Чтение 18–й страницы книги ~Если останемся живы?~

- Будем считать ваше записанное на пленку заявление официальным? Имейте в виду, что с некоторых пор магнитная запись признается доказательством в суде.

Глаза Соммера потухли, он обмяк, плечи безвольно опустились. Он был бледен и тяжело дышал.

- Кто вы? - чуть слышно выдавил он.

- Ну вот, это уже диалог, - обрадовался Шеннон. - Давайте-ка сядем в вашу машину, а то мы привлекаем внимание.

Но прежде чем сделать это, он заставил Соммера посмотреть под капот и убедиться, что бомба действительно установлена там. "

Они сели на заднее сиденье "Ягуара" - Соммер в центре, Шеннон и Корин по краям.

- Итак, - произнес Корин.

- Вы из полиции? - глухо выдохнул пленник.

- Нет, - сказал Корин. - Мы представляем спецслужбу иностранного государства, и вы нам не нужны. Нам нужен заказчик убийства Эпилгейта.

Тот, кто надоумил вас воспользоваться именем Каннингхэма.

- Вы и это знаете? Тогда о чем же вам рассказывать?

- Обо всем. Начинайте сначала и не останавливайтесь, пока не дойдете до конца, как говорила Алиса в стране чудес Как он вышел на вас... Ну, и так далее.

- Но мне мало что известно...

- Разберемся.

Соммер попросил сигарету, дрожащими руками воткнул в кровоточащие губы. Наручники не позволяли ему достать зажигалку, и Корин поднес огонь.

- Контакт шел через посредника. Луи Марчиано из "Клуба V-50". - Соммер жадно затянулся и кашлянул. - С тем человеком я встречался лишь однажды, перед выполнением задания. Он дал мне фотографию Эпилгейта, его адрес, проинструктировал, что говорить и как себя вести. Обещал двести тысяч долларов...

- Вас не насторожил столь высокий гонорар? - спросил Шеннон.

- Сначала насторожил, но потом... Такие деньги...

Корин кивнул:

- Опишите этого человека.

- Не могу, - уныло признался Соммер.

Шеннон угрожающе двинулся, и убийца поспешно продолжил:

- Мы встретились в Булонском лесу, в его машине, ночью... Их было двое. Лица того, что сидел за рулем, я не видел вообще, и голоса его не слышал... А у того, что со мной говорил, лицо было завязано платком, да и свет в салоне не включали.

Корин и Шеннон разочарованно переглянулись.

- Но одно я могу сказать вам определенно, - добавил Соммер. - Этот человек - русский.

- Вот тебе раз, - вырвалось у Корина. - Откуда вы взяли?

- Не с потолка, - в тоне Соммера появились нотки самодовольства. - Я окончил Гейдельбергский университет, изучал филологию, философию и историю. Владею пятью языками и два года провел в России в качестве научного обозревателя "Юэрэпиэн Сайенс Энд Текнолоджи". Разве этого недостаточно, чтобы распознать русский акцент?

Соммер не лгал. Все, что он сообщил о себе, включая работу в Центре имени Помпиду, было истиной. Обладая феноменальной памятью, Соммер легко усваивал объемы информации, непосильные рядовому студенту. Он блистал, он прорвался в число первых, но.. При всем том он был начисто лишен творческой жилки и оригинальности мышления. Поглощая созданное другими, Майк Соммер физически не был способен создавать свое. А без этого не могло быть и речи о выдающейся научной карьере.

Неутоленное честолюбие снедало его. И он нашел выход Лопнувшую мечту красоваться в лучах прожекторов славы он заменил идеей Тайной Власти. Никто не мог не то что заподозрить его, даже допустить мысль о причастности скромного кабинетного ученого к ряду громких убийств. Работал он чисто, деньги брал большие, но всегда оправдывал их. Он быстро разбогател, построил виллу, ни в чем себе не отказывал. К тому же двойная жизнь дала Соммеру то, чего он тщился добиться иным путем, - ощущение безграничной власти над человеческими жизнями.

Он и вел себя, подражая героям книг и фильмов о Супермене, Джеймсе Бонде или принце Малко Линге. Он перевоплощался в них, садясь в черный "Ягуар", для которого под вымышленным именем абонировал место подальше от виллы. Тут начиналась вторая, настоящая жизнь. При этом начисто игнорировался факт, что перечисленные персонажи сражались в непрекращающемся Армагеддоне на стороне сил Добра, ибо Добру служить нелегко и оно неблагодарно.

Соммер не собирался исповедоваться перед врагами. Он ни на секунду не сомневался, что его не отпустят, но, может быть, его искренность ослабит их внимание и позволит бежать? Куда - это другой вопрос. Главное - выкрутиться, остаться в живых.

Возникшая пауза была нарушена словами Корина.

- Ну хорошо, пусть русский. Но нам нужно хоть что-то, чтобы ухватить его за хвост. Я не спрашиваю о номере его машины, но попробуйте вспомнить любые, самые малозначительные детали.

Может помочь его случайная обмолвка, упоминание какого-то города или улицы, что угодно...

- Нет, - Соммер не стал фантазировать, боясь ухудшить ситуацию. - Никаких обмолвок. Лаконичная инструкция.

- А посредник, как его, Марчиано? - вмешался Шеннон. - Он-то должен знать больше.

Соммер махнул рукой.

- С тем вообще разговаривали только по телефону.

- Ладно, - подытожил Корин. - Пока хватит.

Отвезем его обратно и свяжемся с Коллинзом.

- Чтобы они снова... - завелся было Кристофер, но Корин прервал его.

- Так или иначе его придется пускать в глубокую разработку. С ним повозятся психологи, профессионалы. Позвоните Аллендейлу, пусть пришлет сюда людей, займутся бомбой.

Корин перебросил куртку через руки пленника, его вывели из машины к пандусу наверх.

Вконец отупевший от усталости и джина Лесли Энджел после окончания разговора развернул "Сааб" и уехал в особняк на улице Риволи. Он узнал и много, и мало; но если он не поспит хотя бы до утра, его мозг перегорит, как электрическая лампочка, и оценивать трофеи будет некому.

Троица из гаража появилась на рю де Бланк.

Соммера подтолкнули к автомобилю. В это время из-за угла вывернул громадный грузовик "Интернэйшнл" с длинным прицепом - фурой. Белые снопы, бьющие из огромных фар, на мгновение ослепили всех троих. Соммер рванулся. Вот он, его шанс: если он успеет проскочить перед грузовиком, фура задержит преследователей на какие-то секунды. Соммер знал Париж, а эту часть особенно хорошо, - он уйдет проходными подъездами.

- Стой! - закричал Шеннон, кидаясь вдогонку.

Поздно. Соммер со скоростью ракеты пересекал дорогу. В последний миг ему показалось, что он успел, что свобода отвоевана; и тут же многотонная тяжесть ревущей машины ударила в его тело. Соммер отлетел на тротуар, упал и врезался головой в бетонный подоконник магазина. Брызнувшая кровь окрасила витринное стекло. Мелькнуло бледное, перепуганное лицо водителя грузовика. Вместо того чтобы затормозить, он прибавил газу. Фура с грохотом пронеслась мимо остолбеневших Шеннона и Корина. Габаритные огни скрылись за поворотом.

Шеннон подбежал к Соммеру первым, перевернул его на спину, попытался нащупать пульс.

- Что? - голос Корина вибрировал натянутой струной.

- Кончено...

- Черт! Давай быстрее убираться отсюда.

Они вернулись к машине.

На следующее утро Лигейе Маллиган позвонил комиссар Дебриз. Девушка отменила розыск мисс Джонсон, а комиссар поведал ей о найденном на рю де Бланк трупе мужчины со шрамом на щеке, никогда ранее не попадавшего в поле зрения полиции, научного сотрудника Центра имени Помпиду Майка Соммера. Труп был в наручниках, в кармане куртки обнаружили микрофон подслушивающей системы "RSQ".

- Вы были правы, дорогая Лигейя, - сказал комиссар Дебриз. - С убийцей расправились свои.

Но каков гусь, а?

- Да, еще тот, - согласилась девушка. - Знаете, комиссар, чисто случайно в моем распоряжении оказались некоторые факты об этом Соммере. Позже я заеду к вам. Надеюсь, это поможет следствию.

- Вы не теряли времени, - комиссар не скрывал разочарования от того, что его обошли. - Постойте, а не ваш ли это микрофон?

- Ну, нет, - рассмеялась Лигейя. - Вы приписываете нам прямо-таки нечеловеческие возможности.

Лигейя и Шеннон успели разыскать в "Лионе"

микрофоны Лесли Энджела (через час замененные вездесущим Полем), и девушке не составило труда догадаться, кто ухитрился засунуть микрофон в куртку убийцы. Они еще поговорили с комиссаром о пожаре на вилле Соммера (безусловно, ее сожгли те же преступники, уничтожая возможные улики), и Лигейя повесила трубку.

- Попадись мне этот Лесли, - прошипела она сквозь зубы, но угроза явно была не смертельной. - Ну, попадись мне только этот Лесли!

Сержант Донахью оборвал воспитательную тираду на полуслове и воззрился на ухмыляющегося Сэма Джексона, тычущего пальцем в присланный из Сент-Питерсберга фоторобот.

- Что ты сказал?

- То, что вы слышали, сержант. Я знаю этого парня, вернее, видел его.

Сержант опустился на стул перед Сэмом, сгреб со стола кучу бумаг и целиком освободил лежащий под стеклом снимок.

- А не заливаешь? - грозно спросил он. - Гляди у меня.

- Чтоб мне лопнуть, - обиделся Сэм. - Правдивее человека, чем Сэм Джексон...

- ...На земле еще не рождалось, - закончил Донахью надоевший рефрен. - Но посмотри-ка внимательнее, может, ты ошибаешься?

- Прошу прощения, сержант, такую рожу ни с кем не спутаешь.. А награды за него не полагается?

- Кутузка тебе полагается, - рассвирепел сержант. - Говори, где видел его, когда?

- Да пару дней назад. Я немножко выпил... - Сэм честными глазами взглянул на насупленного Донахью. - Совсем чуть-чуть, клянусь! И шлялся по городу.

- Небось высматривал, что стянуть?

- Что вы, сержант... Человека, уважающего закон сильнее, чем Сэм Джексон...

- Понятно, понятно, продолжай.

- А сигаретку не дадите?

Донахью подвинул негру начатую пачку. Тот с удовольствием закурил и продолжил:

- Так вот, проходил я неподалеку от русского посольства. Это там, где стоит такая здоровущая дура с молотком и ножом...

- Серпом, - поправил Донахью машинально.

- Ну да, серпом, страх Божий - Сэм смачно затянулся. - Знаете, где это?

Сержант кивнул.

- Дальше перекресток. Я повернул, вот там и стоял этот тип, недалеко от светофора. Тут из посольства выползла громадная машина, черная, как катафалк..

- Марка машины, номер?

- Да пес ее знает... Говорю, громадная. Повернула, около этого типа притормозила, он в нее сел и был таков.

- А дальше?

- Дальше все, - виновато ответил Сэм.

- Погоди. - Донахью выдвинул ящик стола, достал бланк протокола и авторучку. - Значит, ты утверждаешь, что видел, как изображенный на фотографии человек сел в машину, выехавшую с территории русского посольства?

- Так же ясно, как вижу вас, дай вам Бог здоровья... Сержант, а что натворил этот парень?

- Грохнул шлюху в Пенсильвании, - сымпровизировал Донахью. - Но это точно он?

- Вот зверюга, - возмутился Сэм. - Да он, он, не сомневайтесь. Причесон другой и бородавки не было, а так вылитый...

Три часа спустя полученная от Сэма информация легла на стол детектива Шарпа в Сент-Питерсберге. Шарп довольно потирал руки. Выслеженный им в отеле человек с причудливым акцентом замечен в русской дипломатической машине в Вашингтоне. Это уже не ниточка, это отчетливый след.

Шарп немедленно связался с полковником Коллинзом. К этому времени эксперты-графологи ЦРУ закончили исследование полученного от Корина факсимиле начала письма с обращением "DEAR JOHN!" В основном они подтвердили выводы Корина о том, что текст написан человеком, для которого русский язык является родным. Из бельгийской полиции пришло сообщение: отпечатки пальцев Кеннета Дорена зафиксированы в квартире на улице Демер.

Все вместе складывалось в мозаику заговора, направляемого из России или по меньшей мере рожденного там. Человек или люди, способные организовать столь масштабную операцию, должны были обладать поистине дьявольскими возможностями.

И не было ответа на самый главный вопрос, который пульсировал подобно маятнику заведенного часового механизма:

ЗАЧЕМ?

Группа Коллинза в Лэнгли находилась не в лучшем, а в гораздо худшем положении, ибо людям полковника приходилось преодолевать титанические надолбы, воздвигнутые вокруг Очень Важных Персон из пресловутого "списка одиннадцати".

Большим успехом Коллинз считал уже то, что удалось сократить список до пяти фамилий. Непричастность к заговору прочих была установлена со скрупулезной точностью.

Но пятеро оставшихся были глыбами гранита, подступиться к которым мешали бастионы секретности и дипломатических уверток. Чтобы добыть жизненно важные крохи информации, Коллинз прибегал к давлению, угрозам и самому обыкновенному шантажу. За три дня он нарушил столько законов, что, если бы его привлекли к суду по каждому случаю, он вполне мог по принципу суммирования наказаний загреметь в тюрьму на добрую тысячу лет. А глухая стена вокруг пятерых неприкасаемых поддавалась с трудом.

И все же круг сужался. Мало-помалу, от одного крошечного фактика к другому, измученный, вымотанный донельзя Коллинз упорно полз к цели.

Джеймс М. Стюарт весьма скептически отнесся к появлению сведений о "русском следе". Он не верил в заговор из России. Конечно, не исключено, что некоторые участники преступной организации окажутся русскими, сколько их после крушения коммунизма разбежалось по миру? Однако централизованное российское руководство террористическими и диверсионными акциями - нет, это чересчур, фантастика в духе Флеминга.

Кеннет Дорен бесследно исчез, и многие в Лэнгли разделяли мнение Стюарта, что он убит своими, ибо засветился чрезвычайно. Тем не менее запрос в Интерпол никто не отзывал.

Лучшие силы ЦРУ, опирающиеся на мощную поддержку местных полиций и спецслужб, работали в городах, где были убиты сотрудники Центрального разведывательного управления. Нельзя сказать, чтобы их усилия тратились совсем впустую. То там, то здесь возникали обоснованные версии и прослеживались связи погибших наемников.

Вся эта кропотливейшая работа должна была, не могла рано или поздно не привести к закономерному финалу. Но в этом "рано или поздно" и крылась загвоздка.

Потому что было уже поздно.

Туман пришел на атлантическое побережье ранним утром с юго-востока, со стороны Багамских островов. Прохладные клубы, похожие на прижатые к земле облака, придавали прозрачные очертания исполинским сооружениям космодрома на мысе Канаверал. Решетчатая тарелка радиолокатора диаметром в сорок метров едва виднелась вдали, в разрывах клочьев тумана, а еще дальше на стартовом столе замер нацеленный во Вселенную "Атлантис".

Саманта Ларрена брела босиком вдоль берега океана, гребни соленых волн, разбиваясь вдребезги о песок, осыпали брызгами легкое белое платьице девушки. Она несла в руках маленький букет диких цветов, собранный ею у домика, где ее поселили.

По традиции, несколько предшествующих полету часов астронавты были предоставлены самим себе и проводили их кому как вздумается, в компаниях или в одиночку. Саманте захотелось посвятить эти минуты себе, пройтись по океанскому пляжу, посмотреть восход солнца и подумать об ожидающих ее чудесах и увлекательных приключениях.

Саманта Ларрена жила в двух измерениях. В одном были научные исследования, каждодневный труд подготовки к полету, где каждая деталь и каждое действие имели осмысленное, однозначное наименование, что было необходимо и, признаться, немного скучно.

Зато в другом измерении ее жизни она была Алисой, отправляющейся в страну Чудес. Страницы старых фантастических романов, кадры затертых до ряби на экране видеолент оживали в ее воображении. Она была отважной принцессой Галактики, ведущей корабль к мерцающим звездным скоплениям, удивительные и прекрасные тайны Вселенной разворачивались перед ней бесконечной чередой, и перед ее внутренним взором вертелся, мелькая спицами, штурвал "Энтерпрайза" с выгравированным на медной табличке девизом: "Побывать там, где не бывал еще ни один человек".

Да, доктор биологии Саманта Ларрена была в сущности восторженным ребенком, получившим восхитительную желанную игрушку. Она никому не призналась бы в своих потаенных мыслях и несказанно обиделась бы, если бы кто-то разгадал их и облек в слова. Но в конце концов ей было лишь двадцать семь - возраст, когда романтика начинает встречаться с мудростью.

Саманта наклонилась навстречу волне, поймала россыпь брызг ладонью, провела влажными пальцами по лицу. Она была бы счастлива в эти мгновения, если бы не основательная доля тревоги.

Непрошеный визит человека с ледяными глазами не изгладился в памяти, но воспоминания о нем отступили на рациональный уровень, оставив в покое эмоции. Саманта знала, что многие, если не все, программы НАСА так или иначе связаны с Пентагоном, и, если подумать, что необычного в том, что и в их полете запланирован секретный эксперимент с военным спутником? Но при всей весомости таких соображений Саманта не могла отделаться от грызущего чувства недоверия. Ей было неведомо, как готовятся и обставляются такие проекты в обычных случаях, но подсознательно она не могла убедить себя в нормальности происходящего.

Что означал этот неожиданный вопрос корреспондента на пресс-конференции о какой-то космической катастрофе? Почему командир экипажа Питер Гримсби тщательно избегает разговоров на эту тему?

Что-то было НЕ ТАК.

На поясе Саманты запищала пластмассовая коробочка, мигнул огонек вызова. Пора возвращаться.

В Центре управления на мысе Канаверал, как и в Хьюстоне, и в недрах горы Элберт в штате Колорадо, и на десятках других военных и гражданских станций слежения, сращенных в единый организм компьютерной сетью, сотни людей вглядывались в экраны, считывали бегущие цифры и строки тысяч параметров - от погодных условий до неисчислимых подробностей технического состояния "Атлантиса", артистически исполняли виртуозные партии на клавиатурах терминалов. В светлом зале Центра на мысе Канаверал на стене над головами людей горел пятиметровый квадрат графической схемы выведения "Шаттла" на орбиту, где точками отмечались рассчитанные до долей секунды моменты:

сброс твердотопливных ускорений, включение вспомогательного двигателя, активный участок...

В этом высокотемпературном энергетическом поле, осязаемо повисшем над космодромом, казалось, никто и не вспоминал о шести мужчинах и одной девушке в комбинезонах с эмблемой "НАСА", в специальном автобусе направлявшихся на стартовую площадку. Но вся разогнавшаяся машина работала именно на них...

Тревожно было на душе не только у Саманты, но и еще по крайней мере у одного члена экипажа "Атлантиса".

"Бантам" М-418 калибром 6,35 - совсем маленький пистолет, а его современная модификация "пантера" и вовсе очень компактна. При помощи самодельного приспособления типа потайной кобуры не составляло проблемы скрыть оружие под комбинезоном - пистолет не выделялся и не выпирал, а обыскивать астронавтов перед полетом не в правилах НАСА.

Но тому, в чье бедро упирался холодный металл "пантеры", все равно чудилось, что пистолет предательски вздымается под синтетической тканью.

На экранах Центра управления светились контрольные цифры, свидетельствующие о штатном функционировании оживших систем корабля. Кабина лифта с астронавтами взлетела ввысь по вертикальной шахте. Один за другим они перебрались в "Атлантис" и заняли кресла у пультов. В динамике прозвучал насыщенный искусственной веселостью голос руководителя полета Роджера Хэмилтона, находившегося в Хьюстоне:

- Как дела, ребята?

- Все нормально, - доложил Гримсби...

- Полуторачасовая готовность, - объявил Хэмилтон. - Настроение в порядке? Дать вам музыку на борт?

- Давайте, - одобрил идею Гримсби.

- Кое-что припасено... Специально для вас!

Кабину заполнили аккорды нержавеющей песни "Дип Пепл" о космических извозчиках. Вокруг сразу стало будто светлее. Саманта расслабилась, нервное возбуждение покидало ее.

Кроме нее, лишь двое из экипажа не бывали в космосе ранее - физик Тед Карсон и Андрей Шалимов, занимавший кресло слева от девушки. Чтото они сейчас чувствуют?..

Но центром предельной напряженности был не Хьюстон, не мыс Канаверал и даже не сам "Атлантис", а расположенная на отрогах горы Рейнер в штате Вашингтон, в двухстах тридцати милях от Сиэтла небольшая радиолокационная станция, именуемая для пущей секретности просто "Маунтин" - "гора". Именно отсюда должно было осуществляться непосредственное руководство операцией "Сэрвайвл" - снятием "Элиминейтора" с орбиты. Поздно ночью на станцию прибыл в сопровождении эскорта специалистов заместитель командующего военно-космическими силами США бригадный генерал Эндрю Уилсон, получивший особые полномочия и докладывающий напрямую Президенту.

Овальный кабинет в свою очередь держал наготове "красную линию", связанную на сей раз не только с апартаментами Президента России, но и с резиденцией "серого кардинала" генерала Рубинова. В эти дни Рубинов, российский координатор проекта "Сэрвайвл", становился едва ли не более важной фигурой, нежели сам Президент. Но знали об этом немногие.

- Пятиминутная готовность, - раздалось из динамиков "Атлантиса".

Автоматика привела кресла в горизонтальное положение. Саманта удивилась тому, что все предшествующие эмоции оставили ее. Какая-то звенящая пустота в голове. И более ничего.

- Ключ на старт. Финальный отсчет.

Зеленые цифры ежесекундно сменяли друг друга на экране главного компьютера "Шаттла".

4... 3... 2... 1... Старт.

Саманта инстинктивно сжала руку Андрея Шалимова. Он ободряюще улыбнулся девушке.

Земля содрогнулась от грохота исполинской мощи двигателей. Столб огня, сравнимый по ярости с атомным взрывом, ударил в бетон стартовой площадки.

Собравшиеся внизу в наблюдательных секторах тысячи корреспондентов и съехавшихся со всей Америки любопытствующих (такова уж американская традиция - превращать каждый космический полет во всенародный аттракцион) видели, как медленно приподнялся над стартовым столом могучий гигант, как рванулась к небесам, набирая скорость, ракета. Ореол пламени, бьющего из дюз твердотопливных ускорителей, постепенно превращался в сверкающую дневную звезду.

Внутри корабля перегрузки были даже меньше, чем ожидала Саманта и ее коллеги - новички. После сброса головного обтекателя поток солнечного света хлынул в иллюминаторы. В кабине воцарилась полная тишина. Саманта сжалась в комочек и похолодела. Она знала, что все идет как надо - отделились твердотопливные ускорители, сейчас включатся основные двигатели "Атлантиса", разгонят их до восьми километров в секунду и вытолкнут на орбиту. Но почему ради всего святого они так долго, бесконечно долго не включаются?!

Корабль словно остановился. Ни вибрации, ни шумов, никакого движения... А если...

Последовал сильный толчок, перегрузка возобновилась. Зажигание работало точно по расписанию. Девять минут полета.

Загорелось табло бортовых часов.

- Орбита! - оповестил Питер Гримсби.

Перед глазами Саманты разворачивалась панорама Вселенной. Над опутанной голубой вуалью атмосферы Землей сияли огромные звезды на черном бархате. Солнце источало-струи расплавленной меди. Эта картина, сотни раз виденная в проекционных устройствах комплексных тренажеров и знакомая до мелочей, потрясала и ошеломляла здесь, в реальном космосе. Саманте хотелось петь, хохотать и кувыркаться. Она отцепила замки ремней безопасности и взлетела над креслом.

- Черт возьми, парни! - звонко крикнула она. - Я летаю!

Это был первый доклад, принятый Центром управления в Хьюстоне с борта "Атлантиса". Под сводами зала грянул дружный смех. Напряжение уходило из сердец тех, кто переживал едва ли не сильнее астронавтов.

Освободились из объятий ремней и остальные.

Члены экипажа контролировали прохождение команд автоматики на раскрытие всей сети антенн радиосвязи и работу двигателей стабилизации.