Гнедыш с трудом поднимался сейчас по одному такому длинному склону.
Конан оглянулся назад, когда конь достиг вершины. Преследующий его квинтет
не доскакал еще до подножия бархана. Конан увидел, что один бандит нетвердо
сидит в седле. То отродье, чью правую руку он разрубил, слабеет от потери
крови, решил киммериец.
Гнедыш, взбрыкивая, тяжело спускался по песчаному склону. Внизу и
впереди Испарана скакала галопом к гораздо более высокому бархану или холму,
еще не стертому с лица земли шершавым, вечно пересыпающимся песком. Она
направляла Железноголового так, чтобы подниматься наискосок и поберечь силы
коня. Конан принял решение, характерное для варвара, так же, как тогда,
когда атаковал вожака шестерых бандитов, у которого были все основания
считать его легкой добычей.
Гнедой скакун всхрапнул, когда левый кулак его хозяина напрягся и
натянул подобранный повод. Спускающейся вниз лошади не очень-то хотелось
поворачивать влево, однако она сделала это. Ее копыта про скальзывали по
песку. Конан висел на ее спине, пытаясь отклоняться влево, в сторону вершины
холма, и продолжая тянуть повод в этом же направлении. Гнедыш, более чем
неохотно, сопротивляясь, снова поднимался теперь в гору. Конан почти выпадал
из седла, и мышцы его икр вздулись от усилия удержаться на лошади. Потом они
будут подрагивать еще целый час.
Но теперь-Теперь Гнедыш снова поднялся на вершину, и Конан беззвучно
ослабил хватку ног, вбил каблуки в бока лошади и прижал их снова.
Гнедыш оскорбленно всхрапнул и ринулся вниз, под уклон, на несколько
локтей левее следов своего подъема.
Беги, и тебя поймают, думал Конан. Повернись, пока преследователи не
могут тебя видеть, и упади на них сверху, пока они будут в невыгодном
положении, на подъеме, и, без сомнения, можно увеличить свои шансы с помощью
совершенно неожиданной атаки. Как только он проскачет вниз мимо джазихим, их
делом будет решать, преследовать ли его, позволить ли ему преследовать их
или вообще отказаться от этой затеи.
Один человек ринулся вниз по склону, чтобы атаковать пятерых.
- Хараг! - проревел один из них или что-то в этом духе возможно, он
крикнул: "О, Йог!" Он увидел, как преследуемая ими добыча несется на них
сверху со скоростью лавины. Невозможно было не распознать в этом человеке
мрачную решимость, какой бы безумной она ни была. Остальные бандиты тоже
взглянули вверх. Глаза и рты раскрылись от удивления.
У джазихим практически не было другого выхода, как только придержать
своих лошадей. Один из них повернул в сторону под углом к другим хотя
несущийся вниз противник был один, этот жалкий субъект в зеленых одеждах
инстинктивно попытался удрать.
Гнедыш, прыгая, поскальзываясь, съезжая вниз и снова бросаясь вперед,
удерживался на ногах только благодаря своей все увеличивающейся скорости. Он
летел вниз, словно орел, камнем падающий на увиденную добычу. Конан направил
его в узкое пространство между сбившейся в кучу четверкой и джазихим-оди
ночкой, который поворачивал прочь от своих товарищей и был справа от
киммерийца.
Конан рубанул по ноге одного из бандитов, находящихся слева от него, и
в ту же минуту почувствовал, как острие чьего-то меча царапает ему щеку. Он
тут же рванул повод - опять влево.
Как он и ожидал, круп лошади дернулся вправо и ее правый бок с такой
силой ударил лошадь джазихим, словно та налетела на огромный валун. Ее
задние ноги соскользнули вниз на несколько футов, она безуспешно попыталась
восстановить равновесие и упала. Ее всадник, из плеча которого торчал
кинжал, упал вместе с ней. То, что его нога, без сомнения, была сломана не в
одном месте, почти не имело значения, потому что лошадь перекатилась через
него.
Гнедыш каким-то образом удержался на ногах, продолжая свой безумный бег
под гору. Левая рука Конана по-прежнему была в напряжении, заставляя
животное все время отклоняться влево, делать длинный разворот на склоне
холма. Он не чувствовал жалости к лошади, у которой к этому времени
наверняка был разорван рот с одной стороны. Ее слюна стекала вниз по ноге
Конана.
Только когда фыркающее, задыхающееся животное снова начало подниматься,
Конан оглянулся через плечо, чтобы посмотреть на результаты своей, безумной
внезапной атаки.
Лошадь без всадника, взвизгивая, скользила и съезжала на крупе вниз,
под уклон. Еще одна карабкалась вверх по стороне бархана. Двое бандитов были
на земле один еще шевелился. А трое в потрясенном молчании глазели на
киммерийца. Их вожак за какое-то мгновение был ослеплен ударом меча другой
их товарищ был ранен в плечо брошенным кинжалом и теперь раздавлен своей
собственной, бьющейся на зем ле лошадью третий лежал ниже по склону,
зажимая обеими руками глубокую рубленую рану на бедре. Шестеро попытались
ограбить и изнасиловать женщину, идущую с одним мужчиной трое остались в
живых и сохранили своих лошадей, и один из них был ранен в правую руку. И
теперь он шатался в седле, а полы его одежды были залиты кровью.
- Сюда, шакалы! - проревел Конан. - Встретьте меня на вершине этого
подъема, и я уложу вас всех, как бродячих псов, какие вы и есть на самом
деле! Вас уже стало вдвое меньше, а на мне нет ни царапины.
В то самое время, когда он так громко выкрикивал эти слова, по его щеке
струйкой стекала кровь и капала на джеллабу, но Конан не считал эту царапину
царапиной. Его гнедой, с ходящими ходуном боками, отфыркиваясь и цепляясь за
песок копытами, поднимался в гору.
Трое джазихим обменялись взглядами, посмотрели через плечо на своего
мертвого товарища, потом на раненого, на Конана и снова друг на друга.
- Месть! - рявкнул один и, взмахнув мечом, послал своего скакуна вверх
по склону. Его зеленые одежды хлопали и развевались вокруг него, а изогнутый
клинок сверкал огнем на солнце.
"Черт, - подумал Конан, - они могли бы бросить эту затею, если бы не
тот болван с большой пастью".
Испарана была теперь далеко впереди, а он уменьшил число их
преследователей - и в то же время значительно подорвал силы своей лошади. И
трое противников скакали вверх по склону параллельно с ним, по всей
видимости, ничуть не устрашенные. Он решил дать коню спуститься вниз, начать
подниматься на следующий холм и снова развернуться и атаковать сверху.
В ту самую минуту, как он начал поворачивать голову гнедого, громкие
крики привлекли его внимание и внимание его преследователей. Все оглянулись
назад, туда, откуда они прискакали, - и увидели группу из семи всадников,
скачущих галопом по их следу... и на всех были темно-зеленые шарфы и более
светлые одежды того же цвета.
"Мне не следовало останавливаться", - подумал Конан.
"Ну, вот и оно, - мысленно добавил он потом. - Это смерть. Что ж, я
буду удирать от них, а потом вступлю в бой. Им придется убить меня в
схватке, - будь я проклят, если дам им возможность захватить меня в плен и
развлекаться, пытая меня, пока я не умру! Нет, я буду бежать так долго, как
только смогу, и посмотрим, сколько этим не имеющих матери шакалов пустыни
мне удастся забрать с собой в ад!"
Гнедыш, усердно работая копытами, добрался до гребня и перемахнул на
другую сторону, а потом заскользил под гору. Конан висел на его спине,
позволяя ему действовать по-своему на этот раз животное не бросилось вниз,
а съезжало по склону, барахтаясь в песке. Возможно, таким образом Конан мог
обеспечить ему хоть несколько минут отдыха.
- Вытащи меня из этого, - пробормотал Конан, - и я дам тебе лучшее имя!
Ему не нужно было смотреть влево, чтобы проверить, где находятся
преследователи они спускались параллельно его курсу в двадцати футах от
него и начинали заворачивать в его сторону. Правая рука последнего всадника
была засунута в вырез его одежды, и он ехал, согнувшись и цепляясь за седло
левой рукой.
Конан глянул вперед и увидел, что Испарана как раз поднимается на
вершину другого, более высокого холма, закрывавшего горизонт дальше к югу.
Почему она стала придерживать лошадь?
Гнедыш достиг основания холма. Он споткнулся и дал понять, что с
большой радостью поскачет галопом вправо, по ровной местности. Конан показал
ему, что все будет совсем наоборот. Лошадь споткнулась, попыталась тряхнуть
головой, задохнулась и, пошатываясь от слабости, с очевидной неохотой начала
подниматься по длинному склону более крутого холма. Конан заста вил животное
подниматься под углом, чтобы ему было легче, и выбрал направление,
противоположное также поднимающимся под углом следам Испараны.
Его преследователи были теперь ближе и надвигались с воплями. Они тоже
увидели идущее им на помощь подкрепление и, совершенно очевидно, надеялись
спасти свое лицо, уничтожив этого одинокого всадника прежде, чем подоспеют
их приятели.
Конан решил дернуть повод гнедого в другую сторону. Испарана сможет
сама позаботиться о себе, а он повернется к противнику правым боком. Однако
он тут же понял, что если он это сделает, ему немедленно будет грозить
опасность вступить в бой на скаку или еще что-нибудь более худшее, ибо
всадники в зеленых одеждах были теперь достаточно близко для этого.
Именно в эту минуту сверху внезапно раздался разноголосый хор воплей и
боевых криков, и Конан поднял глаза.
Испарана остановила своего нервного скакуна на самом гребне, а по обе
стороны от нее двумя вереницами неслись вниз верблюд за верблюдом. На каждом
из них человек в развевающейся на ветру белой каффии и белом бурнусе кричал,
вопил и размахивал мечом. Эти неуклюжие скакуны тяжело бежали под уклон на
своих больших ногах, специально приспособленных для пустыни. Песок взлетал
вверх бледно-желтыми клубами. Высокие седла поскрипывали над этими смешными
одиночными горбами.
Со стороны преследователей Конана послышались крики ужаса. Бандиты
забыли о своей жертве и повернули лошадей обратно под гору. Семеро их
товарищей, ведя за собой вьючных лошадей Конана, спускались по склону
противоположного холма. Конан с мрачной и уродливой ухмылкой наблюдал за
тем, как один из трех упал с коня. Человек, чью правую руку он разрубил, в
Корнев Павел
Никитин Юрий
Андреев Николай
Херберт Фрэнк
Шилова Юлия
Каменистый Артем