люди будут помогать тебе освоить свое новое житье. Ты будешь
продолжать изучать английский, а возможно и датский языки. Ты
будешь жить. Но взамен того, что я дам тебе, ты должен будешь
повиноваться мне, независимо от того, приду ли я к тебе завтра утром
или через сорок лет.
ребенка, или даже несколько детей, чтобы ты заботился о них.
Возможно, что тебе придется предоставить приют и взрослым людям,
которые будут нуждаться в нем. Возможно, что ты будешь получать
сообщения для меня, или охранять мою собственность. Возможно, что-
нибудь еще. Что-нибудь вообще.
может поступать по своему собственному разумению.
раскаленное железо. - Я буду повиноваться, - прошептал он. Некоторое
время он молчал, потом продолжил, немного медленней: - Я хочу
жениться, но разве должен эту церемонию проводить белый человек?
просто-напросто приказал Джону Вудли оказать ему такое доверие для
совершения церемонии. Доро хотел, чтобы на эту церебыли допущены
рабы, а не только капитан корабля. Если они начнут привыкать к
незнакомой пище и незнакомой компании, то они должны будут
признать и новые обычаи.
Окойи, если бы он взял себе жену дома, в своей деревне. Но Доро
предложил ром, кроме которого здесь был всем знакомый батат и
другая, менее знакомая еда. Начался небольшой пир. Родственников
молодых здесь не было, за исключением Доро и Энинву. К этому
времени рабы и некоторые члены экипажа перезнакомились между
собой, и были приняты как гости. Доро объявил им на их родных языках,
что происходит на корабле, и они собрались все вместе, смеясь,
жестикулируя и выкрикивая комментарии на своих языках и частично на
английском. Временами смысл их замечаний был весьма красноречив, и
Окойя вместе с Аденкву были вовлечены в самый центр этой неразберихи
и смеха. В этой беззлобной атмосфере, царившей на корабле, все рабы,
так или иначе, имели свой собственный жестокий опыт житья на своей
родине. Одни из них были похищены из родных деревень. Другие были
проданы за колдовство, или за другие провинности, в которых они как
правило, вовсе и не были виноваты. Некоторые уже родились рабами. А
другие попали в рабство во время войны. Все были подвергнуты
жестоким издевательствам во время плена, все прошли через боль,
гораздо большую, чем они были в состоянии запомнить. Все потеряли
родственников: мужей, жен, родителей, детей... людей, которых, как они
поняли к этому времени, им больше никогда не доведется увидеть вновь.
было достаточно пищи, даже слишком много для рабов, привыкших к
малому. Здесь не было цепей. Здесь были одеяла, которые согревали их, а
на палубе было вдоволь морского воздуха, который мог охлаждать их.
Здесь не было ни плетей, ни ружей. Ни одна из женщин не была
изнасилована. И не смотря на то, что все люди хотели домой, они все,
подобно Окойе, слишком боялись Доро, чтобы пожаловаться на что-то
или поднять мятеж. Большинство из них вряд ли могли бы сказать,
почему они боялись его, но для них он был единственным человеком,
которого они все знали, и который был единственным, кто мог говорить,
пусть в ограниченной форме, но зато со всеми. А коль скоро он мог
говорить с ними, они не допускали даже мысли, чтобы выступить против
него, чтобы сделать что-либо такое, что заставило бы его обратить
против них весь свой гнев.
Энинву в ночь этой свадьбы.
них. Я никого не обидел. Он мог заметить, что она не удовлетворена
этим ответом, но это не имело значения. - Ты плохо себе представляешь,
каким может быть вот этот самый корабль, - сказал он ей. А затем
пустился в описание кораблей работорговцев, где трюмы забиты рабами
так, что люди не могут сделать даже лишних движений, при этом
каждый из них прикован к своему месту, и вынужден лежать в
собственных нечистотах.... Побои и насилование женщин обычные
явления на таких кораблях. Большая часть рабов там умирает, но все
проходят через эти страдания.
- Но эти корабли везут рабов на продажу. Мои же люди принадлежат
только мне и предназначены лишь для моих целей.
Должна ли я радоваться тому, что твои рабы не пропадают так
бецельно? - спросила она. - Или же мне следует опасаться тех целей, для
которых ты предназначаешь их?
это, и предложил ей немного бренди, чтобы отметить свадьбу ее внука.
Он будет откладывать эти разговоры столько, сколько сможет. Со
временем ей не нужны будут ответы на эти вопросы. Она найдет их сама.
Почему ~она~ боится его? Для каких целей предназначена ~она~? Она
понимает это. Она лишь просто-напросто бережет себя. Он тоже должен
беречь ее. Она самый ценный его груз, и он должен очень бережно
обращаться с ней.
свадьбу, и в море разыгрался сильнейший шторм. Энинву спала рядом с
Доро, в его чересчур мягкой постели, как вдруг ее разбудили звуки дождя
и топот многочисленных ног, доносившиеся сверху. Корабль кренился из
стороны в сторону и раскачивался, вызывая тошноту, и Энинву не
надеялась пережить следующий шторм. Первый шторм, перенесенный
ею на море был очень короткий, но яростный и страшный. Этот
небольшой опыт подсказывал ей, что можно ожидать на этот раз. Весь
экипаж должен быть на палубе, и с криками должен бороться с ветром,
управляя парусами, в смятении метаться по палубе, но тем не менее быть
управляемым. Рабы, испуганные и ослабевшие от тошноты, должны
находиться в трюме, а Доро должен собраться вместе с Исааком и еще
несколькими членами экипажа, и все, что они должны были делать, на ее
взгляд, так это стоять вместе, наблюдая за постигшим их бедствием и
дожидаться его конца.
спросила она его однажды, полагая, что может быть даже он имеет
богов, к которым обращается в минуты такой опасности.
собираю вокруг себя, это мои сыновья. У каждого из них есть особые
способности, которые могут быть полезны.
говорить ничего об этих недавно признанных сыновьях, ограничившись
лишь предупреждением. - Оставь их в покое, - сказал он. - Исаак лучший
из них, самый надежный и стойкий. Остальные - ненадежны, не надежны
и не безопасны даже для тебя.
одежду, которую обычно носили белые люди. Энинву последовала за
ним, полагая, что благодаря собственной силе и проворству, она избежит
опасности.
сильнее, чем она представляла себе. Темнота над палубой время от
времени разрывалсь бело-голубыми вспышками молний. Огромные
волны накатывались на палубу и могли легко сбросить ее за борт,
несмотря на ее изворотливость и силу. Она продолжала держаться,
стараясь как можно быстрее приспособить свои глаза к окружающей
темноте. Если и был слабый свет, то его было явно недостаточно, чтобы
глаза обычного человека смогли что-нибудь разглядеть. Наконец, она
смогла видеть, а кроме того, она могла еще и слышать, не смотря на шум
волн, дождя и ветра. До нее доносились отдельные фразы на английском,
выражавшие, скорее всего, отчаяние, и ей очень хотелось понять их
смысл. Но если слова и были незнакомы ей, то сам тон, которым они
произносились, не оставлял сомнений. Эти люди думали, что им недолго
осталось жить.
смогла разглядеть, что это был всего лишь один из членов каоманды,
сбитый с ног под напором ветра и волн. Многие из мужчин привязывали
себя к сколь-нибудь прочным и неподвижным предметам или частям
корабля, которые подворачивались им под руку, и после этого старались
только набраться терпенья.
огромная гора воды, волна, которая едва не перевернула корабль.
Адамов Григорий
Акунин Борис
Андреев Николай
Афанасьев Роман
Роллинс Джеймс
Соломатина Татьяна