только с лысунами воевать. Да с гвэлтами. Вот уж мерзкий народец, и чего его
светлейший Наместник Хааскана вовсе не искоренил, не пришлось бы и караулки
держать по обе стороны отрезка длиной всего в пять бросков (ровно столько
тянулось Ножевое ущелье), отрезка, на котором безобразничали гвэлты, из-за
чего приходилось снабжать путников специальными магическими амулетами.
Амулеты были сотворены лично светлейшим, чтобы оберечь проезжих от нападения
каменных тварей, и время от времени подзаряжались каким-нибудь дежурным
магом из Сияющего.
Обормота по крупу, он снял со стены седло и принялся прилаживать его на
широкую спину дракха. Обормот мелко затанцевал на месте, чувствуя, что
предстоит прогулка, до которой застоявшийся дракх был весьма охоч.
пути, так что потерпит, ничего с ним не случится. А лебс везде одинаков, что
здесь, что там... Только дракхи и трескают это вонючее зерно за милую
душу... Холодный ветер снова попробовал забраться ему под кожух, и Йевелд
зябко передернулся. В такую погоду только дракху все нипочем. Вот уж
выносливые животины, только позавидовать можно, - в любое время года, что
зимой, что летом только навес над головой и приходится сооружать, и то не
столько для дракхов, сколько для самих людей, чтобы хоть как-то укрыться от
непогоды. Впрочем, ограничиваться лишь навесом приходилось не только
поэтому. Дракхи не переносили стен, замкнутых помещений. Сразу начинали
беситься, если их пробовали завести хотя бы в сарай. Вот и приходится
дрожать рядом с дракхом на ветру... Затянув подпругу под вместительным
брюхом Обормота, Йевелд замер, прислушиваясь. Да, топот был слышен уже и без
эхолова. И впрямь кто-то несся во весь опор. Жаль, ежели и в самом деле
окажется, что это гонец. От него и самой мелкой маны за прокат амулета не
дождешься, как же - служба макору. А вот по шее - запросто.
пришлось недолго. Через минуту из-за поворота на всем скаку вынесло двух
всадников. Глаза караульщика изумленно расширились. На здоровенном, черном,
прямо дал-роктовском дракхе скакал какой-то чужак, а на втором, самом
обычном на вид, сером... Зверь заворожи! Происходило что-то из ряда вон
выходящее. На втором дракхе неслась сама Онни Бельт, эрсеркер, первейшая из
телохранителей самого светлейшего. И потрясающая женщина! Сердце Йевелда
неровно забилось при мысли о том, какая это удача - познакомиться с сотницей
поближе. В городе у него такого шанса не представилось бы никогда, а здесь,
на пустынной дороге, когда из мужчин, кроме него и чужака, никого нет... Ну
и что, что он, Йевелд, молод... А может, как раз потому, что молод, он...
ограду. Ман ему сегодня точно не видать, так что придется жить на подекадное
жалованье. Ну да не впервой. Тем более что за такую оказию с сотницей он и
сам готов выложить подекадное кому угодно, лишь бы она обратила на него
внимание. Какая женщина, да прибудет с ней Свет и с ним, Йевелдом тоже,
какая потрясающая женщина... Бедра, талия, грудь - мечта любого нормального
мужика... Да еще и боевая!
его, Обормот несся уже во весь опор, охотно разминая застоявшиеся ноги.
густая цепь закованных в сталь воинов дрогнула и зашевелилась на крепостной
стене. Вестники Тьмы появились куда позже, чем их ожидали, и приготовления к
их встрече были давно закончены. Как и засферник, они явились с запада, по
его следам, с лучами мутного утреннего света.
клубящееся облако огромного войска с глухим рокотом, не спеша выползает из
степи и широкой подковой охватывает стены Сияющего города на расстоянии
полета стрелы. Такое вратник Севрен видел впервые в жизни по причине
незначительности своего возраста. И впервые же в жизни он стоял на боевом
посту наравне с остальными, как того требовала ситуация. И правда, что
вратнику делать в своей караулке, когда город окружают враги, - не ворота же
он им отворять станет. Вот и поставили его вместе с остальными. Впрочем,
место на третьем ярусе крепостной стены, где он стоял, как раз оказалось над
его родными западными воротами, так что он мог считать, что просто
продолжает нести службу - с "повышением" в должности...
рукоять меча, непривычно отягощавшего пояс. По распоряжению Нарсона
Большерукого, тысячника крепостной стражи, даже самым завалящим воякам,
штрафникам и выпивохам, было выдано полное вооружение: кто чем хоть чуток
умел владеть, то и получил сполна... Так что сейчас наверху густо
перемешались воины из крепостной стражи и стальной дружины, по общенародному
- "камнюки" и "железяки", а среди них нашлось место и вратникам всех трех
городских ворот. Оглядевшись, со стен можно было увидеть еще несколько сотен
"железяк", целиком заполнивших центральную площадь города. Крохотная с такой
высоты фигурка подвоеводы Нарсона Большерукого, проводившего осмотр, быстро
двигалась вдоль стройных рядов воинов, безликих и неподвижных в ожидании
приказов. Это был резерв, в любой момент готовый рвануться вперед и заткнуть
собой образовавшуюся брешь, если до такого дойдет. Дисциплина у Нарсона
Большерукого всегда была железной, суров был подвоевода, дважды повторять не
любил, и его чугунные кулаки частенько охаживали нерадивых.
Прямо-таки молился, чтобы этого не случилось. Ну какой из него вояка... Из
воинского оружия и амуниции вратнику достался старый боевой меч с
выщербленным лезвием (обычный двуручный "жальник" - прямой, с двусторонней
заточкой) да такая же старая кольчуга, сильно посеченная, пробитая насквозь
в двух местах, - видно, не слишком повезло ее прошлому владельцу. И все
равно это было куда лучше, чем ничего. Хоть и старая, кольчуга еще способна
была выдержать удар стрелы на излете, а меч вполне мог раскроить голову
какому-нибудь дал-рокту, если тот, конечно, окажется еще большим неудачником
и неумехой, чем сам вратник... В такую "оказию", конечно, слабо верилось...
В народе про Вестников говорилось, что они и рождаются-то с мечом в руках.
Если и был у него какой шанс, так только в схватке с пардом, из коих войско
неприятеля, по рассказам бывалых вояк, состояло обычно на треть. Будучи
потомками рабов-хасков, воспитанные в Родовых пещерах дал-роктов на равных с
воинами Рода и всецело преданные своим хозяевам, они все же уступали
последним в мастерстве владения воинским искусством. Впрочем, Севрен и меч в
руках едва умел держать, так что за несколько ночных часов, что провел на
стене, весь извелся от волнения, места себе не находил. Да и как тут не
волноваться, когда нежданно-негаданно запахло самой настоящей войной, войной
с исконными, страшными врагами. Но ошалевшее от нервного напряжения сердце в
конце концов устало бухать в груди, что кузнечный молот, и теперь лишь глухо
ворочалось где-то под желудком... Наверное, проголодался. И все-таки,
все-таки... Первый раз оказавшись на стенах среди настоящих служак, знающих
вкус кровавых сражений, Севрен с удивлением понимал, что испытывает не
только жуткий страх, как вполне обоснованно ожидал, зная свою робкую и
совсем не боевую натуру, но и гордость. Ощущение собственной значимости -
что вот не обошлись в трудную минуту без него, какого-то вратника, - сладко
тешило вдруг проснувшееся самолюбие. Да и сейчас совсем не то, что ночью,
когда сидишь в караулке один-одинешенек, сейчас рядом - плечо сотоварища, на
которого можно положиться...
Он только сейчас и заметил, какого соседа послала ему судьба. Не в силах
сдержаться, но и не желая привлекать внимание этого "сотоварища", он чуть
слышно зашипел с досады. Прислонившись лбом к холодному каменному зубцу,
чтобы облегчить муторное состояние после ночной попойки, рядом стоял... да
нет, едва держался на ногах Гораз. Алкаш и последний мерзавец. Да уж, на
плечо этой сволоты положишься в трудную минуту... как положишься, так и
сложишься. Севрен на свою глупую голову одолжил ему как-то половину
подекадного жалованья на пару дней, так этот гад, Стерегущего на него нет,
одолженку зажал и вот уже третью декаду не возвращает... Да еще заявляет
прямо в глаза (чтоб его причастило, чтоб дети его Светлого Ока никогда не
увидели, если вообще когда-нибудь появятся), что не видал он никаких денег
от караульщика Севрена, Мрак его забодай...
ахивы. Словно из воздуха нарисовались. Мастера Желтого и Красного Плащей,
Олсен Желтоглазый и Кетрам Пламебородый, самые важные и могущественные
персоны после Наместника. Стояли и молча смотрели на растекающиеся внизу
подобно черной грязевой волне боевые порядки дал-роктов. В неверном свете
раннего утра борода Кетрама пламенела ярче Бошара, главного светила
Сияющего, еще не переключившегося в дневной режим.
уставился вниз, не желая обращать на себя внимание столь могущественных
персон, мешать им в их несомненно важных помыслах, чтоб их... Неосторожная
мысль оборвалась на полуслове. Конечно, на то они и маги, чтобы вот так,
незаметно, появляться там, где требуется, но... Хм... Вот ляпнул бы что
крамольное - и прощай, головушка. Желтоглазый одним движением пальца снимет,
он на это горазд.
не до какого-то вратника. И когда маги наконец заговорили между собой, он
навострил любопытные уши, для которых этот разговор явно не предназначался.
заметным удовлетворением проговорил Кетрам Пламебородый. - На стенах пять
сотен опытных, тертых ветеранов, прошедших не одну заварушку и не раз
смотревших смерти в глаза...
совсем, конечно, о себе, вернее, даже вовсе не о себе, но раз он сейчас
Адамов Григорий
Пехов Алексей
Влодавец Леонид
Соломатина Татьяна
Акунин Борис
Рыбаков Вячеслав