всю схему хороших манер яки, уже закончить пить свою
содовую. Он повернулся к Бениньо, у которого на лице застыло
патетическое выражение, и сказал, смеясь:
свою бутылку в руки Бениньо. Мы сидели под рамадой в
молчании.
он дону Хуану. - как может пейот изменить нашу жизнь? Как?
смотрел на Элихио, а затем начал петь на языке яки. Скорее,
это была не песня даже, а короткое декламирование. Мы долгое
время молча. Затем я попросил дона Хуана перевести для меня
слова с языка яки.
разумеющееся.
сказал что-то очень важное.
как индеец, Элихио не имеет ничего. Мы, индейцы, ничего не
имеем. Все, что ты видишь вокруг, принадлежит йори. Яки
имеют только свою ярость и то, что земля дает им бесплатно.
поднялся, попрощался и вышел. Мы смотрели на него, пока он
не скрылся за поворотом дороги. Все мы, казалось,
нервничали. Люсио неуверенным тоном сказал, что его дед
ушел, так как ему не нравится жаркое из кролика. Элихио
казался погруженным в свои мысли, Бениньо повернулся ко мне
и громко сказал:
что вы делаете.
то, что ты только что сказал, не стоит и гроша.
15 сентября 1968 г.
Элихио на рамаде Люсио. Дон Хуан поставил между собой и им
корзину с пейотными батончиками и пел, слегка раскачиваясь
вперед и назад.
позади Элихио, опершись головой о стену.
лампой, ожидая дона Хуана. Он вызвал нас на рамаду, когда
пришел; и показал, где кому сесть. Через некоторое время мои
глаза привыкли к темноте. Я мог ясно видеть каждого. Я
увидел, что Элихио казался скованным ужасом. Все его тело
тряслось, его зубы непроизвольно стучали. Его тело
сотрясалось спазматическими подергиваниями головы и спины.
довериться защитнику, и не думать ни о чем другом. Он взял
пейотный батончик, преподнес его Элихио и велел ему жевать
очень медленно. Элихио взвизгнул, как щенок, и распрямился;
дыхание его было очень быстрым, оно звучало, как вздохи
кузнечных мехов. Он снял шляпу и вытер ею лоб. Он закрыл
лицо руками. Я думал, что он плачет. Это был очень долгий
напряженный момент прежде, чем он восстановил какой-то
контроль над собой.
пейотный батончик и начал его жевать. Я почувствовал
огромное облегчение. До этого я не отдавал себе отчета в
том, что я боялся, пожалуй, также, как Элихио. У меня во рту
появилась сухость вроде той, что дает пейот. Элихио жевал
батончик долго. Мое напряжение возрастало. Я начал невольно
покачиваться, когда мое дыхание убыстрилось.
другой батончик и после того, как Элихио окончил его жевать,
дал ему сухих фруктов и велел жевать очень медленно.
раз он попросил воды. Дон Хуан велел ему не глотать воду, но
только прополоскать ею рот. Элихио разжевал еще два
батончика, а дон Хуан дал ему сушеного мяса.
был почти болен от нетерпения. Внезапно Элихио упал вперед,
и его лоб коснулся земли, он перекатился на левый бок и
конвульсивно дернулся. Я взглянул на часы. Было 23 часа
20 минут. Элихио катался, качался и постанывал на полу более
часа.
пейотные песни пелись почти шепотом. Бениньо, сидевший слева
от меня, смотрел без внимания. Люсио рядом со мной склонился
на бок и храпел.
боку лицом ко мне, зажав руки между коленей. Его тело сильно
подпрыгивало, и он перевернулся на спину, слегка согнув
ноги. Его левая рука помахивала от себя и вверх исключи-
тельно свободными и элегантными движениями. Его правая рука
стала повторять те же движения, и затем обе руки стали
чередовать одинаковые медленные помахивающие движения вроде
тех, что выполняет игрок на арфе. Постепенно движения стали
более быстрыми. Его кисти ощутимо вибрировали и двигались
вверх и вниз, как поршни. В то же самое время его предплечья
совершали круговые движения на себя, и его пальцы поочередно
сгибались и разгибались. Это было прекрасное гармоничное
гипнотизирующее зрелище. Я думаю, что его ритм и мускульный
контроль были несравненными.
обволакивающую силу. Его тело дрожало. Он качнулся, а затем
толчком выпрямился. Его руки, туловище и голова тряслись,
как если бы через них пропускали прерывистый электрический
ток. Казалось, сила, вне его контроля, сжала его и подымала.
проснулись, некоторое время без интереса смотрели на
происходящее и заснули снова. Элихио, казалось, двигался
куда-то вверх и вверх. Он явно карабкался. Он вытягивал руки
и хватался за что-то, мне не видимое. Он подтягивался и
замирал, чтобы перевести дыхание.
дон Хуан свирепо посмотрел на меня, и я вернулся на свое
место.
Он, очевидно, достиг своей цели. Он отдувался и всхлипывал
от перенапряжения. Он, казалось, держался за какой-то
выступ. Но что-то его пересиливало. Он вскрикнул в отчаянии.
Его хватка соскользнула, и он начал падать. Его тело
выгнулось назад и сотрясалось с головы до пальцев ног
исключительно красивой координированной дрожью. Волна дрожи
прошла через него не менее ста раз прежде, чем тело рухнуло
на землю, как безжизненный мешок.
если бы он защищал свое лицо. Его ноги были вытянуты назад,
в то время, как он лежал на груди. Они были слегка подняты
над землей, придавая телу такой вид, как будто оно скользило
или летело с невероятной скоростью. Его голова была до
предела откинута назад. Его руки были сцеплены перед
глазами, защищая их. Я мог чувствовать, как ветер свистит
вокруг него. Я ахнул и издал невольный вскрик. Люсио и
Бениньо проснулись и с любопытством взглянули на Элихио.
жевать это, - громко сказал Люсио.
повелительный знак.
остановился. Я мог видеть, что он улыбается со счастливым
выражением. Он попытался свистеть. Чистого звука не
получилось, но гармония была. Это была какая-то мелодия. Она
имела лишь пару переходов, которые он повторял вновь и
вновь. Через некоторое время отчетливо стало слышно
насвистывание, и затем оно стало ясной мелодией. Элихио
бормотал невнятные слова. Эти слова были словами песни. Он
повторял их часами. Очень простая песня с повторами,
монотонная, и все же странно красивая.
он подошел очень близко ко мне. Я видел в полутьме его
глаза. Они были стеклянными остановившимися. Он улыбался и
посмеивался. Он походил и сел, и походил еще, и пел, и
стонал.
выгнулось посредине, как если бы его двигала прямая сила.
Никитин Юрий
Панов Вадим
Каменистый Артем
Шилова Юлия
Майер Стефани
Сертаков Виталий