ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ЗВЕЗДНЫЕ ДНИ
ПЕРВЫЙ ДЕНЬ
смутно надеясь на что-то, о чем не хотелось признаваться даже самому себе.
Конечно, он знал, что и на этот раз она телеграфным стилем расскажет ему о
куче дел, о каких-то необыкновенных и очень романтичных людях, о далеких
городах, электростанциях, тайге или приемах на "очень высоком уровне".
Наверное, и в этом письме она, как всегда, обругает главреда и
похвастается, что кому-то здорово натянула нос.
видеть бездельничающего человека, сосредоточенно разглядывающего пустой
потолок. Но и они не замечают его. Они тоже глядят куда-то в затуманенную
даль. Второв переводит взгляд с портретов на стеллажи со всевозможными
справочниками, на вычерченные тушью аминокислотные цепочки, на вытяжной
шкаф и аналитические весы в углу. Все это настолько знакомо и привычно,
что вряд ли фиксируется мозгом.
начинает надвигаться на него. Он мгновенно возвращается к действительности
и кричит:
двери. - Простите, пожалуйста...
лабораторию. В углу комнаты у осциллографа сидит Виталик. Над его
склоненной спиной мигает голубой экран, перечерченный жирной белой
синусоидой. Лаборантки возятся со стеклом. Все в порядке. Все на своих
местах. Он еще минуту медлит, потом решительным шагом пересекает
лабораторию и выходит в коридор.
смотрят портреты. На портрете Каблукова лопнуло стекло, и линия излома
пересекла правый глаз, придав чудаковатому академику удалой пиратский
прищур. Маленький письменный стол в самом дальнем конце комнаты утопал в
бумагах. Перед ним раскинулся необъятный, как море, нейлоновый ковер с
навеки застывшими извивами волн.
несколько отвлек мысли Второва от письма, которое лежало дома на столе,
придавленное тяжелой малахитовой пепельницей. Кузьмич велел прибить ковер
по четырем углам, чуть подвернув обращенный к двери край. Входящий обычно
этого не замечал и, спотыкаясь, делал несколько стремительных и плохо
управляемых шагов по направлению к директорскому столу. Более экспансивные
личности влетали на четвереньках прямо под стол. Старик собирал кожу лба в
удивленные складки и выражал пострадавшим самое искреннее сочувствие.
Говорили, что Кузьмич очень любил, когда спотыкались сановные академики и
дородные доктора наук. Извлекая очередного катапультировавшего сотрудника
из корзинки для бумаг, он проникновенно приговаривал ласковые слова
утешения. Первое время ковер действовал безотказно. Каждый, кто врывался в
кабинет разгоряченным и полным желания "показать им", проходил легкую
успокаивающую встряску. Постепенно о ковре узнали и научились его
обходить. Только желчные холерики с неуравновешенной психикой по-прежнему
попадали в ловушку.
Лицо Алексея Кузьмича беспрестанно двигалось.
печатью на край стола, ближе к Второву.
ввязываться в это дело. Моя лаборатория на полном ходу, дает нужную
продукцию... Нейроструктуры второго порядка почти в наших руках. Еще
немножко поднажать, и тема будет закончена. На кой же черт, извините за
грубость, я полезу в чужой институт? У Аполлинария Аристарховича была своя
школа, наверное и достойные заместители найдутся. Почему я должен
свалиться людям как снег на голову? Это, во-первых, не в моих привычках, а
во-вторых, только повредит делу. Я же для них варяг как-никак. Пока будут
обживаться, притираться, пока люди ко мне привыкнут, пройдет уйма времени.
Нет уж, пусть лабораторией заведует кто-нибудь из учеников Кузовкина.
Работать там вы будете временно и по совместительству. Это каких-нибудь
две-три поездки в неделю. И то на первых порах. Коллектив там хороший,
нечего вам к нему притираться. Уж не считаете ли вы себя этаким наждачным
кругом, жерновом? Работа интереснейшая, увлекательная. Есть темы,
связанные с космической биологией, из-за чего, собственно, вы и
приглашаетесь. Кто же, если не вы... Ваша кандидатура, дорогой, всех
устраивает. Президиум горячо ее одобрил. А кроме того...
на ручку кресла и склонился к самому уху Второва. Тот почувствовал, как
вокруг него забили большие и малые фонтанчики горячего доверительного
сочувствия.
вторичные структуры вам очень нелегко даются, разве я не вижу... Я давно
заметил, что вы еле тянете. Хотели предложить отдых, курорт, санаторий,
но, зная вашу одержимость... Вы ведь и там будете работать, пока не
добьетесь своего? Ну, вот видите! Все вполне понятно. Я так, собственно, и
подумал. А эта работа вас немного отвлечет. Другие люди, другая
обстановка... Институт расположен рядом с Окским заповедником. Места
восхитительнейшие. Природа замечательная! Воздух, лес, тишина. Аполлинарий
Аристархович умел устраивать такие дела. Если создавал лабораторию, то или
на самом Олимпе, или на подступах к нему. Любил жизнь! Что там уж
говорить...
нейлоновым волнам. Второв с интересом наблюдал за директором.
головой, Алексей Кузьмич. - С чудинкой. Особенно в последнее время.
Как-то, помню, совсем недавно мы собрались в нашем академическом доме.
Народ в основном пожилой, старики да старушки, несколько молодых жен -
свои люди, одним словом. А Павел Афанасьевич Острословцев, почтенный наш
академик, весьма охоч анекдоты рассказывать. Рассказывать-то он их любит,
да память подводит: то конец анекдота не расскажет, то упустит основное
слово, в котором вся соль... Кузовкин слушал все эти "эээ, как его... ну,
вы знаете... помните, как оно..." да и говорит: "Бросьте вы мякину тянуть,
послушайте лучше меня". Бесцеремонный он был человек, но... говорят,
добрый. Да, вот так и говорит: "Послушайте лучше меня, я сейчас вам
Большую энциклопедию буду читать... на память". Хе-хе! Все мы,
присутствующие, замолкли и на него уставились. Народ пожилой, нужно
признаться, склеротический, не то что энциклопедии, иногда своего адреса
не помнит, и тут на тебе, такое заявление от своего собрата - старика.
Кузовкину тогда шестьдесят с небольшим исполнилось. Ну, при общем смехе и
подшучивании достает Аполлоша с нижней полки потрепанный том Большой
энциклопедии за номером двенадцать и протягивает хозяину дома - дескать,
следите. Коль ошибусь, под стол полезу. Да! И пошел чесать, и пошел...
Одну страницу, вторую, третью... На седьмой мы остановили: хватит,
говорим, давай вразбивку. И ведь что поразительно - ни разу не сбился!
Точно вам говорю - ни разу не ошибся!
креслу и зашептал: - С хозяйством такого человека просто из чистой
любознательности следует познакомиться. Напрасно вы, дорогой мой,
упираетесь... В общем, я не принимаю вашу риторику за отказ. Согласитесь,
батенька, отдых от работы заключен в работе. Конечно, в работе другого
рода и стиля, разумеется, но в работе.
придет в институт. Послезавтра...
ничего не обещаю.
поезжайте себе с богом.
Второв видел, как в маленьких неправильных многоугольниках проплывают
зеленые и рыжие пятна земли. Красные и голубые крыши медленно перемещались
к юго-западу. Вертолет сделал поворот и пошел над узкой и четкой линией,
отсекавшей желтый квадрат поля от синего пятиугольника леса.
дымкой испарений, катились на северо-восток. Второв представил себе, как
влажно и сумрачно должно быть под такой плотной лиственной крышей. Нога
пружинит в мягкой, податливой подушке мха, и шумит-поет ветер, раскачивая
высокие сосны. Он подумал, что уже сто лет не был в лесу просто так, чтобы
дышать, смотреть и слушать. И вдруг опять вспомнил о письме.
придавила его тяжелой малахитовой пепельницей, чтобы порывистый ветер,
залетавший в раскрытое окно кабинета, не унес голубой конверт.
Круз Андрей
Херберт Фрэнк
Елманов Валерий
Майер Стефани
Круз Андрей
Шилова Юлия