Чтение 18–й страницы книги ~Небесный полководец~

Демпси въехал во двор небольшой гостиницы на одной из задних улочек.
Гостиница называлась "Приют воздухоплавателей" и в давние времена была,
очевидно, конюшней при постоялом дворе. Нет нужды говорить, что находилась
она в старом районе города и резко контрастировала со сверкающими стеклом
и сталью высотными зданиями, которыми в основном был застроен Кройдон.

Мой спутник провел меня через большую гостиную, где отдыхали пожилые
аэронавты, предпочитающие атмосферу "Приюта воздухоплавателей" стерильному
воздуху современных отелей. Мы поднялись по лестнице и прошли до конца
коридора - к торцевой двери. Демпси постучал.

- Капитан!.. Сэр, можно к вам?

Я был удивлен почтительным тоном Демпси.

- Входите.

Мы оказались в уютном однокомнатном номере. Огонь, разожженный не
столько для тепла, сколько для освещения, сверкал на каминной решетке. В
глубоком кресле сидел пожилой - лет шестидесяти - человек с бородой,
подстриженной в имперском стиле, и прической под стать бороде. Над резко
очерченным ртом нависал огромный, похожий на клюв нос; водянисто-голубые
глаза смотрели твердо и проницательно. Поднявшись на ноги, старик оказался
сравнительно небольшого роста, но ладно скроенным.

- Капитан Корженевский, лейтенант Бастейбл, - представил нас Демпси.

Мы обменялись рукопожатиями. Ладонь капитана была сухой и крепкой.

- Здравствуйте, лейтенант. - Говорил он с сильным акцентом, но слова
произносил четко. - Рад встрече.

- Здравствуйте, сэр. Лучше говорите мне просто "мистер". Сегодня я
подал в отставку. Ушел из СВП. Теперь я обыкновенный штатский.

Улыбнувшись, Корженевский подошел к массивному дубовому бару.

- Итак... мистер Бастейбл, что вам налить?

- Виски, если не возражаете.

- Добро. А вам, юноша?

- Я вижу у вас там "шабли"... [белое бургундское вино] Стаканчик, с
вашего разрешения.

- Добро.

Корженевский был одет в толстый белый свитер под горло и темно-синие
брюки от формы офицера гражданского воздушного флота. Над письменным
столом висел китель с капитанскими знаками различия и помятая фуражка.

- Сэр, я передал ваше предложение мистеру Бастейблу, - сообщил Демпси,
беря бокал. - Вот почему мы здесь.

Корженевский задумчиво приложил палец к губам и посмотрел на меня.

- Несомненно... - пробормотал он. - Несомненно... - Передав мне бокал,
он вернулся к бару и, налив себе совсем чуть-чуть виски, щедро разбавил
его содовой. - Видите ли, мне позарез нужен второй помощник. Я мог бы
взять человека, у которого хватит опыта, да вот беда - среди англичан
такого не найти, а иностранца брать не хочу. А о вас я читал. Вы несколько
вспыльчивы, да?

Я отрицательно покачал головой. Мне захотелось быть полезным
Корженевскому, поскольку в первую же минуту я почувствовал симпатию к
этому человеку.

- Не всегда, сэр. Это были... м-м... особые обстоятельства.

- Я так и думал. До недавнего времени у меня был второй помощник -
парень по фамилии Марло. Он попал в переделку под Макао.

Нахмурившись, капитан взял со стола коробку "шерут", начиненных черным
табаком, и предложил нам. Демпси, усмехнувшись, отказался - в отличие от
меня. Корженевский пристально смотрел мне в глаза - казалось, взгляд его
проникает в самую душу. Все движения капитана были неторопливы и
рассчитаны, говорил он несколько тяжеловесно.

- Вас нашли в Гималаях. Полная потеря памяти. Потом вы служили в
аэрополиции. Подрались с пассажиром на "Лох-Итайве", здорово его
покалечили, потому что потеряли голову... Пассажир был несносен, а?

- Да, сэр. - На вкус сигара оказалась неожиданно мягкой и сладковатой.

- Насколько я знаю, он не желал сесть рядом с какими-то индийцами?

- Среди всего прочего, сэр.

- Понимаю. - Корженевский бросил на меня пронзительный взгляд.

- Сэр, Эган повинен и в том, что наш шкипер сломал ногу, - добавил я. -
Иными словами, старик надолго прикован к постели. Он этого не вынесет.

Корженевский кивнул.

- Знаю, каково ему. Я давно с ним знаком. Отличный авиатор. Значит, ваш
проступок состоит в излишней верности?.. Что ж, в некоторых
обстоятельствах это очень серьезное преступление, не правда ли?

В его словах, казалось, был скрытый смысл.

- Полагаю, да, сэр.

- Добро.

- Мне кажется, сэр, - вставил Демпси, - это наш человек - по характеру,
во всяком случае.

Корженевский поднял руку, призывая юношу к молчанию, потом отвернулся и
некоторое время в глубокой задумчивости смотрел на огонь.

- Я - поляк, мистер Бастейбл, - наконец сказал он. - Живу в Брайтоне,
но родился в Польше. Если б я вернулся на родину, меня бы тут же
расстреляли. И знаете, почему?

- Почему, сэр?

Корженевский улыбнулся и развел руками.

- Потому что я поляк.

- Сэр, вы изгнанник? Русские?

- Именно. Русские. Польша - часть их империи. Я чувствовал, что это
несправедливо, что народы должны сами решать свою судьбу. Я так и
заявил... много лет назад. Меня услышали и изгнали. Вот почему я пошел
служить на британский торговый флот. Потому что я - патриот Польши.

Недоумевая, зачем он все это рассказывает, я чувствовал, что тому есть
веская причина, и слушал внимательно. Капитан повернулся ко мне.

- Как видите, мистер Бастейбл, оба мы - отверженные. Не по своей вине,
а по воле рока.

- Понимаю, сэр. - Я все еще пребывал в замешательстве, но не произнес
больше ни слова.

- Я - хозяин своего судна, - сказал капитан. - Это небольшой, но
хороший корабль. С виду он, правда, не ахти... Хотите стать членом его
команды?

- Почту за честь, сэр. Я вам очень признателен...

- Пустое, мистер Бастейбл. Мне нужен второй помощник, вам нужна работа.
Жалованье невелико - пять фунтов в месяц, зато полное довольствие.

- Благодарю, сэр.

- Добро.

Я никак не мог понять, что связывает молодого щеголя и старого шкипера.
По всей видимости, они были хорошо знакомы друг с другом.

- Ночь можете провести в этой гостинице, если вас устроит, - продолжал
капитан, - а завтра приходите в аэропарк. В восемь часов, идет?

- Да, сэр.

- Добро.

Я взял свою сумку и выжидательно посмотрел на Демпси. Тот бросил взгляд
на капитана, улыбнулся и похлопал меня по плечу.

- Устраивайтесь, а я попозже к вам загляну. Надо обсудить с капитаном
кое-какие вопросы.

По-прежнему недоумевая, я попрощался с моим новым начальником и вышел.
Закрывая за собой дверь, услышал голос Демпси:

- Так вот, что касается пассажиров...

На следующее утро, сев в омнибус, я отправился в аэропарк. Жизнь там
била ключом. Прибывали и отправлялись в рейс воздушные суда, похожие на
исполинских пчел, вьющихся вокруг исполинского улья. Их корпуса в лучах
осеннего солнца отсвечивали золотом, серебром и алебастром. Демпси, перед
тем, как покинуть меня прошлым вечером, сообщил название корабля -
"Скиталец" (весьма романтично, подумалось мне), а начальство парка
уверило, что он пришвартован у мачты номер четырнадцать. Только теперь, в
холодном свете дня, мне пришло в голову, что слишком уж поспешно
согласился я на эту работу... Однако отступать было поздно. Впрочем, я
всегда смогу уйти с корабля, если пойму, что там что-то неладно.

Дойдя до мачты номер четырнадцать, я обнаружил, что она занята
громадным русским лайнером, на который поспешно поднимали какой-то
огнеопасный груз. Никто вокруг не имел представления, где находится
"Скиталец".

Спустя полчаса, проведенных мною в бесплодных поисках, меня направили
на другой конец поля - к мачте номер тридцать восемь. Я устало пробирался
под огромными корпусами грузовых и пассажирских судов, едва не путаясь в
переплетении дрожащих швартовочных канатов, блуждал среди стальных ферм
причальных мачт, пока не увидел наконец мачту номер тридцать восемь и мой
новый корабль.

Его каркас был покрыт выцветшей матерчатой обшивкой, и все же судно
сияло чистотой, точно лайнер первого класса. Ветер с трудом качал его -
казалось, оно забито грузом до отказа. Четыре допотопных двигателя
размещались снаружи гондол, к которым вели крытые местами переходы, а
площадки для осмотра двигателей вообще представляли собой хлипкие,
открытые всем ветрам фермы. У меня было чувство, какое, наверное,
испытывает моряк, переведенный с океанского лайнера на старый,
медлительный пароход. Хотя в мое время воздушный шар казался единственно
возможным средством передвижения по воздуху, сейчас я разглядывал
"Скитальца" как некий музейный экспонат. Бури сильно потрепали его.
Серебряная краска на корпусе облупилась, цифры номера (806), буквы
названия и пункта приписки (Лондон) кое-где стерлись. А поскольку иметь
хотя бы частично стертые регистрационные данные запрещено, двое
аэронавтов, сидя в подвешенной к переднему переходу люльке, черным
креозотом подновляли надпись. Корабль казался еще более старым, чем