Но отгремит гроза. И как легко вздохяет земля, Умытая дождем. Все будет
новое: земля и люди...
Tax водил по экрану палочкой в это время и объяснял:
- Замечаете, как бледно-розовое пятнышко вспыхнуло? Это работает центр
речи. А вот одновременно фиолетовые искорки в конце третьей лобной
извилины. Здесь -центр, заведующий движением гортани. Он тоже работает...
Теперь вы ясно видите, что все так называемые "душевные" восприятия,
ощущения, способности и тому подобное связаны с определенными областями
мозговой коры.
В 1870 году Фрич и Гициг блестящими опытами положили начало этому.
Впоследствии работы Ферье, Шарко и Грассэ расширили наши знания о работе
коры мозга.
Есть центры двигательные и чувствительные... На экране вы видите только
беглую и беспорядочную игру световых пятнышек и искорок... А я читаю их,
как книгу, потому что я нашел ключ к чтению втих световых знаков... Вы
сейчас вспоминаете мелодию вальса. Я это ясно вижу... Пульсация зеленой
искры в три четверти, темпом вальса, в первой височной извилине говорит
мне это...
- Совершенно верно, - сказал Гэз и с интересом наблюдал, как
соответственно его словам два раза вспыхнуло бледно-розовое пятнышко
центра речи.
Tax зажег свет, и Гэз снял с себя алюминиевый шлем.
- Удивительно... Изумительно... Позвольте поздравить вас, доктор, - он
крепко пожал руки Таха.
- Но пока еще только на два метра, - горестно сказал Tax.
- Что такое? - не понял Гэз.
- Я еще не могу передавать це-волны на далекие расстояния.
- Как же вы говорили, что этот вопрос решен?
- Да, он решен. Но не мной.
- Кем же? - воскликнул Гэз.
- А теми, кто дает сигналы на небывало короткой волне. Теми, которые
надевают парики, гримируются, притворяются мертвыми, чтобы потом убежать
из мертвецкой. Теми, которые под видом больных нищих попадают к нам в
больницу. Теми, которые... вообще заинтересованы в том, чтобы мешать мне и
вам работать, черт возьми.
Tax потряс кулаками в воздухе.
- Я был на Глиняной улице, в доме ј 16.. И вы знаете? Старик-нищий исчез,
как в воду канул... Это один из них... Даю руку на отсечение...
Гэз стал искать свою шапку.
- Вот что, доктор... Это дело так оставлять нельзя... Завтра прошу вас с
вашими аппаратами ко мне в лабораторию... Идет?
В дверях Гэз вздохнул и улыбнулся.
- Из-за вашего интереснейшего сообщения я сегодня проехался по воздуху. Как
хорошо... После войны свежий воздух мне напоминал окопы, и я не любил
его... Я сидел у себя в лаборатории... Но теперь, пожалуй, я буду чаще
покидать ее...
Tax проводил Гэза.
- Солнце и свежий воздух - это жизнь и здоровье, инженер. До завтра.
Мишутка в первый раз за свою службу не пришел на завод. Всю ночь, придя
домой с дачи, он думал о том, куда исчезла Дуня. Он не спал, и мысли,
странные и неприятные, волновали его. Дуня, которую он любил больше жизни,
Дуня, которой он дал клятву верности и дружбы, не подождала его, а ушла,
даже не сказав "прощай".
Утром, лишь только забрезжил весенний свет и задолго до гудка, Мишутка
бросился через поселок к домишку товарища Никиты, отца Дуни.
Никита высунул бородатое лицо из оконца.
- Чего ты, еще ни свет ни заря?
- Дуня дома? - задыхаясь, спросил Мишутка.
- А когда она дома-то бывает? - с сердцем рванул Никита. - Все собрания да
заседания... Говорила вчера, что у Гланьки, может, останется... Все
подруги-подруженьки... А ты чего ее спрашиваешь?
- Да как. же, товарищ Никита... - начал Мишутка смущенно, а потом сразу
перевел речь на другое: - Так у Гланьки, говоришь?
И не дождался ответа. Уже рысью мчался к подруге Дуни, Гланьке Шитовой.
Никита только покачал головой.
- Вот полоумный-то, как есть...
Гланька кипятила на примусе чайник. На Мишутку посмотрела с изумлением.
- Да я твоей Дуни и в глаза-то вчера не видела...
Мишутка пулей вылетел из каморки Гланьки.
Он бегал по поселку и всех спрашивал, не видал ли кто товарища Дуню Рогову.
Гудок проплыл над поселком.
От завода тихо шел к своему домику Лука и придвинулся вплотную к стоявшему
у дороги сыну.
- Мишучка... Третий гудок был... Что ж, на работу? Темно-синие глаза
грустно и непонимающе взглянули на Луку.
- Тять... Дуня пропала... Ушла от меня...
Лука привычной рукой почесал бороду.
- Ушла?.. Вот то-то и оно-то... Говорили мы тебе с матерью, и дядя Никита
тоже: распишись, парень, с Дуняшей, живите форменно, вот бы и крепко было,
не убегла бы. Все под боком бы держал...
- Это и было бы, тять... Думали погодить немножко...
- По любовь ходить - нечего годить, - усмехнулся на сына Лука. - А ты на
завод иди. Смотри, Дуня твоя и там...
Лука пошел домой отлеживаться после ночного дежурства, а Мишутка заспешил
к заводу.
Завод пыхтел и звенел, работа в нем шла полным ходом. Над кочегаркой из
тонкой трубы звонко высвистывал вырывавшийся пар. Голуби кружились над
заводом в лучах раннего солнца.
Мишутка почти подошел к заводу. Рядом в роще громко чирикнула пичужка, так
голосисто и музыкальна, что Мишутка на секунду замедлил шаг. И тут
наискось за рощей он увидал дачу, где вчера видел последний раз Дуню.
Словно внезапное озарение сошло на него.
Он снял кепку и помахал ею себе в лицо. Ему стало жарки и не по себе. И
тут же, не помня себя, перескакивая канавы и незасохшие лужицы с талой
водой, побежал Мишутка по луговине.
Вот и знакомая изгородь, вот и калиточка. Только несколько часов тому
назад Дуня смотрела ему в глаза и говорила...
Сердце Мишутки переполнилось гореью страхом потерять Дуню навсегда. Теперь
он понял, как любят они друг друга, и какой ужас, если...
- Профессора мне... - твердо сказал Мишутка отворившей Глафире.
- Я не знаю... Он только что встал... И сейчас кушает кофе... - смущенно
ответила та.
Мишутка отпихнул Глафиру и прошел через коридорчик в большую комнату. На
пороге он споткнулся о какой-то предмет, глянул на пол, быстро нагнулся и
поднял с полу небольшую головную гребеночку.
Профессор Толье сидел за маленьким столиком и держл в руках стакан с кофе
и кусок хлеба, намазанный маслом.
- Где Дуня? - подошел к нему Мишутка.
Профессор медленно поставил стакан на столик и положил кусок хлеба на
маленькую тарелочку. Так же медленно приподнял напухшие,, как от бессонной
ночи, веки на Мишутку и раскрыл рот.
- Я не люблю, когда сумасшедшие люди врываются ко мне в дом.
- Она у вас... Здесь. Я наю... - Мишутка чувствовал, что говорит не то, и
терял спокойствие, с которым вошел сюда.
- Кто много знает, тот мало говорит, - опять раскрыл рот профессор. - Я не
знаю, о ком вы говорите.
- А это вы знаете? - вдруг взревел Мишутка и сунул в нос профессору только
что найденную гребеночку. Это гребеночка товарища Дуни Роговой... Как эта
гребеночка очутилась у вас? Вчера товарищ Рогова дожидалась меня около
дачи. Я вышел к ней, и она внезапно исчезает, словно проваливается сквозь
землю... Я спрашиваю, вас, что вы знаете по этому делу?
Профессор усмехнулся:
- Минуту тому назад вы говорили, что "знаете". Теперь вы спрашиваете меня,
что знаю я? Я ничего не знаю.
Мишутка потерял спокойствие окончательно.
- Мы оба с вами кое-что знаем... Семьдесят четыре градуса, направление на
Париж, небывало короткие волны, музыкальные сигналы. Что это, черт возьми?
- Мишутка шарил в кармане, нащупывая кастет. - Говорите!.. возвысил он
голос до крика. - За коим дьяволом вы прячетесь по вечерам в зеркальный
шкаф?
Профессор привстал и спокойно позвонил в маленький колокольчик.
- Глафа, будьте добры разбудить Илону, а сами кликните кого-нибудь из
случайных прохожих. Этот молодой человек явно ненормален.
- Что? - крикнул Мишутка.
Но профессор положил ему руку на плечо.
- Успокойтесь...
- Я хочу знать, что у вас в шкафу? - кричал Мишутка.
- Пожалуйста.
Профессор сделал рукой приглашающий жест. Мишутка прыгнул в маленький
кабинет профессора. В зеркале шкафа отражался письменный стол, окно и
далеко видная луговина.
- Пожалуйста, - повторил профессор и взялся за ручку дверцы.
- Отец... - раздалось в большой комнате.
Профессор отшатнулся от шкафа и выглянул в дверь. Мишутка глянул тоже. У
маленького столика, опираясь на него концами тонких рук, стояла Илона. Она
произносила только одно слово, жалобно и со стоном:
Ильин Андрей
Акунин Борис
Афанасьев Роман
Посняков Андрей
Афанасьев Роман
Махров Алексей