улочек, переулков, тупиков, проходов, а то и просто проломов в
стенах каменных изгородей, позволяющих скрытно перебраться из
одного уголка Парижа в другой.
и перегородила массивными цепями парижские улицы. Кое-где
виднелись движущиеся огоньки факелов ночного патруля. Насколько я
мог помнить, это не слишком мешало разбойникам различных мастей
заниматься своим кровавым промыслом. Выросшие среди здешних
катакомб и каменных лабиринтов, клошары прекрасно знали пути в
обход застав. Однако же честным людям вроде нас пройти ночью по
улицам Парижа так, чтобы не столкнуться с десятком-другим
полупьяных усачей с алебардами и аркебузами, было никак
невозможно. Тем не менее нам сегодня требовалось именно это.
девушка действительно была там. Во всяком случае, там находилось
место временного бивуака "Летучего эскадрона" мадам Екатерины. А
куда, спрашивается, еще мог везти епископ Шатийонский красавицу,
поразившую воображение моего отважного друга? Не в аббатство же
Сен-Мор, располагавшееся все в том же замке! Ну и, понятное дело,
не в гости к парижскому Прево, также обитавшему в Сен-Поле. Стало
быть, искать приемную дочь адмирала Колиньи надо было в одном из
множества особняков, составляющих нынешнюю королевскую
резиденцию. В каком именно? Бог весть! Это остается уточнить на
месте. Хотя до места еще тоже надо добраться. Я повернулся к
ждущему моих распоряжений лейтенанту:
говорится: "Нам необходимо остановиться, чтобы пропустить по
стаканчику вина".
подобает для того, чтобы создать видимость ночного лова и по
возможности припрятать оружие.
понятное дело, чтобы это был надежный человек. Иначе нам придется
оставлять одного из бойцов для охраны лодки, а сейчас каждый
клинок на счету.
может быть, чтобы у нее не сыскался такой вот приятель.
готовы к бою, - завершил я свои указания.
пистольер.
абсолютной правдой, то уж, во всяком случае, были недалеки от
истины. Гасконец, а особенно гасконец в Париже, являл собою
существо, в любую секунду готовое отстаивать собственное, пусть
даже мнимое, величие любыми возможными средствами. И хотя дома он
вполне довольствовался полуразрушенной хибарой, традиционно
именуемой замком, - здесь он никак не мог смириться с тем, что
почести, оказываемые его безденежной милости, в чем-то уступают
тем, которые оказываются пэрам Франции и принцам крови.
иначе охрана замка раздавит нас и не заметит.
- Не может быть, чтобы нас не заметили!
остался стоять у окна, разглядывая коньки кровель и острые шпили
церквей темнеющего на глазах Парижа.
стражи да огни на башнях выхваченной из темени громады Бастилии -
вот все, что противостояло в этот час надвигающейся тьме.
Маловато. Я закрыл глаза, представляя Париж, точно залитый
немигающим заревом миллионов лампад и свечей. На каждой улице, в
каждом окне, на берегах реки, на мостах, везде...
там, на месте... Я еще раз представил особняк Сен-Поль и невольно
скривился, словно по ошибке откусил прованский лимон. Войти,
найти, уйти, скрыться и, в конце концов, выбраться из столицы,
будь она неладна! Каждая задача почти неразрешима. Выполнить же
все их одновременно и вовсе не возможно!
города, и все мое естество бунтовало против того безумия, которое
я намеревался вот-вот затеять. Вернее, уже затеял. Мано с минуты
на минуту радостно, как обычно, доложит, что баркас готов и
вообще все готово и гасконцы, как обычно, с нетерпением ожидают
приказа.
повторял, что ради безнадежного дела я веду на смерть ни в чем не
повинных людей. Что, если, не дай бог, кто-то проведает о том,
что мы пустились в почти откровенный разбой - на чести Бурбонов
появится пятно величиной с Аквитанское море. Что, в конце концов,
я - король и мой первейший долг думать о своих подданных, о своей
державе... Все это, несомненно, было правдой... Но мои гасконцы
были готовы к бою. Как всегда, готовы к бою и ждали моего
приказа. И я был обязан вести их! Ибо там, на другом берегу реки,
в неприступном замке Сен-Поль, томилась Прекрасная Дама, отрада
души вернейшего из моих паладинов, дочь моего соратника и жертва
предательских интриг Злой Колдуньи.
возможно, и может быть правителем низкой черни и скаредных
буржуа, но верности дворянства он недостоин.
Франции лучники пускали стрелы в цель. На ста шагах каждый из них
должен был пронзить одним выстрелом три Раскачивающихся на
веревках кольца и попасть в древко копья, врытого в землю за
ними. Дело считалось невозможным, пока, почти не целясь, не
поразил цель граф Дюнуа, Орлеанский бастард. Я нервно
передернулся: "Какой Орлеанский бастард! Почудится же такая
ерунда! Он мертв добрых полторы сотни лет! Опять это наваждение!"
спины. Должно быть, задумавшись, я не слышал стука в дверь. Ибо
де Батц, а это был именно он, не входил без предупреждающего
стука в королевскую опочивальню, невзирая на то, что и сам
квартировал здесь же.
стараясь вернуть себе ясность мысли. - Просто ночь будет
прохладной. И сырой. Должно быть, к утру пойдет дождь.
Но я пришел доложить, что Жозефина договорилась с одним из своих
дружков. Баркас у нас есть.
удовольствием слушал приглушенный стук капель по иссушенной
летней жарой листве. Сентябрь брал свое, на краткий миг оживляя
опаленную солнцем зелень, чтобы, натешившись с ней, отдать в руки
немилосердному октябрю.
то ни было. Тихий, мерный шум дождя глушил шаги, смывал следы,
навевал сладкие сны страже и, что в нашем случае было весьма
важно, тушил фитили аркебузирам. Мне надо было благодарить Бога
за любовь Валуа к празднествам и украшениям. Приди в прилизанную,
благоухающую фиалкой. голову моего кузена Генриха Анжуйского
мысль обойтись без золотой цепи в полторы тысячи ливров, без
жемчужных серег в ушах, от которых мочки вытягивались вниз под
тяжестью камней и оправы, и других тому подобных безделушек,
глядишь, оружие у гвардии было бы получше, чем у ополченцев
цеховой стражи. Но нет!
зато всегда любил хорошее оружие. У моих людей были пистоли с
колесцовыми замками. И на погоду им было наплевать!
Когда мы, двигаясь со всеми предосторожностями, добрались до
пирса, хозяин лодки уже ждал нас, прячась от сырости под ветвями
могучего дуба, должно быть, помнящего еще указ Людовика Святого,
повелевающий выселить всех девиц легкого поведения за черту
старых городских стен.
застал. Это было еще в годы норманнского нашествия, в годы
спасения Парижа святой Женевьевой. Впрочем, не соблюдался этот
запрет с тех же самых пор. Разве может что-нибудь заставить
рыбаря не забрасывать сети на рассвете, когда самый клев?
голову широкополую войлочную шляпу с высокой тульей и поправляв
тяжелый плащ из грубой материи, даже название которой было мне
неведомо. Дойдя до нас, он кивнул и высунул из-под плаща
Лукьяненко Сергей
Корнев Павел
Лукин Евгений
Никитин Юрий
Фазиль Искандер
Муркок Майкл