время. Так что обычный способ - составление аутограммы самовнушения - будет
сложноват. Ну, ладно, расслабимся и сосредоточимся...
забилась, пытаясь крикнуть, но ее уже волокли лицом вниз по вечерней лиловой
дороге, и самое стыдное было то, что на ней ничего не надето, и твердые
босые ноги дружно ступали в омерзительной близости от ее лица, и спастись
было чрезвычайно просто - надо только уменьшиться, и она заставила себя
стать маленькой, и тогда резиновые путы соскользнули с ее тельца, и она
осталась лежать на дороге, приподняв подбородок и глядя в спины уходящим.
Они по-прежнему шли мерным шагом, словно не замечая потери, и непомерно
длинные руки, истончившись, свисали до земли и упруго покачивались в такт
ходьбе. Она поднялась, опираясь на локти и царапая коленки, потому что у нее
в ладонях было что-то зажато, и это "что-то" вдруг слабо чирикнуло,
засвиристело, наполняя ладошки пушистым шорохом, и она побежала домой,
радуясь, что наконец-то нашла настоящую живую птицу, но бежать было трудно,
тоненькие ножки, начинавшиеся сразу под мышками, заплетались, а тяжелая
большая голова никак не желала держаться прямо на бессильной шейке, и Кшися
поняла, что птицу придется выпустить, иначе она до темноты не дойдет до
дома, и раскрыла ладони, и увидела великолепного ткацкого паука, мохнатого и
сытого, и, вместо того, чтобы обрадоваться, почему-то истерически закричала
и, стряхнув с себя цепкое чудовище, бросилась в первую попавшуюся калитку,
но за калиткой сразу же начинались гигантские уступы храмовой пирамиды, на
вершине которой занималось голубоватое зарево, и ее снова схватили, и теперь
вырываться было бесполезно, и понесли вверх, легко и бесшумно, словно у
каждого из палачей имелся по крайней мере портативный левитр, и вот ее уже
вынесли на вершину, но вместо голубого огня перед нею открылось, наконец,
долгожданное озеро, и тогда один из мучителей провел рукой по ее голове, и
она с ужасом обнаружила, что все волосы остались в его ладони, и от стал
старательно плести веревку из белых кос, отливающих голубизной в лунном
свете, но кто-то другой остановил его, и она почувствовала, что ее лицо
густо обмазывают глиной, и последнее, что она ощутила, был точный и
несильный удар, вклеивший в эту глину остроугольный ледяной черепок,
пришедшийся точно посередине лба...
10
глаза. Несколько змей, пригревшихся у его тела, испуганно порскнули в
пыльную придорожную траву. Стозвучный гул растревоженных "нечестивцев" еще
отдавался эхом у кромки леса. Тело, изломанное внутренней болью, сведенное
непривычным холодом, не сразу позволило разуму воспринять случившееся.
Спящие Боги, он провел ночь под открытым небом!
он не проснулся. Тошнотворные видения цепко держали его рассудок, не
позволяя ему вырваться в реальный мир. И не его одного...
сдержаться - не вскочить на ноги, а только поднять голову из травы.
полу одежда. Да где же она, где?..
ввысь светлым облачком. Сидит на нижней ступеньке лестницы, закутавшись в
свое полосатое одеяло, а над ней эта желтоволосая, худородок тамошний. Если
вообще у Богов бывают худородки. Желтоволосая гладит ее по голове, неслышно
шевелит отвислыми губами. Ласковая. Такие и у нас ласковые.
тебя бежать из него? Утренняя прохлада, громыханье "нечестивцев" или же,
может быть, недобрый сон?..
своих снах не один... Вот, значит, кого затянул вместе с ним водоворот
ночных ужасов!
о чем еще не узнали. Великие Спящие Боги покарали его за содеянное. Они
мстительны, и гнев их падает на весь дом, и сейчас отец его, и мать, и
братья подымаются со своих лежанок, обессиленные полуночным бредом,
испуганные и недоумевающие... А он даже не посмеет рассказать им о своей
вине. И пойти к ним он не посмеет, потому что совсем рядом - та, которую
сегодня ночью он оставил беззащитной, хотя готов был бы отдать весь свет
своих глаз за одну ресницу ее. Он и сейчас ничем не может помочь ей, но
уйти, когда она сидит, дрожа под своим одеялом, он не в силах.
крайний двор. Длиннющий полукруглый кусок торца, урок на две руки. Правда,
со стороны пастбищ только детишки да пастухи могут увидеть его, но
надзирающий его семейство жрец повелел расписать и эту ограду. Может, он
заботился о том, чтобы взор Нездешних Богов находил себе здесь усладу и
отдохновение?
чтобы их высокое внимание могла заинтересовать Инебелова мазня. И даже та,
что добрее и возвышеннее всех этих нездешних, всегда смотрит либо себе под
ноги, либо куда-то в небо, поверх оград и деревьев, и ни разу он не смог
встретиться с нею взглядом.
этого двора уголек для наброски контуров, разметит стену на должное число
отдельных картин, а там прибежит длинноногая вертлявая Апль узнать, почему
старшенький-беленький так рано поднялся и не вернулся к утренней еде, и
можно будет послать ее за горшочками с краской.
дурнота целиком не прошла, стояла предутренним влажным туманом, забивающим
грудь и горло, а руки...
утро, страх окатил его с головы до ног. Лиловые липкие подтеки, пятна,
стянувшие кожу, - но ведь не краска же это?
самого пробуждения, резко усилился; трава перед глазами и серебристый
колокол чуть поодаль вдруг потеряли четкие очертания, поплыли, и снова на
него ринулись сны, тяжелые и неповоротливые, словно мясные гады, и начали
душить своей тяжестью... Он упал обратно в траву, царапая лицо, и в
последний момент успел увидеть, как четверка скоков, четко печатая шлепки
босых ног по холодной дороге, вылетела по его улице на равнину, свернула
вправо и, поминутно оглядываясь так, что шеи вытягивались втрое против
обычного, обогнула торец ограды и исчезла на соседней улице.
за спиной, чтобы снова не замутило от запаха, побрел к арыку. По улице уже
пробегали горожане, в основном детишки, раньше других кончившие завтрак и
теперь спешащие за шишками для очагов, глиной - подправлять пол на дворе, а
некоторые - стряхивать с чашечек цветов медлительных насекомых, чтобы
кормить ручных ткацких пауков.
угольки. Пошатываясь, побрел обратно к урочной стене. Даже не удивился,
увидев там Лилара.
восхваления Спящих Богов, - не шли с языка. Пустословить с утра было тошно.
Лилар присел, уйдя по плечи в траву, рядом с ним опустился и Инебел.
вижу. Нанюхался ягоды?
маляр.
потянет - так вот.
Подол подставляй.
обернутый шершавым лопушистым листом. Не давешняя ли запеканка из душистых
зерен? Нет, ломоть печеной рыбы.
утреннее солнце падать начнет, тебя от голода аж перевьет и в узел свяжет.
Натерпелся я в свое время.
ягоду эту на смоковницу подсадил.
юбку выслуживаешься - велел от двора взашей гнать.
нечестивца. Жреца-то сообща задавили.
ни с кем-то не хотел бы он быть повязанным. И почему это не дано каждому в
отдельном доме жить, по собственному разумению? А то ведь ни на кого глаза
не глядят. Отец с матерью все в спину пальцами торкали - не по уроку
усердствуешь, не по красильному назначению вопросы задаешь... Потом вот эти.
Сперва оттолкнули, теперь притянули. А ведь чем они дышат - не любо ему. Все
дым чужой. Не напитаешься, не обогреешься, только голова заболит.
Володихин Дмитрий
Свержин Владимир
Лукьяненко Сергей
Шилова Юлия
Лондон Джек