Чтение 18–й страницы книги ~Один на один~

- Ты что - совсем дура или притворяешься? - чуть не сорвался на крик Саша.

- Все, Сашенька, молчу.

На миг ему даже стало жаль ее: такая она стояла симпатичная, покорная... и тупая как пробка.

- Тогда все. Иди.

Интересно, что она себе сейчас навоображает? Нет, у меня, наверное, фантазии не хватит. А собственно говоря, плевать. Важно, что милицию она вызывать точно не будет. Откуда в наших женщинах такой прямо-таки средневековый авантюризм? Ох, главное, чтобы инициативу ненароком не проявила.

- Маша!

- Что? - Она обернулась с нижней ступеньки лестницы.

- Без моего разрешения ничего не предпринимать. Поняла?

- Да, Сашенька.

Изображаю тут из себя заговорщика-злоумышленника. Ну, положим, отсрочку до середины дня или даже завтрашнего вечера я обеспечил. Если Машка нормально сыграет, у охраны подозрений быть не должно. Так. Это все, конечно, очень здорово, но дальше-то что делать?

Саша с тоской посмотрел на лежащую Свету. Ну как есть спящая царевна. И платье соответствующее, и... стоп. А где вторая сережка? Я же точно помню, как они полыхнули сине-бело-желтым огнем, когда Света стояла передо мной в гостиной!

В правом ухе сережка была, в левом - нет. Саша внимательно рассмотрел оставшуюся. Чрезвычайно скромно для такой богатой дамы: словно крохотный гвоздик с бриллиантовой шляпкой. Трясущейся рукой Саша потрогал маленькое холодное ухо. Замочек надежный - не защелка, не пружинка - винтик. Такой сам по себе не откроется... Как это странно, однако... Для очистки совести Саша прополз на коленях весь свой путь - по лестнице, обратно в гостиную. Тщательно облазал все кресла и диван, прошелся около столика с напитками, короче, обшарил все. Сережки не было. И почему-то именно этот дурацкий факт не давал ему покоя. Казалось бы: рядом лежит бесчувственная женщина, которая, может, в этот момент умирает, а ты беспокоишься о какой-то ерунде...

Жизнь есть жизнь. Именно на мысли о пропавшей сережке Сашу и сморил сон.

Проснулся он резко, как от толчка. Сразу же вскочил на ноги, мельком глянул на часы: почти восемь! - и помчался наверх, в спальню.

Здесь абсолютно ничего не изменилось. Света лежала в прежней позе. Такая же бледная. Почти без признаков дыхания. Живая.

Саша, подумав, накрыл ее пледом. И сел на пол, прислонившись к стене. И сидел так, без единой мысли в голове, не меньше часа. Услышал, как где-то внизу подъехала машина, различил Машин голос, звяканье посуды...

- Можно? - Маша чуть-чуть приоткрыла дверь.

- Да, - хрипло ответил Саша, не вставая.

- Я завтрак принесла... - Девушка вопросительно посмотрела на него. Саша покачал головой. Она поставила поднос на прикроватную тумбочку. - С охраной все нормально, я сказала, как ты велел, вроде поверили...

- Угу. - Какие-то мелкие суетливые мысли копошились в Сашиной голове. - Я там, внизу, телефон видел, навороченный такой. Это что - с автоответчиком?

- Да.

- Значит, ее... Светин голос там записан?

- Ну да, как обычно: меня нет дома, поэтому...

- Ясно.

- А это тебе зачем?

- Для камуфляжа, - без улыбки ответил Саша. - Буду изредка включать, чтобы создать впечатление, что она разговаривает.

Слушай, парень, а почему бы тебе в профессионалы не податься? Уж больно ловко ты все устраиваешь... И прислугу соблазнил - в дом проник, и охрану отвлек, теперь еще и разговор будешь имитировать! Круто, круто... Да, только к чему все это, если я все равно не знаю, что дальше делать?

Саша рассеянно принялся за принесенный завтрак.

- Я... пойду? - неуверенно спросила Маша.

- Иди, иди, если понадобишься - позову. Да, стой, ты с телефоном этим общаться умеешь?

- Нет, Светлана Вениаминовна всегда сама включала... - Оба даже не заметили, что Маша назвала одноклассницу хозяйским именем.

Ничего сложного в этом телефоне, конечно, не оказалось. Саша, как бывалый моряк, привыкший закупать технику вдали от родины, вполне справился с двумя десятками кнопочек. Из маленького динамика раздался мягкий голос:

- Здравствуйте. К сожалению, меня нет дома. Если хотите что-то передать, говорите после длинного сигнала. Спасибо.

Я-то, может, как раз и хочу что-то передать, да вот как?

В течение ближайшего часа Саше пришлось выслушать несколько сообщений, адресованных Свете. Признаться честно, кое-кому из звонивших Саша при встрече с удовольствием дал бы по морде. Как она, бедная, только живет в этом мире? Хотя, наверное, никакая она не бедная...

Около десяти утра раздался очередной звонок, и сладкий голосок с еле уловимым пришепетыванием, то ли мужской, то ли женский, с ходу и не разберешь, на Светочкино предложение передать вкусненько сообщил:

- Светлана Вениаминовна, я выполнил вашу просьбу. Поплавский Игорь Валерьевич... - Саша вскочил с дивана, - проживает в городе Париже, рю Виктор Бах, 14, отель "Шаранс". Телефон 46-13-15-98. Целую ручки.

Судя по голосу, парень, к ручке-то тебя наверняка не подпускали.

На ловца и зверь бежит! Саша запрыгал по комнате. Так, так, так, доктор Поплавский. Как, интересно, звонить в этот проклятый Париж?

- Под журнальным столиком, на нижней полке лежит телефонный справочник, - охотно сообщила Маша. Она сидела в своей комнате и пришивала пуговицу к чему-то невыносимо розовому. Вопросов она больше не задавала, но и так было ясно, что девушку раздирает любопытство. Еще яснее, что скоро Маша начнет обижаться на Сашино молчание.

Париж соединился с первого раза. Казенный женский голос что-то - протараторил по-французски с вопросительной интонацией. Из всей фразы Саша уловил лишь название отеля и конечно же "силь ву пле". Что ж тебе ответить, милая? Саша судорожно вдохнул и брякнул по-простому:

- Поплавский!

Надо было поздороваться, дубина! Или хотя бы сказать "месье Поплавский", или то же ее "силь ву пле" прибавить... Эх, бабушка, бабушка, что ж ты так мало уделяла внимания образованию внука? Французский-то у нас - хреноват, хреноват... Даже для моряка загранплавания маловато...

Но девушка в далекой Франции, похоже, поняла Сашу. Она что-то еще утвердительно чирикнула, затем в трубке послышался щелчок и знакомый мужской голос мягко произнес:

- Oui?

- Вот, гад, уже по-французски шпарит!

- Игорь Валерьевич... - бросаясь в омут, выговорил Саша. - Это снова я. То есть Самойлов...

Очень бы хотелось надеяться, что сотрудники отелей во Франции не имеют привычки прослушивать разговоры своих постояльцев. Потому что в течение следующих пяти минут Игорь Валерьевич Поплавский выдал тираду, способную вогнать в краску не менее сотни просоленных морских волков одновременно. Общий смысл этих изобретательно наверченных ругательств был прост: Поплавский абсолютно не рад слышать Сашу. И даже более того, если бы ему (то есть Поплавскому) предоставилась такая возможность, он сделал бы все, чтобы он (то есть Самойлов), больше не имел возможности не то что звонить приличным людям в Париж в восемь часов утра, а и вообще - разговаривать с кем бы то ни было. Причем лишить Сашу способности разговаривать Игорь Валерьевич (кандидат, прошу заметить, медицинских наук!) предлагал удивительно негуманным, я бы даже сказал, извращенным способом. Никогда бы не подумал, что наши российские врачи способны заткнуть за пояс моряков по части ругани...

Самойлов терпеливо выслушал мнение Поплавского, изредка сжимая зубы и помня, что делает это только ради Светы. Когда доктор то ли иссяк, то ли просто остановился передохнуть, Саша испугался, что тот сейчас договорит и бросит трубку, и торопливо сказал:

- Вы только трубку не бросайте! Я не для себя стараюсь! Тут со Светой несчастье! - Более идиотской фразы и придумать было нельзя.

- Со Светой? Что, черт побери, вы с ней сделали?

- Я - ничего... Она сама... Она хотела отправиться в свой мир, а оказалось, что... то есть я думал, что произошла ошибка, что отправился я один... а потом я вернулся... а... а она - нет...

Связь с Францией была великолепная, поэтому Саша услышал, как Поплавский, тяжело выдохнув, куда-то сел.

- О, Господи... Вы отправились, вы вернулись... Ничего не пойму. Где вы были?

- Ну, в этом, в мире Антонова...

- Антонова?! - закричал Игорь. - Час от часу не легче. За каким хреном вас туда занесло?

- Не знаю... Но я ее там не видел!

- Тогда с чего вы решили, что она там?

- А где же? - Саша недоуменно пожал плечами. - Без меня она никуда больше отправиться не могла... Наверное... - прибавил он, подумав.

- А сейчас вы где?

- У нее дома.

- А Светлана?

- Лежит наверху.

- Вы хоть укол ей сделали?

- Да.

Поплавский замолчал. Очевидно было, что он находится в не меньшем тупике, чем Саша, и тоже пытается найти выход.

- И как она? - спросил он, видно, лишь бы не молчать.

- Дышит, - лаконично ответил Саша. Поплавский снова выругался, но уже шепотом. Со стороны посмотреть - шикарный кадр для какого-нибудь маститого режиссера. Напряженная сцена: бесчувственная женщина лежит на кровати. Двое мужчин молчат, сжимая в руках телефонные трубки. Один - в России, другой - в Париже. Оба думают, как ее спасти. И тут же, плавно, камеру - на зеленеющий за окном холм, потом на синее-синее равнодушное небо, словно говорящее нам: все суета... Я опять юродствую. Потому что я сам - один из этих двоих мужчин, я сам смотрю на этот холм и небо, и я сам - черт побери! - не знаю, что делать!

- А вы... - нерешительно начал Поплавский, - что-нибудь делали? То есть пробовали что-либо делать?

- Что?

- Я не знаю, вам виднее, вы же у нас - путешественник... - Слово "путешественник" было произнесено с изрядной долей иронии.

- Вы знаете, Игорь Валерьевич, я ведь тоже не мальчишка сопливый, - резко начал Саша, - и тоже могу крепко выражаться. И позвонил я не для того, чтобы ваши рулады выслушивать... (Господи, при чем тут рулады?) А для того, чтобы вместе что-нибудь придумать! И если вы собираетесь так со мной разговаривать...

- Все, все, я больше не буду, - быстро примирительно сказал Игорь. - Я имел в виду: вы сейчас ничего не видите?.. Ну, как это у вас обычно... облачко серое?

- Нет. И вообще, даже когда я... то есть, мы ТУДА отправились... ничего такого не было. Я и сам удивился. Необычно как-то... Я же говорю, она хотела в СВОЙ мир, а получилось...

- М-м-м... - Поплавский промычал что-то невразумительное. Он соображал. - Я думаю, он вас просто утянул к себе.

- Кто?

- Кто, кто? Антонов, конечно. - Голос Игоря окреп. - Вот что, Самойлов. Вызывайте "скорую". Хотя... Нет, погодите. У нас сегодня - пятница? Тогда подождите, я перезвоню своему коллеге, в Нейроцентр... Вы сейчас в ее загородном доме, я правильно понял?

- Да.

- Тогда сидите спокойно, ждите. Я попрошу его госпитализировать Свету... - Он снова надолго задумался. - Ну, и сам приеду, как только смогу...

- А зачем госпитализировать? - спросил Саша, представив, как среагирует охрана, если хозяйку начнут выносить на носилках.

- Как - зачем? Она же умрет у вас без медицинской помощи! Вы что, не понимаете? Короче: сидите и ждите. Вы номер телефона знаете?

- Какого?

- Господи, да с которого сейчас говорите со мной!

- Нет.

- Ну так узнайте! Есть там у кого выяснить?

- Сейчас попробую.

- Давай, давай.

Маша, конечно, номер знала. Она увязалась с Сашей в гостиную и дослушала его разговор с Игорем.

- Так вот, Самойлов, запоминайте: коллегу моего зовут Юрий Валентинович. Я постараюсь его найти. Ох и задачу вы мне задали... Все. Если нужно будет, я перезвоню.

- Да, только у меня тут телефон на автоответчике. Вы просто скажите, что это вы... - успел предупредить Саша.

- Хорошо, хорошо. Я не прощаюсь.

Маша подозрительно посмотрела на телефон.

- С кем это ты разговаривал?

- С врачом, - отрезал Саша. Ему вовсе не хотелось сейчас разговаривать с Машей.

- С каким врачом?

- Маша, иди к себе...

- Почему это - иди? Я не хочу сидеть и ждать, пока ты здесь что-то крутишь!

- Ничего я не кручу, Маша! - громко и раздельно сказал Саша. - Я тебе все объясню. Но только чуть-чуть попозже. Договорились? - Он стал подниматься по лестнице в спальню. - Договорились?

- Договорились... - неохотно согласилась девушка.

Вот еще проблема. Маша. Подружка наша. Чего ей говорить? А охране? А коллеге этому? Что же делать? Вот так просто сидеть и ждать своей участи?

Света лежала, прикрытая пледом. Мертвая царевна. МЕРТВАЯ, а не спящая. Господи, Поплавский прав, она ведь и правда может... Саше стало жутко.

Сережка в правом ухе притягивала его взгляд. Что-то... Наверняка какой-то важный смысл заключен в этой пропаже... Какой? Вот бы сообразить... Да поскорее... Не понимая толком, зачем он это делает, а повинуясь неясному внутреннему приказу, Саша осторожно раскрутил замочек и снял сережку. Ну? Вот. Сережка. Крохотный бриллиантик на ладони. Где твоя пара? Где? Ну-ка, милая, ищи пару... Ищи... Ищи... Ищи...

Соскальзывая с кровати на пол и уже понимая, что получилось, получилось! - Саша успел подумать-вспомнить-ужаснуться... ТАМ же... Когда я уходил... ТАМ же - взрыв...

ИНТЕРЛЮДИЯ III

... Самое мудрое, что ты можешь сейчас делать, - это лежать и думать.

Сломанная нога, на удивление, срастается очень быстро. И не надо делать безразличный вид - ежу понятно, что это Дунина заслуга.

Уже на второй день Саня начал что-то понимать в Дунином мычании. Не очень, чтобы совсем, но... Элементарные вещи понять можно. К сожалению, ни на второй, ни на пятый день симпатичней наш местный Квазимодо не стал. Не привыкнуть к нему никак. Внезапно повернешься - как увидишь перед собой эту жуткую физиономию, так и вздрогнешь.

Времени теперь - навалом. Лежи себе, поплевывай, вкусности всякие уплетай. Нет, Саня, конечно, первое время пытался ковылять кое-как, но Дуня строго-настрого запретил. Что-то долго объяснял на своем коровьем языке, головой мотал, клешнями своими поводил - короче, смысл ясен: вам, больной, ходить не рекомендуется.

Пять раз в день Дуня поит Саню нечеловечески горьким отваром, а на ночь меняет повязку из жестких колючих листьев на ноге. Ухаживает. Да и рациончик в нашем лазарете - ничего себе, жаль только - в основном вегетарианский. Извини, это я вчерашних жуков вспомнил, которых Дуня на ужин поджарил. Спасибо. Я лучше - салат.

Смотри, какая странная штука выходит. Когда Саша сюда вернулся, Саня, со сломанной ногой и сильно покорябанной физиономией, уже несколько дней находился у Дуни. Послушно лежал на тюфяке, набитом душистой травой. Обе половинки Саши-Саниного "Я" с готовностью схлопнулись, снова вызвав неповторимое ощущение, нет, не раздвоенности, а... ах ты, елки-палки, и слов-то таких еще не придумали... в общем, хорошее ощущение. К тому же, покопавшись в памяти (у Сани, разумеется), Саша надыбал массу интересных и полезных подробностей.

Ну, то, что Девяткино твое пресловуто-любимое начисто с земли смело, это ты уж, наверное, догадался. Что с ребятами стало - неизвестно, потому как взрывная волна нас всех, словно котят, расшвыряла. Саня потом, где мог, искал, да разве со сломанной ногой далеко уйдешь? Нет, никого не нашел. Только к вечеру.. Чу? Стонет кто-то? Точно.

Кувалда Гризли лежал на краю веселенькой зеленой полянки. Места на нем живого не было. И вообще, одного взгляда достаточно, чтобы понять: помирать будет. А как Двоечника увидел - весь ажио перекосился. Не, от радости. Руки тянет, хрипит, глаз один кровью совсем залило - уж и запеклась вся коркой.

- Браток, - хрипит, - браток, не бросай меня, побудь хоть минуту, Христа ради... Помираю я... - И сразу, без перехода, будто перед ним священник какой, ка-ак начал на себя клепать... исповедоваться, значит.

Ох, часа три, наверное, говорил. Саня, кажись, и вздремнуть успел. Сидишь как дурак, всякую дребедень слушаешь... И неудобно и больно: не забывай, у Сани у самого - нога покалеченная и по лицу будто рашпилем пару раз прошлись... Ну, гляжу, вроде Кувалда успокаиваться стал, значит, к концу дело пошло. Не, пока еще не в смысле - помирать, а в смысле - грехи свои перечислять. Что? Не, особо не прислушивался. К чему мне про чужие гадости слушать? Своих бы не забыть. Вот, вот. А вот в самом конце вдруг интересное пошло. Он-то, видать, все по порядку рассказывает, в хронологической, как ты говоришь, последовательности:

- ... взял грех на душу... Спрашивал ты меня, спрашивал, а я и не ответил...

Ну-ка, ну-ка, вот в этом месте, если можно, поподробней!

- Просили меня этого, вашего Командира, найти... просили... А как, говорят, найдешь, знак ему особый передай...

- Какой такой знак?

- А ты ж... не перебивай меня, мил человек, и так - из последних сил говорю... знак особый... хрендюлинку такую...

- Какую хрендюлинку?

- О-ох, ты не тревожь меня, говорю, не тревожь!.. Не знаю я... На гвоздик крохотный похоже. Только вместо шляпки - камешек беленький, ух и ярок камешек!.. Я его раз на солнышке достал - чуть не ослеп... - Тут Кувалда вдруг захрипел, засипел, как будто в горле у него что-то застряло.

- Эй! - кричу. - Эй, Кувалда, не умирай! Ты еще не все рассказал!

Нет, смотри-ка: отдышался. Продолжает, но уже гораздо тише, и паузы между словами длиннее:

- ... слова нужные впоперед должон был сказать. Кто на те слова откликнется, тому и знак вручить...

- Какие слова? - ору, а сам понимаю, что не то, не то спрашиваю.

- ... про... Юру Деревянного... - опять сипит, воздуха ему, видать, не хватает, - Нету такого... и не было никогда...

И правда, ни у кого, конечно, не хватило ума спросить у Паши-Базуки, возят ли они этого самого Деревянного. Тьфу ты, пропасть, да и опять - не о том!

- Кто передать просил? Кто Вомбата искал? - подожди, не ори так страшно, и не притворяйся: перед собой притворяешься. Ты уже понял, КТО искал. Главное же сейчас не это.

- ... хр... хр... - ох, не успеет сказать, Кувалдушка, помрет... - женщина... хр... хр...

- Где она?! Где?! Отвечай, раздолбай старый, а то без покаяния помрешь!

- ... хр... Дуню позови... хр... хр... пусть похоронит...

- Похороним, похороним, не боись. Ответь только: где она? Да не Дуня, а женщина эта?!

Не. Не слышит уже. Только хрипит и все Дуню своего зовет.

Полежал Кувалда так еще немного, помучился. Потом просипел что-то, на последнем выдохе, вроде как со всеми прощался, и кончился.

Саня полз до Цветника двое суток, несколько раз теряя направление. Ну уж, конечно, не только для того, чтобы предсмертную волю Кувалды выполнить. Цветник и Дуня - это был реальный шанс на спасение. Потому что нога уже сильно опухла и до гангрены оставалось чуть-чуть. Ни о каком Квадрате и речи не было. При страшном напряжении ВСЕХ душевных сил, Саня, правда, ЧУВСТВОВАЛ Квадрат где-то на северо-северо-западе. Но до него было... м-м-м... не меньше десяти - двенадцати километров, что в нынешнем состоянии равнялось бесконечности.

Саня так умаялся и так отчаялся за время этой своей ползучей дороги, что, увидев Дуню, мирно поливавшего цветы, разрыдался на месте. Но воля умирающего прежде всего! Перед тем как провалиться в сон, Саня несколько раз раздельно объяснил Дуне, что Кувалда умер и просил его похоронить со всеми почестями. Чего уж он там понял и чего на сей счет предпринял - неизвестно. Когда Саня проснулся, Дуня по-прежнему поливал цветы, как обычно напевая себе под нос.

А вот дальше хочешь - голову ломай, хочешь - сам придумывай.

Женщина просила передать Вомбату хрендюлинку. Он ту хрендюлинку взял и ушел. Значит, знал, куда идти. А я не знаю. Но очень хочу узнать.

Саша уж и у Дуни пытался выяснять. Без толку. Дуня, может, где-то в своих цветочках и очень хорошо соображает, но на вопросы складно отвечать не приучен. Попробовал поиграть с ним в обыкновенную отвечалку: только "да" и "нет". Все равно ничего не вышло. Дуня, похоже, одновременно с этим играл в свою, непонятную игру, что-то вроде "МПС", знаешь? В этой игре очень полезный ход - задавать нескольким играющим, особенно разнополым, подряд один и тот же вопрос. Первое время страшно удивляет, почему на однозначный вопрос нельзя получить однозначного ответа.

- Дуня, послушай, ты знаешь, откуда Кувалда пришел в последний раз? - Кивает. - А кого он искал - тоже знаешь? - Опять кивок. - Он Вомбата искал, Командира нашего? - Нет, головой мотает. Попробуй пойми. И вот так - уже неделю.

Правда, до Саши уже стало потихоньку доходить, что в этой игре главное - не сам вопрос, а его формулировка. Дуня - существо чрезвычайно заформализованное (во, словечко загнул!), поэтому отвечает всегда ТОЧНО на вопрос. Поэтому варианты типа: "Кувалда сделал то-то и то-то, потому-то и потому-то. Да?" - на сто процентов не проходят. Одно неверное слово в этой фразе, и Дуня радостно мотает головой: нет. Радостно не в смысле - злорадно. Просто ему эта игра очень нравится. Бедному уроду, наверное, за всю его жизнь столько внимания не уделяли.

Вечер восьмого дня Сашиного пребывания у Дуни. Милая пастораль. Справа закат, слева закладушки цветут, в кустах соловей кашляет. Мы сидим на лужайке с убогим Дуней и привычно играем в слова.

- Давай еще раз, Дунечка, - говорю я. - Откуда он мог прийти? Матокса? Табор? Усть-Вьюрт? Избы Теплые?

Дуня мотает головой и пускает слюни.

- Стругацкие Поля? Пуннус-Ярве? Серебряное Болото? Нет, радуется Дуня, не угадал! Я начинаю терять терпение:

- Может быть, ТЭЦ?! Или Карам'Д'уморт?! Третий Поселок Первых Мутантов?! - Это я уже ору. На ум почему-то приходит очень старый анекдот, который кончается добрым советом: да ты не выпендривайся, ты рукой покажи! Голос мой мягчеет, и я осторожно спрашиваю Дуню: - А ты сам - знаешь, где это находится?

- Да, да, - кивает Дуня, он знает.

- А показать направление можешь? - Понимает ли он, что такое направление?