Чтение 18–й страницы книги ~Люди меча~

ответила прибауткой сервка.

- Когда ж мужу пахать? В море он каженный день выходит, по рыбу. От
земли, известно, не прокормишься. А нас в доме пятеро...

- Коли ловит, - тут же навострил уши фогтий, - может у него и на
продажу чего есть? Нам с собой чего взять, покушать в дороге?

- Отчего же не быть, есть рыбка, - кивнула сервка. - И свежая есть, и
на леднике подмороженная, и камбала копченая вчерашнего дня. Вам какой хочется.

- Копченой, естественно, - кивнул Кузнецов.

- В дороге стряпать некогда, сама понимаешь.

- А как же, само собой, - с готовностью согласилась женщина. - Я
сейчас, господа, только кобылку распрягу. Могу и пивка вам налить. Муж отменное
пиво варит, в округе все знают.

- Что-то проголодался я с дороги, - Виктор внезапно ощутил, насколько
остро подвело голодом живот. - Может, и покормишь заодно, хозяйка?

- Как господам угодно будет, - отпустив лошадь пастись на еще
невспаханную сторону поля, женщина направилась к ним. - Идемте, я дорогу
покажу. Тут недалече, только болотину лягушачью обогнуть потребно, а там и
Лаапки рядом.

Вскоре путники поняли, что до селения они не дошли всего нескольких
сотен шагов. Обычная эзель-ская деревушка состояла из полутора десятка дворов,
над которыми работяще поскрипывала деревянными валами одна на всех древняя
мельница. Каждый двор в Лаапке огораживала невысокая стена из небольших
валунов, покрытых толстенным слоем зеленого мха: наглядная иллюстрация того,
что стоит человеку опустить руки, как равнодушная природа тут берет свое.
Нередко на эти ограды был положен слой поленьев, россыпь черепицы или старая,
отслужившая свой век лодка. И, разумеется, из-за каждых ворот старательно
тявкала собака.

Дом встреченной ими женщины стоял почти с краю поселка, так же, как и
все остальные огороженный каменной стеной. Во дворе поднимал ветви к небу
огромный вяз, а возле крыльца отцветала в преддверии зимы небольшая клумба с
хризантемами.

- Интересно, где твой муж рыбачит? - полюбопытствовал фогтий. - Что-то
моря в округе не видно.

- Здесь оно, за рощей, - неопределенно махнула рукой хозяйка. - На
самом берегу строиться Нельзя. А то, как непогода, со двора все в момент
унесет, и не найдешь. А дорога на Аренсбург чуть дальше поворачивает, мимо
мельницы.

- Как тебя зовут-то, работящая? - понимающе кивнул Кузнецов.

- Вийя, господин.

- Чем угощать станешь, Вийя?

- Камбала копченая у нас есть, господин, пиво ячменное, солонина из
погреба.

- Только не солонина! - испугался Игорь. - Она мне уже обрыдла за
последнюю неделю.

- Капуста есть квашенная, хлеб, сыр, брынза, яблоки моченые, пироги,
мозги козьи...

- Сыра хочу! - встрепенулась Неля. - Тыщу лет не ела!

- Пива, - добавил Берч.

- И камбалы, - закончил Витя. - К пиву коп-чененькая рыбка в самый раз
будет.

- В дом пойдете, господин, или тут сесть желаете?

- Конечно, здесь, - прищурился на еще теплое сентябрьское солнце
Кузнецов. - Еще успеем в четырех стенах зимой насидеться.

- Тогда здесь присаживайтесь, господа, -- Вийя указала на врытую в
землю скамью, перед сколоченным поверх дух высоких пней столу. - Сейчас снедь
принесу. Юхан, где ты ходишь?! - неожиданно громко крикнула она. - В погреб
сходи.

- Что ты, мама? - мальчишка лет двенадцати появился из ворот пахнущего
сеном сарая.

- В погреб сходи, пива свежего принеси, - повторила хозяйка. - И кружки
господам на стол поставь. Лайма где?

- В доме, мам, - паренек низко поклонился гостям и ушел обратно в
сарай.

- Он чего, оглох? - удивился Игорь. - Ему же сказали в погреб топать.

Однако уже спустя пару минут мальчишка вышел из ворот с довольно
большим - размером с поросенка

- собранным из деревянных реек бочонком. Водрузив его на середину
стола, он опять низко поклонился:

- Простите господа, сейчас кружки будут. Он убежал в дом, и вскоре
вернулся, но уже не один, а с девчонкой лет десяти, несущей в одной руке
большую миску с капустой, среди которой краснело изрядное количество моркови, а
в другой - медную тарелку с нарезанным длинными тонкими полосками желтоватым
сыром и белесой рассыпчатой брынзой.

К слову, тарелка с сыром оказалась единственной металлической посудой
на столе. Вся остальная: миски, кружки, тарелки, подносы - все было вырезано из
дерева и покрыто затейливой резьбой. Самое странное - посуда пахла
можжевельником. Кузнецов готов был поклясться, что не может можжевельник
разрастись до таких размеров, чтобы из него можно было выточить даже миску не
очень больших размеров - но факт оставался фактом: пахла можжевельником, и все
тут!

Впрочем, при количестве этого кустарника, растущего на острове
буквально в каждой щели, можжевельником тут могли пропахнуть даже болотные
караси.

- Дай сюда, - взяв в руки кружку, подтянул к себе пивной бочонок фогтий
и с размаху вколотил ударом кулака среднюю из досок донышка внутрь. Пиво с
шипением и пеной полезло из открывшихся щелей, а Витя выбил рядом вторую доску,
и зачерпнул пивом благословенный напиток прямо изнутри. Поднес ко рту, осушил
кружку примерно наполовину. - Кислятина! Но пить можно.

Кузнецов зачерпнул пива для Нели, кивнул на бочонок Игорю, потом
запустил пальцы в капусту и перекинул в рот целый пучок.

-А вот капустка ничего! Хрустит...

- И сыр мне понравился. Надо побольше взять, Витя. Мы ведь не одни...

- Я уже думаю над этим, - тихо сообщил фогтий. - Боюсь только, сервы
сильно удивятся, если нам захочется прихватить с собой целую телегу пива и
жратвы. Нормальные люди в таких количествах сыр и капусту не пожирают. Разве
только пива можно несколько бочонков запросить. Вот тут никто и глазом не
моргнет.

- А плевать, - небрежно махнул рукой Берч, отрываясь от кружки и
облизывая выпачканные пеной fySbi. - Пусть думают, что хотят. Рабы.

Из дома спустилась хозяйка, переодевшаяся из серого и замызганного
платья в праздничное - с цветастой верхней юбкой и верхом, по которому от шеи и
вниз, до пояса, шла широкая полоса красно-синей вышивки, среди которой
затесалась даже желтая золотая нить. Она несла большое деревянное блюдо, на
которой высокой горкой лежали светло-коричневые тушки копченой камбалы.

- Да ты красавица! - усмехнулся Кузнецов. - Зря тебя муж одну
оставляет, ой зря!

- Не одна я, с детьми, - зарделась от похвалы Вийя. - Вот, господа,
рыбку кушайте. Совсем свежая. Даже горячая еще.

- Мальчишка старший у тебя?

- Да, господин. Первенец, - сервка, польщенная вниманием дворянина,
задержалась возле стола. - А Лайма третья моя. А еще четверым Бог вырасти не
дал, забрал маленькими. Вот и еще один сейчас подрастает. Третий год пошел,
крепенький уже.

- Сын?

- Сын, - кивнула Вийя. - Христофором назвали.

- Крещеный?

- Конечно, господин, - кивнула женщина. - Священник при крещении так и
нарек.

- А остальные?

Вопрос застал женщину врасплох. Она с тоской оглянулась на дом, теперь
явно сожалея, что втянулась в разговор. Теперь уйти, не ответив, было
невозможно. За такую грубость дворянин мог и разозлиться. Порубает всех, и
глазом не моргнет.

- Католики мы все, - осторожно сообщила женщина. - В церковь ходим...

- Перекрестись, - предложил фогтий, зачерпывая себе еще пива.

Вийя выпрямилась, словно собираясь совершить великий подвиг, а потом
неспешно прикоснулась сложенными в щепоть ко лбу, потом к животу, к правому
плечу, а потом к левому. При этом у нее было такое лицо, словно она выпила
прокисшего молока и теперь не знает, куда его выблевать.

- Понятно, - опустошив кружку наполовину, потянулся к камбале Кузнецов.
- У вас все так крестятся?

- Чего привязался? - не выдержала Неля. - Язычники и язычники, тебе-то
что?

- Рыбка, кстати, вкусная, - пропустил реплику мимо ушей Виктор. - Так
как епископа вашего зовут, хозяйка? А исповедовалась давно?

- Витя, отстань от человека! - повысила голос Неля. - Ты сюда жрать
пришел? Вот и ешь, не отвлекайся.

- Костел у вас в деревне есть, Вийя?

- Нет, и не было никогда, господин, - угрюмо сообщила женщина. - Монахи
наши только по усадьбам дворянским и ходят. В доме рыбацкой отродясь никого не
бывало. В селении нашем даже мимо ужо лет десять священники не проходили.
Только господин наш, Ганс фон Белинсгаузен, поминает иногда, чтобы ихнему Богу
завсегда молились и крестились в костеле. А кто морским людям или духам земли
подношения носить станет, пороть обещал.

- Но ты ведь все равно носишь?

- Ношу, - гордо ответила Вийя, наговорившая уже слишком много, чтобы
отпираться от очевидного факта.. - И духам земли молока наливаю, и морским
людям хлеб и кровь ношу.

- Это я уже догадался, - кивнул фогтий. - Но про ваше язычество пусть у
папы римского голова болит. Мне интересно, как вы ухитрились своего младшего