Петрович на обсуждении. - Выбрались по чистой случайности. Должен особо
отметить выдержку и хорошую профессиональную подготовку практикантов
Заостровцева и Морозова.
подобных случаях назначались комиссии, проводились дотошные расследования,
составлялись нудные акты. Давно уже медицина научно обосновала
недопустимость лишних расспросов пилотов, возвращающихся из тяжелых
рейсов. Достаточно того, что они сочтут нужным доложить.
крайне скупого на положительные характеристики. Никто не помнил случая,
чтобы он в такой превосходной степени отрекомендовал необлетанных
новичков.
Иванович привинтил к их курткам значки космонавтов.
говорил за двоих. И практиканты, еще не сдавшие зачетных рейсов, слушали
его со вниманием. Они завидовали его удачливости и дерзкой фамильярности,
с которой он отзывался о Юпитере.
Хорошо было дышать не спецсмесью из дыхательного аппарата, а чистым,
привольным земным воздухом. Хорошо было идти не по изрезанной трещинами
лунной почве, а по зеленой траве, по земле, по Земле.
Здесь, в обычной куртке, без скафандра, командир "Апшерона" выглядел очень
земным. В его жестком, задубевшем от космических перегрузок лице появилось
нечто от доброго старшего брата.
видеть.
как он попросил Морозова опуститься.
более замедляя шаг. Морозов молча следовал за ним. Впереди было разрыто.
Поперек тропинки, вправо и влево от нее желтели кучи вынутого грунта. В
траншее копошились, выбрасывая песок, землеройные автоматы.
Или укладывать новый.
Заостровцева к морю. Они плавали, прыгали в воду на пристежных крыльях,
ходили под парусом.
хотел покидать свою комнату. Небритый, осунувшийся, лежал на кровати с
закрытыми глазами - не то спал, не то думал о чем-то своем.
кабели, провода, беспроводные линии энергопередач - все, что густо
оплетает человеческое жилье, кричало ему в ухо, в мозг: "Я здесь!.. Мы
здесь!.." Он вздрагивал, когда щелкали обыкновенным выключателем. Невинная
магнитная подвеска для мыла била по нервам. Проходя по улицам городка, по
саду, он вдруг начинал ощущать каменную тяжесть в ногах - будто его
притягивали подземные сгустки металлических руд. Или неожиданно являлось
ощущение текучей воды.
Он читал - еще в детстве, - что были когда-то, в средние века, ведуны,
рудознатцы, искатели воды. Их услугами пользовались, но жизнь они кончали
в тюрьмах и на кострах. Было ли у них то же состояние, что теперь возникло
у него? Ах, если б кто-нибудь из них поднялся из глубины веков, чтобы
можно было его расспросить...
встречи с Тоней. Зачем он ей нужен такой... ненормальный?.. Она может
только пожалеть. А сама испытает... гадливость, брезгливость... неприятное
чувство, какое порождает отклонение от нормы. Шестипалость, например... Он
не хотел ее жалости...
последних дней. Под его струями потемнели дома Учебного центра и как бы
посуровели на главном корпусе цветные фрески из истории завоевания
космоса. Мальчишки с радостными криками бегали босиком по лужам.
беззаботным, бегать под теплым дождиком. У него-то, Морозова, заботы не
переводятся. Вот он торчит здесь уже неделю, вместо того чтобы улететь в
Москву, повидаться с родителями, а потом махнуть куда-нибудь на Кавказ.
Странно: на лунном Кавказе был, а на земном - нет, не доводилось. Только
на фотографиях видел зеленые горы и голубые озера. "Погибельный Капказ" -
так, кажется, пелось в старинной солдатской песне.
впал в оцепенение и не внемлет никаким уговорам? Уж как Морозов звал его
лететь вместе, ведь для его родителей Володя не чужой человек. Нет, не
хочет Заостровцев. Лишь одно твердит: "Уезжай, Алеша, тебе отдохнуть
надо". Вообще-то можно, конечно, вызвать врача из медпункта и оставить
Володю на его попечение. Даже лучше было бы так и сделать. Что толку от
него, Морозова? Ну, носит Володе какую-то еду, сидит в его затемненной от
солнца комнате и уговаривает, уговаривает... Но - нельзя вызывать врача. С
такой депрессией, в какую впал Володя, его живо отставят от космонавтики.
единственного, послушает Володя. Неловко, конечно, беспокоить такого
занятого человека. Да, может, Лавровский уже и позабыл случайного
попутчика, случайный разговор в Селеногорске? И все же Морозов решился:
набрал номер видеофонного вызова. Биолог, выслушав его, сразу согласился
приехать - тем более, что как раз у него были дела в Учебном центре.
мокрая собака с поджатым хвостом. Улица опустела. Пусто в городке, пусто в
общежитии. Каникулы.
экспедицию на Кавказ. Заманчиво: Кавказ! От Кости узнал он, что Марта
гостит у родителей Чернышева в Воронеже, а Инна Храмцова вдруг вылетела в
Петрозаводск, Ильюшка ее туда затребовал, и они там наверняка поженятся. А
что - ведь хорошая парочка! Он, Морозов, подтвердил: да, очень хорошая,
Илье просто необходимо, чтобы был рядом добрый и заботливый человек. "Это
всем нужно", - сказал Веригин. Ну, всем так всем. Он, Морозов, не
возражает.
сорвал со стены гитару и повалился в качалку. Пальцы ударили по струнам. В
полный голос он запел песню тех времен, когда только начиналось освоение
дальних линий в Системе:
брюках. Туфли он держал в руке.
я у вас немножко наслежу?
Лев Сергеевич!
сел, все еще держа туфли в руке. Обтер платком мокрое лицо, остро взглянул
на Морозова. - Ну, так что стряслось с вашим другом?
тропинке возле космопорта рассказал, но оказалось, что Лавровский о
тропинке знает.
в глубоком раздумье, потом спросил: - Вы давно знаете Заостровцева? Ах, с
детства! Прекрасно. Проявлялась ли у него в детстве вот эта... ну,
необычность поведения?
только, когда погибли на Плутоне его родители, он как бы окаменел... мы
вместе смотрели передачу...
Да, понятно... И после того случая ничего подобного вы за ним не замечали,
так? До последнего происшествия, так? Теперь скажите-ка, Морозов,
напрягите память и внимание: не произошло ли накануне вашего зачетного
Шилова Юлия
Прозоров Александр
Белов Вольф
Елманов Валерий
Майер Стефани
Флинт Эрик