переговоров и торга. Решение было принято загодя -- в этот полдень Лагху
должны были отдать в пожизненное владение господину Кафайралаку. Мать
увязывала жалкие пожитки Лагхи в узел и зашивала его немногочисленную
одежонку. В глубине души она была уверена в том, что господин Кафайралак не
пожалеет на своего нового раба (или наложницу?) двух серебряных монет и
купит ему сносное платье. И все-таки она штопала дыры на варварских штанах
Лагхи усердно, даже с нездоровым рвением. Чтобы как-то занять руки в
ожидании покупателя.
вечера. Не каждый день, в самом деле, заключаешь такие выгодные сделки.
Дочери мели комнаты, сыновья обновляли ограду. А Лагха, предоставленный
(опять же ради такого случая) самому себе, отправился на Игральную площадь,
лелея в кармане свои сбережения в числе одного серебряного авра.
столику из числа тех, за которыми баловались костями богатые горожане. -- У
меня есть "серебряник" и я хочу сыграть с вами в кости.
самого шикарного веселого дома во всей Северо-Восточной провинции.
пояснил ему владелец Глухих Верфей.
виду ушлый купчина.
Или, на худой конец, в карман одного из его приятелей, чем дело и
закончится. Он похлопает мальчишку по плечу и скажет "Не унывай, дурачок,
игра -- дело тонкое, когда-нибудь научишься".
хозяин веселого дома, когда Лагха, поставив свой авр на кон, первым бросил
кости.
варианта.
успех. С презрительными улыбочками, мол, новичкам всегда везет, каждый игрок
отдал Лагхе по "серебрянику".
четыре монеты.
щеке. -- Бросай.
встряхнул его и уверенно хлопнул им о стол. Стукнули кости. Чужая рука
подняла конус.
сообщил хозяин скобяной лавки.
этот раз не предвиделось. Самое большее -- "две виноградины" и "малый
магдорнский".
Багряного Порта.
приветствовал любое приятное разнообразие.
времени. Лагха взялся за конус, не глядя ни на игроков, ни на кости, ни на
стол.
крупно проигрывал -- нарочно, чтобы его компаньоны не охладели к игре. И ни
разу не устроил ни одной ничьей -- ведь не было на площади его отца,
несчастного и бессовестного Саина окс Ханны, чтобы сбегать за "длинной
рукой".
последней в его жизни партии в кости. Еще выходя из дома он знал, что все
произойдет именно так, как произошло. Он ждал этого момента уже не один
месяц. Не один год. С того самого дня, как увидел отца, преследующего
скачущие по пыльным булыжникам кости. И вот, благодаря господину
Кафайралаку, его мечта исполнилась, его уверенность нашла себе
подтверждение. Ведь, главное, свершив свой маленький подвиг, Лагха останется
безнаказанным. Его отец будет кусать локти, а его новый хозяин никогда и не
узнает о его триумфе.
отдавал предпочтение изменчивому, пестроцветному Хаместиру. Или, на худой
конец, ламу -- игре мелких магических жуликов, гвардейских офицеров и
чокнутых стихопевцев.
одной из улиц близ порта он обменял серебро на золото, а семь золотых авров
старой ре-тарской чеканки положил в потайной карман, приторочений к исподу
его латаных-перелатанных штанов. И отправился домой.
развалившись в плетеном кресле, а домашние составляли вокруг него подкову,
застыв в самых что ни на есть пришибленных и принужденных позах. Появление
Лагхи было встречено всеобщим оживлением -- Саин окс Ханна, конечно, с
радостью прибил бы Лагху оглоблей, но при господине Кафайралаке ему любо
было представлять себя понимающим, снисходительным, хотя и угнетенным
беспросветной нищетой отцом.
Каждая из них завидовала густым черным кудрям, правильным чертам лица и
гладкости кожи своего брата и втайне корила родителей за то, что те
разделили свою красоту между детьми на такие несоизмеримые доли. Лагха
обнялся с братьями -- старший (тот, что стал старшим после смерти сгинувшего
в столице) процедил сквозь зубы что-то насчет удачи, а средний прыснул со
смеху. Они не сомневались в том, что симпатичного и стройного Лагху покупают
с самыми что ни на есть грязными целями, а потому показно гордились своей
мнимой чистотой и независимостью. Мол, бедные, но гордые.
свой дом с покосившимися стенами и подточенным красноголовыми муравьями
крыльцом, и поплелся в сторону порта вслед за господином Кафайралаком,
которому хватало тактичности воздерживаться от каких бы то ни было
комментариев. А семь золотых авров полеживали себе в кармане Лагхи,
дожидаясь своего часа. Он наступит спустя год и один месяц.
молчать, спросил отец Лагхи, утирая случайную слезу, когда Лагха и
Кафайралак вышли за порог.
добавил он, когда его сын и загадочный северянин скрылись из виду. Так,
чтобы не показаться излишне сентиментальным.
подпоясанный дорогим кушаком, в новой рубахе и с фляжкой отменного гортело
на груди он явился на "службу". Базарная площадь полнилась слухами. Хозяин
веселого дома -- пьяный в стельку, красномордый и удрученный потерей кучи
серебряных авров -- рассказывал, наверное, в сотый раз, как было дело.
заорал на всю площадь хозяин скобяной лавки, весь сплошь зеленый от
нежданного проигрыша.
триумфа своего младшего сына, на языке его вертелось около двух десятков
известных ему проклятий, среди которых были и варанские, и южные. Он едва
удержался на ногах, когда узнал, что за час игры его сын проиграл лишь
трижды. Да и то, как заметил проницательный купчина, "проиграл для виду".
Что за час игры его сын выиграл столько, сколько стоил сам по оценке
загадочного господина Кафайралака.
решительности, Саин растолкал толпу собравшихся вокруг себя зевак. Пыхтя и
понося все на свете, он помчался в порт. Как бы там ни было, он должен
вернуть украденную драгоценность. Сын должен принадлежать отцу, а не
какому-то негодяю, собирающемуся тешить свою вельможную похоть! Он должен
вернуть Дайла, своего милого сыночка. Он передумал! Отец и сын -- одно
целое! Такие мысли лихорадочным галопом проносились в голове Саина, пока он,
улица за улицей, то быстрым шагом, то бегом, приближался к порту.
"Шалая птица", в сдвоенной каюте которого господин Кафайралак и Лагха
толковали о том о сем, уже вышел из гавани Багряного Порта.
еще остается, когда крадут твоего любимого сына, который оказался курицей,
несущей золотые яйца?
понравился его домашним. А, во-вторых, своей открытостью. Временами
впечатлявшей даже его, Лагху.
Акунин Борис
Андреев Николай
Шилова Юлия
Круз Андрей
Доценко Виктор
Смит Кордвейнер