Чтение 18–й страницы книги ~Античные хроники~

С легкостью вырвав ржавую трубу из рук не ожидавшего вероломного нападения Аполлона, Зевс, издав залихватское "эй-ех", врезал этой самой трубой прекрасному богу по морде.

Истошно взвизгнув, Аполлон упал на пол. (Экий каламбур вышел! - Авт.) Действовал Громовержец на удивление прытко, второй удар железной фиговины достался Гефесту. Гефест успел отбить трубу сварочным аппаратом, но не удержался на ногах и свалился рядом с Аполлоном, подпалив тому своим импровизированным огнеметом накидку на заднице.

На высоте оказался один лишь Геракл.

Зевс и великий герой Греции сошлись в равном бою в ярко освещенном коридоре Олимпа.

- А-а-а-а... - визжал Аполлон, припадочно катаясь по полу в надежде потушить пылающий зад.

Учуяв запах дыма, включилась корабельная система противопожарной безопасности, и в каюте Зевса прямо с потолка хлынул проливной дождь. Аполлон с удовольствием подставил задницу спасительным водяным струям.

"А в коридоре шла битва не на жизнь, а на смерть. Геракл стойко отбивал своей дубиной яростные выпады Зевса, весьма ловко управлявшегося со ржавой железякой.

"Знали бы заговорщики, что в бытность свою молодым Громовержец являлся самым заядлым хулиганом среди студентов Межзвездного института истории. Его даже пару раз собирались выгнать за расовую дискриминацию по отношению к другим студентам, но Зевсу все сходило с рук, так как учился он просто феноменально, еще на первом курсе написав знаменитую курсовую (пролог будущей диссертации) под броским названием "Инопланетные античные цивилизации: расцвет, упадок, торжество идиотизма".

- Ребята, - жалобно позвал Геракл, получив разок ржавой трубой в челюсть, - вы там побыстрее, что ли.

Первым на помощь великому герою пришел Гефест и общими усилиями они оттеснили Зевса в тупой конец коридора.

- Сдавайся! - закричал божественный кузнец, безуспешно пытаясь включить намокший сварочный аппарат, годившийся теперь разве что на роль дубины.

- А вот хрен вам собачий, - огрызнулся Зевс, заехав сандалией Гераклу в пах.

Великий герой тут же выбыл из поединка, с тихим стоном рухнув под ноги Громовержца. Зевс споткнулся, не удержав равновесия... тут-то его кулак Гефеста и настиг, вырубив несгибаемого владыку Олимпа на ближайшие несколько часов.

- Фух... - Божественный изобретатель с облегчением вытер лоб.

- И-у-у-у... - стенал на полу коридора Геракл.

- Сволочи, вы поджарили мне задницу, - ревел не своим голосом Аполлон, бегая кругами по каюте Зевса и вертя дымящимся мягким местом.

- Зевс обезврежен, - довольно заявил Гефест. - Потери в наших рядах незначительные.

- Незначительные?! - провыл с пола Геракл. - Да у меня теперь детей не будет!

- Ну и хорошо, что не будет. - Кузнец крепко связал Зевса своим кожаным поясом. - Меньше хлопот, да и сбережения сэкономишь...

Геракл шутки не понял, мысленно назвав Гефеста очень нехорошим и крайне нецензурным словом (вот это слово:... - Авт.).

- Тяжелый, гад. - Гефест с трудом оттащил Громовержца от стены. - Ты бы помог мне, дружище!

По-прежнему постанывая, Геракл медленно поднялся с пола. Мутным взглядом посмотрел на бегающего по мокрой каюте Аполлона.

- Бар-р-р-дак, - тихо подвел итог своему осмотру великий герой Греции.

- Да помоги же мне эту тушу в помещение занести, - прошипел Гефест, пиная бесчувственного владыку Олимпа ногой.

Геракл помог.

Вместе они занесли Зевса в его же каюту и уложили на промокшую кровать лицом вниз. Матеря-

щийся Аполлон еще сделал пару кругов почета по каюте, после чего помчался в медотсек звездолета.

- Вот же как себя любит, - усмехнулся Гефест (имея в виду Аполлона), с интересом изучая синюю наколку над предплечьем Громовержца.

"Не забуду Геру", - было криво вытатуировано на загорелой коже владыки Олимпа.

- И что теперь нам делать? - устало спросил Геракл, проковыляв к винному бару в стене, где в маленьком ведерке хранился лед.

- Все сами организуем, - ответил Гефест, - и без участия Зевса. Я ведь знал, что он откажется сотрудничать.

Геракл тяжело вздохнул и высыпал все содержимое золотого ведерка прямо себе в набедренную повязку.

* * *

... То, что решение обойти прозрачную глыбу справа ошибочно, Фемистоклюс понял слишком поздно, когда уже ничего нельзя было изменить.

Греки повернули направо и... уперлись в две ужасные белые ноги.

- Ой! - сказал Алкидий, прячась за широкую спину рыжебородого приятеля.

Фемистоклюс озадаченно потрогал одну из ног, определив материал как мрамор.

- Интересно, - вслух сказал он, - раньше, когда мы тут проходили, никаких статуй поблизости не было...

Страшная догадка завладевала сознанием грека медленно, как в бесконечном ночном кошмаре.

Фемистоклюс высоко задрал голову и тут же столкнулся с холодным взглядом каменных бельм Ареса.

- Ой! - снова заскулил Алкидий, до которого тоже наконец ДОШЛО, с КЕМ они только что повстречались.

Охотившаяся на них в недрах Олимпа живая статуя все-таки настигла своих осквернителей. Единственно разумное, что оставалось в этой ситуации обомлевшим от страха смертным, так это бежать. И Алкидий с Фемистоклюсом побежали. Но не в сторону Олимпа, как можно было подумать, а в сторону диковинных синих скал. Статуя Ареса, нелепо расставив руки, неуклюже погналась за греками. Все-таки с ее весом было довольно трудно бегать по песку.

Фемистоклюс на ходу обернулся.

У них были хорошие шансы убежать.

Мраморный преследователь от них явно отставал. Спасительные (спасительные ли?) скалы были уже совсем рядом и... О удача, прямо по пути беглецов виднелась великолепная расщелина, куда можно было спокойно спрятаться. Лучшего варианта и не придумаешь. Греки с трудом протиснулись в кривой пролом, с удивлением отметив, что синий камень страшно пачкается.

С измазанными, но довольными физиономиями приятели затаились, осторожно выглядывая наружу. Разъяренная статуя с глухим топотом промчалась мимо расщелины где-то минут через десять.

- Слава Крону, - прошептал вспотевший Фемистоклюс, - пронесло.

- Это в каком, интересно, смысле пронесло? - с подозрением поинтересовался Алкидий, на всякий случай отодвигаясь от приятеля.

- В переносном, - буркнул Фемистоклюс, оглядывая их надежное убежище.

Пожалуй, это была никакая и не расщелина, а самая настоящая пещера, вернее грот с растущими

из потолка синими клыками сталактитов. Узкий круглый лаз, начинавшийся от кривого разлома входа, уводил куда-то вглубь, откуда струился мутный синеватый свет.

- Любопытно, - вдруг ни с того ни с сего произнес Фемистоклюс, и Алкидий с ужасом понял, что приятель решил изучить недра неведомой пещеры, наверняка таящей в себе опасность.

- Э, нет, братец, - категорически заявил Алкидий, - ты как хочешь, но лично я туда ни за что не пойду. Пусть лучше мне статуя Ареса голову оторвет, тем более что это именно я ее... мм... осквернил.

- Не хочешь, ну и не надо, - Фемистоклюс решительно поднялся на ноги, - я и сам могу туда сходить.

- Сам?

- Да, сам.

- А как же я?

- Но ведь ты собираешься сдаться статуе Ареса? В пещере повисло напряженное молчание.

- Ну и пошел ты к сатиру в задницу, - с неожиданной злостью буркнул Алкидий, что было несколько не в его обыкновении, - а я здесь останусь. Надоело по твоей милости во всякие передряги влипать. В конце концов, если бы не ты, сидели бы мы сейчас в родной Греции в каком-нибудь питейном заведении и забот никаких не ведали.

- Как знаешь, - обиженно ответил Фемистоклюс и демонстративно двинулся в глубь пещеры.

Рыжебородый был уверен, что Алкидий все-таки последует за ним, ведь вдвоем всегда не так страшно, как одному. Однако, вопреки ожиданиям, этого не произошло. Похоже, Алкидий дошел до ручки, решив окончательно разругаться с приятелем. "Что ж, дело твое, дружище, - с горечью подумал Фемистоклюс, - теперь мы каждый за себя".

Все дальше и дальше уходил отважный грек от узкого входа в пещеру, у которого так и остался сидеть его верный спутник. А все это проклятое врожденное любопытство, свойственное практически каждому жителю древней Аттики.

Любопытно было Парису, что случится, если похитить прекрасную Елену. Случилась Троянская война. (Точнее, чуть не случилась. - Авт.) Любопытно было аргонавтам, почему это в Колхиде от всех спрятано золотое руно. Не знал покоя и хитроумный царь Итаки Одиссей, ставший жертвой своей феноменальной непоседливости.

Вот и сейчас брел Фемистоклюс по удивительному гроту, брел куда глаза глядят, движимый этим самым любопытством. Может, и на свою голову брел, кто его знает.

Но пока что ничего интересного на пути рыжебородого не попадалось. Заблудиться в пещере казалось невозможным, так как туннель в ней был всего один: никаких тебе тупиков, поворотов, развилок...

Синий свет становился все ярче, и вскоре стало ясно, что его источают многочисленные сталактиты не то природного, не то искусственного происхождения. Фемистоклюс упрямо шел вперед, немного разочарованный отсутствием чудес. Пусть они будут опасными, не страшно, главное, что они позволят утолить его так некстати проснувшееся маниакальное любопытство.

Сотня шагов - и пещера закончилась круглым мерцающим белым проходом.

"Как на Олимпе", - непроизвольно подумалось греку.

Круглый проход был затянут светящейся зеркальной, беспрерывно меняющейся массой, схожей с блестящим пузырем на воде во время проливного дождя.

Наверное, Фемистоклюса в тот момент поразило временное сумасшествие, иначе как объяснить последующий его безрассудный поступок?

Грек усмехнулся и вошел прямо в переливающуюся мембрану невиданного входа...

То, что затем случилось с его телом, не поддавалось никакому описанию.

Тело Фемистоклюса увеличилось до невероятных размеров. За какие-то доли секунды грек превратился в некое подобие гигантского морского ската. Только этот скат плыл отнюдь не в море - он парил, растекшись по небу, над дивной разноцветной равниной.

Грек присмотрелся, и картинка тут же дернулась, увеличиваясь вдвое. Теперь он понял, что видит все тот же ландшафт, по которому они с Алкидием недавно гуляли, но только с высоты птичьего полета. Синие скалы, стоящий на земле Олимп, красная пустыня...

Сверху особенно было заметно, что Летающий остров приземлился на ровной поверхности из белых отполированных плит прямо по центру. Пустыня странным образом осторожно обтекала эту искусственную площадку, словно боясь засыпать ее своей красной пылью.

Фемистоклюс вдруг подумал об Алкидии, представив друга грустно сидящим у входа в грот. Панорамная картинка сменилась мгновенно, и грек ДЕЙСТВИТЕЛЬНО увидел Алкидия, сидящего у кривого разлома пешеры. Парень вовсе не скучал. Закусив кончик языка, Алкидий старательно вырисовывал острым камешком на одном из сталактитов голую фемину. Рядом с феминой была начертана корявая греческая надпись.

Фемистоклюс присмотрелся - изображение тут же послушно увеличилось, и рыжебородый с неудовольствием прочел каракули друга.

"Фемистоклюс дурак!" - вот что написал на синем камне Алкидий.

Греку страшно захотелось отпустить приятелю хороший подзатыльник, но это в его новом удивительном состоянии, к сожалению, было невозможно. Рыжебородый не имел ни рук, ни ног, ни головы (последнее, к счастью для нашего героя, было не смертельно. - Авт.). Он состоял из одних сплошных глаз, способных проникнуть своим взором куда угодно.

Этой так удачно подвернувшейся волшебной возможностью не следовало пренебрегать. Фемистоклюс снова представил равнину, и картинка сменилась.

Теперь он желал видеть, где сейчас находится статуя Ареса, и он ее увидел.

По колено увязая в песке, статуя неуклюже петляла где-то в окрестностях соседних гор. Это грека несказанно обрадовало, ибо теперь они с Алкидием могли беспрепятственно вернуться на Олимп. Ожившее мраморное изваяние находилось слишком далеко от их временного убежища.

Олимп!!!

Как же он мог забыть об Олимпе?

Рыжебородый радостно рассмеялся, хотя свой смех так и не услышал. Сейчас он все узнает.

ВСЕ!

Ничто не утаится от его всепроникающего взора. И Фемистоклюс УВИДЕЛ. Увидел все, что ему было нужно, и даже больше...

Вот куда он заглянул в самую первую очередь.

* * *

Заговорщики с нетерпением уставились на выходящего из Зевсовой каюты Гефеста.

- Ну, как он там? - нервно поинтересовался Геракл, потирая ушибленную в схватке скулу.

- По-прежнему без сознания, - улыбнулся Гефест. - Эк я его приложил! Кстати, Зевса я развязал, а то вдруг в туалет, когда проснется, захочет или жрать там.

- Это ты правильно сделал, - кивнул Аполлон, -нам не нужны лишние проблемы.

- Да, а как там твоя божественная задница? - участливо поинтересовался Гефест. - Болит еще, наверное?

- Конечно болит, - скривился Аполлон, - еще как болит. Вообще-то мне нужно в медбоксе пару суток полежать до полной регенерации мягких тканей, а я тут с вами фигней страдаю.

- Ну, не такой уж и фигней, - усмехнулся Гефест, - все идет по плану...

- Почти, - деликатно поправил кузнеца Геракл.

- Ну да, почти. Всего, к сожалению, не предусмотришь, - божественный изобретатель сокру-

шенно развел руками, - но в общих чертах пока нам... мм... везет.

- Наши дальнейшие действия? - Геракл снова отер рукой саднящую скулу.

- Значит, я, - Гефест многозначительно ткнул в себя пальцем, - пишу за Зевса электронный отчет от его имени, касающийся итогов космической экспедиции.

- Ты не забудь там нас упомянуть, - напомнили заговорщики. - И премию каждому выпиши, да не скупись, институт заплатит.

- Хорошо, выпишу, - согласился Гефест, - вы по этому поводу не беспокойтесь... Так, значит, ты, Геракл, займешься производством пробоины в корпусе корабля. Да побыстрей с этим делом разберись, времени у нас в обрез. Нельзя с возвращением затягивать, а то, чего доброго, поисковую группу за нами вышлют.

- Легко сказать, разберись побыстрее, - недовольно проворчал великий греческий герой. - Я таким бредом в жизни еще не занимался. Вы знаете, какой толстый у звездолета корпус?

- А ты найди место послабее, - посоветовал Гефест, раздраженный постоянным нытьем героя. - Значит так, повторяю: я занимаюсь отчетом, Геракл - пробоиной, а Аполлон... э-э-э... лечит свою драгоценную задницу.

- Ну, как всегда, Аполлон не у дел, - все продолжал ворчать Геракл. - Нам, значит, вкалывать, а ему в солярии расслабляться. Слушайте, а может, и мне зад подпалить? В медбоксе вместе с Аполлон-чиком поваляемся, в картишки перекинемся, а ты, Гефестушка, пока все наши проблемы тут с Олимпом решишь...

- Размечтался, одноглазый. - Гефест погрозил великому герою кулаком. - Будешь много разговаривать, не видать тебе премии, как Церберу отсутствующего хвоста.

- Ладно, шучу я, - сразу же пошел на попятную Геракл, - только молот мне свой одолжишь.

- Какие проблемы, - улыбнулся Гефест.

Глава 6

НАЧАЛО ВЕЛИКИХ СКИТАНИЙ

- Что ты с ней сделал? - спросил Агамемнон, меланхолично облачаясь в свои легкие походные доспехи.

- Я ее убил, - просто ответил Аякс, показывая рукой на покачивающийся на осине труп Клитемнестры.

- Ага, - обрадовался царь, - а я думал, это очередной казначей повесился. Ну что ж, молодец. Даже не знаю, как тебя теперь отблагодарить.

- Послушай мое новое стихотворение, - скромно предложил Аякс.

- Валяй...

И могучий герой навалял (в хорошем смысле этого слова, а не в том, в котором вы подумали. - Авт.).

Сбылось пророчество Аякса-златоуста.

Была убита Клитемнестра

В то роковое утро.

Возрадовался Агамемнон,

И воскликнул он торжественно: "Свобода!"

И воспарил от счастья он до самого до небосвода.

- А вот этого, пожалуй, не надо, - нахмурился царь - Пускай лучше в Аттике думают, что я скорблю по безвременно усопшей жене. Объявим, что Клитемнестра... мм...

Агамемнон задумчиво посмотрел на раскачивающийся на ветру труп жены с вывалившимся синим языком и удивленно выпученными глазами. Царю подумалось, что в таком виде его жена по-своему прекрасна. Во всяком случае, при жизни Клитемнестра выглядела намного хуже.

- Объявим, что царица стала жертвой несчастного случая, - принял геродотово решение Агамемнон.

- По мне так все равно, - пожал плечами Аякс, - что в лоб, что по зубам.

Последующие полчаса могучий герой с большим удивлением наблюдал, как царь собирает в небольшую котомку свои скромные пожитки (коллекцию черных жемчужин, аметистовые ожерелья, инкрустированный алмазами меч и т. п.).

- Секундочку, а куда это ты собрался? - поинтересовался Аякс.

- Помнишь, я недавно говорил тебе, что с детства мечтал стать странствующим философом? - напомнил другу Агамемнон.

- Ну, помню, ты мне это говорил перед тем, как с девками голыми резвиться.

- Гм... так вот, - царь откровенно смутился, - в общем... я решил осуществить давнюю мечту босоногого детства.

- Подожди-подожди, - Аякс недовольно поморщился, - это что же получается? Ты все сейчас возьмешь и бросишь? Когда мертва коварная жена, мешавшая тебе всю жизнь, когда трусливо бежал ее таинственный сумасшедший помощник, когда народ от счастья, что ты вернулся, упился до полусмерти...

- Да, - гордо подтвердил Агамемнон, - я решил уйти именно сейчас, в триумфальном расцвете своего правления.

- Агамемнон, да ты никак спятил!!

- Отнюдь, мой друг. Сейчас я трезв, как никогда. действительно хорошо, и, дабы мне стало совсем обалденно, я хочу немного попутешествовать по земле.

- А... - протянул Аякс. - Ну, так бы сразу и сказал. Я тоже не прочь прогуляться по Греции. А то я подумал, ты в свое царство возвращаться не собираешься.

- Еще чего, - фыркнул Агамемнон, - да они тут без меня такой бардак устроят - Олимп содрогнется. Я уже отправил гонца с посланием к сыну моему Оресту, который проживает сейчас в Фокиде у своего приемного отца царя Строфия. Пусть сынок немного поправит во время моего отсутствия, может, из него что-то путное и выйдет.

- А чего это он вдруг в Фокиде живет? - изумился Аякс.

- Да климат ему там больше нравится, - пожал плечами Агамемнон, считая тему разговора исчерпанной.

"Не хочешь правду говорить, дурак старый, ну и не надо", - раздраженно подумал Аякс.