***
чугун и черное от копоти стекло. Внутри - огромный, продутый сквозняками
зал. Вдоль бесконечных рядов скамеек расхаживают квакеры, предлагая сидящим
пассажирам брошюры. Ирландские солдаты в красных мундирах и с красными от
выпитого за ночь джина глазами провожают бритоголовых миссионеров хмурыми
взглядами. Французские пассажиры все как один возвращаются домой с
ананасами, сладкими экзотическими дарами лондонских доков. Даже пухленькая
актриса, сидящая напротив Сибил, везла ананас - сквозь материю, обтягивающую
верх ее корзины, торчали зеленые колючки.
кирпичные, крытые красной черепицей дома, все новенькое как с иголочки,
чистенькое. А еще дальше - мусорные кучи, огороды, пустыри. Туннель.
пустошью; провода электрического телеграфа то опускались почти до края окна,
то взмывали вверх, мелькал столб с белыми чашечками, и провода вновь
устремлялись вниз. Вниз-вверх, вниз-вверх, и каждый промежуток между
столбами приближал ее к Франции.
30 января 1855 года, - молодая женщина, сидящая за столиком на террасе
кафе ?Мадлен?, дом ј 4 по бульвару Малешерб. Перед сидящей в одиночестве
женщиной - фарфоровый чайник и чашка. Увеличение выявляет некоторые детали
костюма: ленты, оборки, кашемировую шаль, перчатки, серьги, изысканную
шляпку. Одежда женщины - французского производства, новая и высокого
качества. Ее лицо, слегка размытое из-за длинной выдержки, кажется
задумчивым.
принадлежащий Южноатлантической судоходной компании. В витрине конторы
помещается крупная модель трехтрубного пироскафа. Судно - французского
производства и спроектировано для трансатлантической колониальной торговли.
Пожилой человек, лица которого не видно, погружен в созерцание модели.
Фигура этого случайного персонажа выделяется на фоне смазанных быстрым
движением силуэтов парижских прохожих. Голова его непокрыта, плечи
ссутулены, он тяжело опирается на трость, судя по всему - из дешевого
ротанга. Он не замечает молодой женщины, как и она - его.
ИТЕРАЦИЯ ВТОРАЯ
ДЕРБИ
Объектив выхватил часть лица: высокая скула, густая, темная, коротко
подстриженная бородка, правое ухо; между вельветовым воротником и полосатой
кепкой - случайная прядь волос. И тяжелые кованые ботинки, и обшлага брюк,
забранные в короткие кожаные гетры, густо заляпаны известковой суррейской
грязью. Левый погончик поношенного плаща надежно застегнут над ремнем
полевого бинокля. Под распахнутым по жаре плащом поблескивают надежные
латунные пуговицы в виде коротких палочек. Руки человека глубоко засунуты в
карманы.
долгоживущий шляпник из Новой Англии? (Эйлин Ганн, ?Разностный словарь?)>.
хрустящих травой, среди томительно знакомых запахов детства - упряжи, пота,
навоза. Его руки проверили содержимое карманов. Ключи, портсигар, бумажник,
футляр для визитных карточек. Толстая роговая рукоять шеффилдского складного
ножа. Полевой блокнот, это - самое ценное. Носовой платок, огрызок
карандаша, несколько монет. Будучи человеком практичным, доктор Мэллори
знал, что в собравшейся на скачки толпе непременно шныряют воры и по виду их
отличить невозможно. Вором здесь может оказаться любой. И от этого никуда не
денешься.
зацепили край ее кринолина. Женщина обернулась, болезненно сморщилась и
рывком высвободила ткань; кринолин громко скрипнул, а Мэллори учтиво
коснулся кепи и прибавил шагу. Типичная фермерша, громоздкая, неуклюжая
краснощекая баба, домашняя и английская, как корова. Мэллори была привычнее
иная, более дикая порода женщин: смуглые низкорослые скво племени шайенов с
их десятками блестящих от жира косиц и расшитыми бисером ноговицами.
Кринолины казались ему каким-то странным вывертом эволюции; неужели дочерям
Альбиона доставляет удовольствие таскать на себе эти птичьи клетки из
китового уса и стали?
сраженного пулей крупнокалиберной винтовки, резко подламываются ноги, он
оседает в траву, превращается в такой же вот бугор. Великие стада Вайоминга
встречают смерть совершенно неподвижно, лишь недоуменно поводят ушами на
отдаленные хлопки выстрелов.
загадочному всесилию моды. На фоне своих дам мужчины казались существами
иного биологического вида: никаких крайностей во внешнем облике - за
исключением разве что блестящих цилиндров. Впрочем, Мэллори органически не
мог считать какой бы то ни было головной убор экзотичным, слишком уж много
знал он о шляпах, о тусклых, прозаичных секретах их изготовления. Вот эти,
скажем, цилиндры, разве не ясно, что все они - за крайне редким исключением
- откровенная дешевка. Массовый фабричный раскрой, машинная формовка.
Смотрится, надо признать, вполне пристойно, немногим хуже, чем настоящие,
вышедшие из рук опытного мастера, а стоят раза в два дешевле. Мэллори
помогал когда-то отцу в его маленькой мастерской в Льюисе: орудовал шилом,
простегивал фетр, натягивал заготовки на болванки, шил. Отца, опускавшего
фетр в ртутную ванну, ничуть не беспокоил жуткий запах...
сентиментальности. А потом он и вовсе выбросил эти мысли из головы, увидев
полосатый парусиновый навес, стойку и небольшую толпу, полностью состоявшую
из мужчин. Это зрелище вызвало у него острый приступ жажды. Обогнув троицу
джентльменов со стеками, оживленно обсуждавших шансы фаворитов, он
протиснулся к стойке и призывно постучал серебряным шиллингом.
вроде темного пива. Согласно другим источникам, хакл-бафф - это горячий
напиток из пива с добавлением бренди и яйца>.
- На багровом лице появилось крайнее сожаление, тут же, впрочем,
исчезнувшее. - За пределами Сассекса его почти не спрашивают.
рома или джина с добавлением сахара и мускатного ореха>. Очень похож на
хакл-бафф. Нет? Тогда хорошую сигару. Всего два пенни! Прекрасный виргинский
табак. - Бармен извлек из деревянного ящичка кривоватую черуту.
сассексца! Я и сам оттуда родом. Примите эту прекрасную сигару безвозмездно,
сэр, как савенюр.
зашагал дальше. Вытряхнув на ходу из портсигара люцифер, он чиркнул палочкой
о подметку, раскурил черуту и беспечно заткнул большие пальцы за проймы
жилета.
Мэллори поспешно выдернул ее изо рта. Скрутку из паршивого
черновато-зеленого листа опоясывала полоска газетной бумаги с маленьким, в
звездах и полосах, иностранным флажком и надписью: ?ВИКТОРИ БРЭНД?. Все
понятно, армейский хлам этих самых янки. Отброшенная сигара угодила в бок
цыганской кибитки, выбросила фейерверочный сноп искр и тут же оказалась в
чумазых ручонках черноголового оборвыша.
цвета паровой экипаж. Высоко вознесенный над людским морем возница потянул
за рычаг тормоза, громко затрезвонил медный колокольчик, и толпа неохотно
раздвинулась. На высоких бархатных сиденьях разместились пассажиры;
шарнирная крыша была сложена гармошкой назад, чтобы пропускать солнце.
Ухмыляющийся старый бонвиван в лайковых перчатках смаковал шампанское в
компании двух юных девиц - то ли дочерей, то ли содержанок. На дверце
экипажа гордо красовался герб - скрещенные серебряные молотки на лазоревой
шестеренке. Какая-то неизвестная Мэллори эмблема радикалов. Он знал гербы
всех лордов-ученых, но слабо ориентировался в геральдике капиталистов.
расчищенной от людей дороге, легко поспевая за медлительной машиной и
улыбаясь тому, как ломовые извозчики стараются унять перепуганных лошадей.
Он вытащил из кармана справочник, оступившись при этом в колее, выбитой
толстыми колесами брума <Брум - закрытый двухместный экипаж в одну лошадь>,
и перелистнул пестрящие яркими иллюстрациями страницы. Издание было
прошлогоднее, лазоревой шестеренки с серебряными молоточками в нем не
нашлось. Удивляться особенно нечему, теперь что ни неделя, то новый лорд. А
все эти ихние светлости прямо без ума от своих паровых шарабанов.
Корнев Павел
Володихин Дмитрий
Махров Алексей
Самойлова Елена
Сапковский Анджей
Ибсен Генрик