Куин-Элизабет-холле. Мало
что на свете отвратительнее соединения нищеты и бетона, разве что соединение
бетона и фривольности. С другой стороны, все это подходило к творящемуся
внутри. Так, западные немцы в соответствии с духом места продвинули верлибр
еще на шаг вперед, тем самым восстановив язык жестов; помню Уистана, мрачно
говорящего на экране монитора, что стоял за сценой: "Не за это вам платили
деньги". Деньги были ничтожные, но то были первые фунты, заработанные мной,
и я чувствовал возбуждение, кладя в карман практически те же банкноты,
которыми пользовались герои Диккенса и Конрада.
Церемония открытия происходила на последнем этаже высотного здания где-то
на Пол-мол, кажется, называвшегося Нью-Зиланд-хаус. Сейчас, когда пишу это,
я разглядываю фотографию, сделанную в тот день: Стивен говорит что-то
смешное Уистану, тот смеется, а мы с Джоном Ашбери смотрим на них. Стивен
много выше всех нас, - нежность угадывается в его лице, обращенном к
Уистану, который так весел, руки у него в карманах. Их взгляды встретились;
их дружбе уже сорок лет, они рады друг другу. Ах, этот невыносимый смех на
фотографиях! Это все, с чем остаешься, - с застывшими мгновениями,
украденными у жизни, без предвидения куда большего грядущего похищения,
которое превратит вашу добычу в источник абсолютного отчаяния. Сто лет назад
были избавлены хотя бы от этого.
VIII
Стивен читал в другой вечер, отдельно от нас с Уистаном, и меня не было
на его выступлении. Но я знаю, что он читал, поскольку он дал мне свое
"Избранное", когда вернулся с того вечера. Несколько стихотворений там
помечены им в оглавлении, так делаем все мы перед выступлением. Это было то
же издание, что подарил мне в России английский студент, приехавший по
обмену, и я знал его достаточно хорошо, чтобы заметить, что мои любимые
"Воздушный налет на Плимут" и "Полярное исследование" не были отмечены.
Кажется, я спросил его, почему, хотя отчасти мог предвидеть ответ, так как
оба стихотворения были довольно старыми. Возможно, по той же причине не
помню, что он сказал. Помню только, что разговор быстро перешел к "Рисункам
из бомбоубежища" Генри Мура в лондонском метро, и Наташа нашла старый
потрепанный альбом в мягкой обложке, который я взял, чтобы получше
разглядеть перед сном.
Конечно, он заговорил о рисунках Мура, поскольку я упомянул стихи о
воздушном налете. Они поразили меня в моем предыдущем русском воплощении
(несмотря на мой слабый английский) переходом своей яркой, как прожектор
ПВО, образности от зрения к прозрению. Я думаю, что стихотворение во многом
обязано посткубистическим (в России мы называли это конструктивизмом)
картинам в духе Уиндама Льюиса. Надо ли объяснять, что прожекторы -
составная часть моего детства, одно из первых ярких воспоминаний. И по сей
день, когда вижу римские цифры, - тут же вспоминаю ночное небо военного
времени над родным городом. Наверное, я сказал об этом Стивену - и тут же
появился небольшой альбом Генри Мура.
IX
Никогда не узнаю, была ли то обычная перемена темы в разговоре или часть
интуитивной работы Стивена с моей непросвещенной душой. В любом случае,
впечатление от рисунков было потрясающим. Я видел немало репродукций работ
Мура: все эти лежащие навзничь дегенераты поодиночке или скопом. В основном,
на открытках, хотя держал в руках и несколько каталогов. Также достаточно
наслышан о доколумбовом влиянии, органических формах, оппозиции
пустое"полное и т. д. и не очень-то был захвачен этим. Общеизвестные потуги
современного искусства, спекуляции на беззащитности.
"Рисунки из бомбоубежища" имели мало общего с современным искусством и
очень много - с защищенностью. Если серия имела какие-то корни, это,
вероятно, была "Агония в саду" Мантеньи, Мур, по-видимому, тоже был одержим



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 [ 169 ] 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.