и дольше.
задерживаться, - сказал он.
окну, где сгущались сумерки. - Я не так давно пообедал -
проспал.
руками волосы, затем встал и подошел к своей куртке, которая
висела на крючке. - Дика!
спрыгнула на кровать, давая ему возможность одеться. Когда
он затянул на поясе ремень, она вернулась на привычное место
у него за пазухой.
ожидавшим появления кикиморы посетителям. Дика так ловко
научилась выпивать сырые яйца, поднимая рюмку за ножку, а
затем опрокидывая содержимое яйца в свой лягушачий рот, что
ее не стыдно было бы показать даже на приеме у лорда Астура.
Пожалуй, можно было больше не отказываться от скатерти. Но
едва Эрвин успел об этом подумать, как соскучившаяся на
яичной диете кикимора запустила пальцы в его тарелку и
выволокла оттуда кусок печенки, закапав все вокруг красным
соусом. Нет, рано еще было вести ее на прием к лорду Астуру!
поток восторженных излияний в адрес оружейной школы Гариба,
самого Гариба, остальных мастеров и искусства владения
оружием как единственно достойного настоящих мужчин. Эрвин
слушал его и улыбался.
На румяном и добродушном лице его друга появился отсвет
суховатой твердости, свойственной опытным мастерам клинка. В
круглых, блестящих глазах щенка-баловня уже залег зачаток
зоркой бдительности прирожденного воина.
утра до вечера пропадал в оружейной школе, поэтому он целыми
днями оставался один. На третий день он почувствовал себя
достаточно окрепшим, чтобы выйти в город. Нужно было
приживаться здесь - привыкнуть к городским улицам, вникнуть
в жизнь и привычки дангалорских жителей. И подыскать себе
какое-нибудь занятие.
отнеслась к нему с искренней доброжелательностью. Эрвин
понимал, что ее расположение предназначалось не столько ему,
Эрвину, сколько воспитаннику академии магов - или академику,
как их называли на профессиональном жаргоне. Ему было
понятно, что она всегда мечтала об академии, хотя и знала,
что этот путь для нее закрыт, и с трепетным восхищением
относилась к выходцам оттуда. Может быть, она даже понимала,
как трудно прижиться в этом мире выброшенному из того мира.
Из мира академии.
вечером, Эрвин отправился бродить по Дангалору. В первый
вечер прибытия в Дангалор они с Армандасом обошли немалую
часть города, но спешка и усталость помешали ему
проникнуться духом этих улиц и улочек. Широкие улицы шли
вдоль прибрежных террас, кое-где даже мощеные, от них
отходили переулки, соединявшие одну террасу с другой. Эрвин
брел по ним наугад, как прежде по сумрачным коридорам
академии, впитывая в себя атмосферу каждого места. Кроме
внешнего вида, в нее входили запахи и звуки, а также то
особое, не передаваемое словами ощущение, говорившее магу не
меньше, чем все остальные чувства.
пытаясь постичь обобщенный образ этого города. Портовый
район - шумный и грязный, с тяжелой и грубой атмосферой,
вызывающей желание немедленно покинуть это место, тянущиеся
вдоль берега кварталы городской бедноты и рыбаков. На
верхних террасах - дома портовых рабочих и ремесленников, а
также целые кварталы сельского типа, с сараями, садами и
огородами на задворках. Еще выше находились кварталы
зажиточных горожан - добротные дома и особняки,
перемежающиеся лавками. В одном из таких местечек и
располагалась гостиница, где поселились они с Армандасом.
городских богачей и знати. Среди них выделялся дворец лорда
Астура, возвышавшийся посреди просторного парка и
отгороженный от остального мира бронзовой стрельчатой
оградой. У ворот навытяжку стояла стража. Ну и работенка,
подумалось ему: стой целый день на одном месте, и так каждый
день. Когда еще в эти ворота кто-нибудь начнет ломиться!
длительной прогулки, а ближе к вечеру пошел навестить Тирсу.
Он обошел рынок по краю и вошел в переулок - узкий и
короткий, всего в несколько домов. Когда он спросил, как
- )b( Тирсу, ему сразу указали маленький домик в конце
переулка - видимо, к предсказательнице часто заходили
незнакомые люди.
то стукнуло, заскрипела отодвигаемая щеколда, в
распахнувшуюся дверь выглянула Тирса. Она была одета как
обычная горожанка, длинные волосы предсказательницы были
замотаны в рыхлый пучок на затылке.
круглых щеках появились две ямочки. - Я была почти уверена,
что ты придешь.
прихожую, задвинула щеколду. - Проходи сюда, в эту дверь.
занимавшую около двух третей домика Тирсы. Оставшуюся треть
занимал угол, отгороженный дощатой переборкой для кладовки,
туда вел занавешенный дверной проем. Пространство между
кладовкой и противоположной стеной было задернуто плотной
занавеской от пола до потолка, там, наверное, находилась
кровать. В комнате стояли комод со множеством ящичков, стол,
пара стульев и удобный диванчик - все небольшое, словно
игрушечное. Слева от входа размещалась печка с приколоченным
к полу листом железа перед ней. В летнее время печка не
топилась, и Тирса стряпала еду на стоявшей рядом трехногой
железной печурке. Там сейчас горел огонь, а сверху стояла
кастрюлька с готовящимся ужином.
принюхался, пытаясь определить, какими именно, но смесь
оказалась слишком сложной, чтобы распознать в ней все
компоненты сразу. Видимо, Тирса занималась не только
предсказанием будущего, но и другими видами колдовства, в
которых требовались травы.
я закончу с ужином.
ее жилища. На стенах висели какие-то поделки, с виду
казавшиеся амулетами, но на них не оказалось никакой магии.
Вероятно, они использовались для украшения жилища.
в академии это было не принято, хотя и не возбранялось. У
них с Гинсом в комнате стояли только две кровати, на которых
они спали, а вся остальная жизнь учеников проходила за
пределами их комнат. Он знал, как резко может изменить
атмосферу помещения одна-единственная внесенная туда вещь,
даже очень маленькая. Наполнять пространство вещами означало
воздействовать на него, менять по своему усмотрению,
подстраивать под себя, а ученики, напротив, сами должны были
подстраиваться под академию. Наполнять академию своими
вещами было не правильным действием.
создавало ощущение присутствия хозяйки, обеспечивало ее
укоренение в этом мире и в этом домике. Если бы даже ее не
было дома, эта комната рассказала бы о ней многое. Например,
mb пухлая вазочка на комоде и торчащая оттуда пара метелок
тростника или этот тщательно сплетенный из соломы амулет с
зеленой вышивкой...
Затем она принесла кастрюльку и, помогая себе ложкой,