в сверхразуме. Он знал, как управлять своими эмоциями до такой степени, что
это было неподвластно ни одному из наоли - кроме Охотника. И врач подавил
страх, завуалировал свою ложь, стал настоящим воплощением искренности,
честности и профессиональной заинтересованности. Баналог предполагал, что
ему удалось обмануть Доканила. Он, конечно, не мог быть полностью уверенным
в этом; никто никогда не мог знать наверняка, о чем думает Охотник. Но
показаний.
штор янтарного цвета были перевязаны толстым шнурком. За окнами все было
серым и унылым в слабом свете раннего утра. Снег продолжал падать. Казалось,
Доканил смотрел сквозь снег, сквозь развалины, пытаясь проникнуть взором в
какой-то только ему известный уголок во Вселенной.
любопытство. Его поражала в Охотнике каждая деталь, как, впрочем, и всегда.
Это был неподдельный профессиональный интерес. Как же ему хотелось
подвергнуть Охотника анализу, как хотелось добраться до самых глубин его
сознания, чтобы посмотреть, что там происходит. Но Охотники не нуждались в
осмотре и консультациях травматолога. Они всегда полностью контролировали
все свои действия сами. Или так гласит легенда...
ботинки. Торс прикрывала мантия, по покрою напоминавшая свитер и доходившая
ему до длинной толстой шеи. Синий цвет одежды был таким темным, что его
вполне можно было назвать черным. Талию Доканила стягивал ремень с тусклой
серебряной пряжкой, на которой красовались знаки отличия его профессии:
вытянутая ладонь с выпущенными когтями, готовая схватить врага. Все это
обрамляло кольцо из таких же злобных когтей, но поменьше. На спинке стула
Охотника висела его шинель. Тяжелая, ворсистая, похоже, она была сделана из
черного мехового бархата. Плечи шинели украшали кожаные полоски. На талии -
черный кожаный пояс. Вместо привычных заклепок - пуговицы размером с глаз
наоли, которые были отлиты из тяжелого черного металла, и на каждой -
изображение свирепого когтя, а вокруг все тот же зловещий орнамент, что и на
пряжке. Баналог содрогнулся.
Охотники, чья профессия была предопределена еще до их рождения, были во всех
отношениях более чувствительными к внешним раздражителям, чем другие наоли.
Температура их тела не могла легко приспосабливаться к изменениям в
атмосфере, как это происходило у остальных. Сильная летняя жара вынуждала их
скрываться в тени по возможности дольше и пить очень много жидкости, чтобы
восполнить потери организма. Жестокой зимой им приходилось искать защиты от
снега и ветра под покровом зданий, как это делали хрупкие люди.
Охотники, - а из-за самой формы мантий, которую они для себя выбрали. А
может, это у него просто детский страх перед неизвестным? Баналог думал, что
нет. Он не мог определить, что конкретно беспокоило его в этой форме, однако
его не покидало чувство беспокойства.
травматолога. Охотникам не нужно было много света для того, чтобы хорошо
видеть.
- заявил он.
сдерживать себя, чтобы не перейти на низкий шипящий свист.
встречается все чаще, и именно это подтолкнуло Хьюланна действовать подобным
образом. Я понимаю, о чем вы говорили, - хотя я не понимаю сути этой травмы.
Но я должен получить больше информации, больше теории о том, как будет
действовать этот индивидуум сейчас, когда он в бегах. Чтобы поймать его, я
не могу использовать обычные методы.
был обыкновенным преступником и вел себя согласно определенным моделям
поведения, свойственным нашим врагам. Но он не был предателем. Я не понимаю
Хьюланна.
высоты своего огромного роста, заслоняя массивным продолговатым черепом и
без того тусклый свет лампы.
приходилось видеть за всю свою жизнь.
неестественной величины мышцы.
действия Хьюланна и пытаться предугадать его следующий шаг.
Думаю, это сработает. Но сработает или нет, мы все равно начнем. Будьте
готовы через час.
оставив Баналога одного.
планете в системе наоли, рядом с бухтой, берега которой клешнями охватывали
зеленое неспокойное море, стоял Дом Джоновела, представлявший собой
респектабельную древнюю постройку. Глубоко в скалах были вырублены подвалы
этого почтенного дома, где прятался питомник выводка семьи Джоновела. В этом
подземелье и протекал процесс развития детенышей. Их было шестеро - слепых,
глухих, немых. Они уютно устроились в теплой влажной грязи родительского
гнезда. Каждый был не больше человеческого пальца и напоминал скорее
какую-то рыбку, чем наоли. Их конечности еще не сформировались, зато хвостом
обзавелся каждый. Руки были тонкими как нити. Крошечные, как почки деревьев,
головки не составляло труда раздавить между большим и указательным пальцами.
слизистой биомассой, которая поддерживала жизнедеятельность зародышей после
того, как они прошли первую стадию своего развития в материнском чреве.
Хорошо развитый янтарно-красный ганглий соединял их с утробой, которую
оплетали сосуды с темной, как вино, кровью, что обеспечивало снабжение
зародышей питанием и устраняло продукты переработки. Искусственные утробы
постоянно пульсировали, тщательно регулируя тончайший процесс жизни. Через
два месяца все это будет не нужно. Дети Джоновела свободно выползут наружу.
Избавившись от своих пациентов, утробы вскоре умрут, впоследствии биомасса
разрушит их и подготовит свой состав для полноценного развития следующего
выводка Едва дети начнут двигаться, они начнут и произносить слова, поначалу
не имеющие никакого смысла; они больше не будут ни слепыми, ни глухими.
Питались детеныши плесенью, покрывавшей влажные стены, а также высасывали
необходимые для жизни вещества с поверхности биомассы. По истечении шести
месяцев в их мозг хирургически имплантируют фазиссистемный контакт, который
будет способствовать ускоренному получению знаний без словесного обучения.
шестерых отпрысков. Они были его первым выводком за пятьдесят один год. И,
черт возьми, их должно было быть девять! Девять! Не шесть!
шестнадцати проведенных там дней спаривания, центральное правительство
уполномочило Гильдию
женской утробы для развития в искусственных условиях в подвалах Охотничьего
Монастыря.
была древней и чистой, как раз то, что так нравилось Охотникам. Если бы они
не пришли за этой частью потомства, они пришли бы в следующий раз.
которая делала их существование реальностью. Он покинул гнездо питомника,
аккуратно закрыв за собой железную дверь. До него все еще доносились тепло,
запах и шум...
развевать свою роскошную шевелюру. Как приятно было стоять на открытом
пространстве в своем родном мире после долгих лет, проведенных в глубинах
крепости, где известны только мрак и искусственный свет Он наблюдал, как
хлопья морской пены с трудом достигают берега, срываясь с белых гребней и
рассыпаясь при столкновении с утесами всего в трехстах футах от него. Это
было поистине восхитительное зрелище.
наольского вертолета. Но небо было чистым. На берег накатывались волны,
разбиваясь о скалы и расплескивая пену. Море поражало своей мощью. Возможно,
этот мир сможет выжить. Возможно, и человек сможет. Нет, не возможно. Они
выживут Они, без сомнения, выживут. Любое сомнение приведет к гибели.
своем лице, вопреки холодному, пронизывающему ветру. Постояв так еще
некоторое время, человек вошел в извилистый тоннель в скале. Когда он
оказался в нужном месте, то подал условный сигнал и терпеливо дождался
ответа. В скале медленно открылась дверь. Человек вошел в Убежище и вернулся
Володихин Дмитрий
Лукьяненко Сергей
Посняков Андрей
Афанасьев Роман
Сертаков Виталий
Сапковский Анджей