ворочалась боязливая мыслишка, что предложение Даркова открывает новые
пути к созданию высокопрочной дешевой массы. И Литовцев гнал ее, душил в
самом зародыше. Нет, дескать, не подойдет, настанет время - придумаем
вместе куда более совершенное. Чтоб отогнать эту зыбкую мыслишку,
приосанивался - будто и впрямь сейчас он часовой и ему положено охранять
важный объект. Настоящего часового Литовцев видел больше по телевидению, а
так, в жизни, встречал чаще старичков вахтеров в валенках, ватниках, шея
повязана теплым шарфом.
выглядят настоящие часовые, а перед глазами почему-то выплывала
верещагинская картина "На Шипке все спокойно". Одинокий замерзающий солдат.
простудиться, схватить насморк, пневмонию, - ах, если б шерстяные носки!
Но что поделаешь, долг прежде всего. Он невольно, будто винтовку, положил
палку себе на плечо и стал тверже печатать шаг, но представил себя со
стороны - показалось смешно, и он похлопал палкой по ноге, будто стеком по
лакированным крагам.
Багрецовым. Значит, сосед пришел. Оба они избегали друг друга. И основной
причиной была Надя. А могли бы подружиться. После того как Вадиму стало
известно, что Алексей родной сын Васильева, старые подозрения стали
отмирать, так постепенно желтеют и сохнут нижние ветки у ели. Конечно,
отцу должно быть известно, где скитался его сын, если даже Макушкин
намекал на это. По мнению Вадима, Александр Петрович не принадлежал к тем
слепым родителям, которые только балуют великовозрастных балбесов, а потом
в ужасе всплескивают руками, - дескать, кто виноват, что детеныш оказался
трутнем или кем-нибудь похуже? И если Димка не совсем доверял Алексею, то
отцу его верил абсолютно. Разве отец мог допустить, чтобы Алешка был
замешан в грязном деле?
который так смущал Литовцева. Включил свет, выдвинул ящик стола, где
лежали инструкции и другие технические документы. Кажется, все паспорта -
в коричневой папке. Быстро нашел ее, развязал.
на грех, заметил монтерский ящик Алексея, обыкновенный, с длинной ручкой,
чтоб удобнее было носить. В ящике инструмент, черные круги изоляционной
ленты, паяльник, куски олова, припоя, канифоли, обрывки проводов. А среди
них поблескивала, всегда как новая, нетемнеющая ленточка, точно такая же,
как найденная Вадимом в "мертвом саду", под застывшей стекловидной массой.
бросил и отдернул руку. Нехорошо, чуткое! Потом пересилил себя; в данном
случае ненужная щепетильность. Вытащил целую катушку, кусачками, которые
всегда держал в кармане, откусил нужный отрезок провода, чтобы после
измерить его сопротивление и сравнить с теми же показателями, что и в
найденном куске под слоем лидарита. Но это на всякий случай, хоть и уверен
был в правильности своей догадки. Такой же провод, такой же!
карман же залез! Что тут особенного? Срочно понадобились плоскогубцы или
отвертка.
пожалуйста.
вместо этого Вадим залился краской и, не поднимая глаз, пробормотал:
никелированные кусачки. Они лежали рядом с катушкой.
в высокий блестящий цилиндр, чем-то похожий на снаряд. Пусть бы
разорвался, что ли, только бы пропасть, исчезнуть и не чувствовать немого
осуждения Алексея. Димка схватил паспорт прибора, на прощание выдавил из
себя невразумительные извинения и опрометью выбежал из комнаты.
игрушки.
оправдывался Вадим. - С вами оставался Александр Петрович. Если вы хотели
уйти вместе с ним, то здесь же Алексей был...
дитя, - он постучал палкой о землю.
не придерешься, а Вадим насторожился. Возможно, и прав он в своих
подозрениях, если они возникают у людей постарше да поопытнее? Но сейчас
старался не думать об этом, показал Валентину Игнатьевичу паспорт прибора,
подчеркнул, что у них в лаборатории данная точность считается очень
высокой, однако, если потребуется, можно заменить проволочный шунт, чтобы
повысить цену деления.
Игнатьевича. - Ведь это пустяк.
провода нет, то еще чего-нибудь не хватает. Подумать только: нужно было
термостат исправить, сгорела обмотка, - так, видите ли, провода не
оказалось.
существу ящика с электроплиткой, можно применить хотя бы тот провод,
отрезок которого лежал у Вадима в кармане. В чем же тут дело? И он спросил:
Литовцев сунул в карман паспорт прибора и зевнул. - Мы еще вернемся к
этому вопросу. А пока до завтра, Вадим Сергеевич. Надо полагать, что после
работы у молодого человека найдутся и другие занятия. Берите пример хотя
бы с них, - он указал палкой в сторону "мертвого сада".
улыбку Валентина Игнатьевича, пошел в обратную сторону.
заливку формы водным раствором лидарита. Впрочем, теперь этот состав
следовало бы называть по-другому, частица "ли" быстро улетучивалась, как и
жидкость, послужившая основой лидарита.
Валентин Игнатьевич, пробуя методы дипломатии, используя свой, уже
траченный молью научный авторитет и групповые интересы, основанные на его
любимой латинской поговорке: "Даю с тем, чтобы и ты мне дал" ("Доутдес").
сотрудников, которых ты взял себе в лабораторию по протекции, Валентину
Игнатьевичу приходилось надеяться лишь на свои силы.
аспирантуру, они ничем помочь ему не могли. Как говорится, "не так
воспитаны", чтобы заниматься делом. Серьезные, казалось бы, специалисты,
ведь чему-то их в вузе учили!
подростками, упустили то, что даровано им жизнью. И только сейчас, будто
опомнившись, решили вознаградить себя за упущенное: буйно пошли в рост
девчоночьи космы до плеч и дьяконские бороды. Лаборантов здесь прозвали
"близнецами", так они были похожи друг на друга. Фамилий их никто не
помнил, знали, что один из них - Алик, другой - Эдик. Даже Валентин
Игнатьевич не всегда мог точно обратиться по адресу, называя Алика Эдиком
и наоборот. По одежде их также невозможно было различить. Не успели они в
ранней юности пофорсить джинсами в обтяжку, как уже стали модными клешики
с пуговками и цепочками. Ничего не поделаешь - надо наверстывать
упущенное. И "близнецы"
приблудной собачонке Шарику. Позвякивали они и гитарами, благо это еще
было модно. Гнусаво напевали только по-английски, но ни Алексей, ни Надя,
знавшие английский, не могли понять в песнях "близнецов" ни одного слова.
лидаритом лишь потому, что это - синтетика, что это модно. И если бы их
спросили о рецептуре Даркова на цементной основе, они отнеслись бы к ней с
пренебрежением: "Ну, как же? Ведь это - 78". Так оценивают их родственники
по духу все то, что считают консервативным, далеким от моды. А "78" - это
число оборотов граммофонных пластинок, которые выпускались раньше (сейчас
они почти все долгоиграющие, с числом оборотов 33, 16 и даже ниже).
понимал, что спасать лидарит даже по причине его новомодности мальчики не
способны. Да, действительно, можно надеяться только на себя.
хоть какое-нибудь слабое место в предложении Даркова, если не удастся
опровергнуть его рецептуру полностью; доказать, что это очевидная ошибка
увлекающегося и неблагодарного соавтора. Нет, конечно, Валентин Игнатьевич
объективен, дело не в благодарности, но соавтор Дарков - простой
инженер-исследователь без степени и звания - должен бы знать свое место.
Черепнин Владимир
Суворов Виктор
Свержин Владимир
Конюшевский Владислав
Шилова Юлия
Соломатина Татьяна