означало польстить ему. Многие умные люди всячески скрывали это качество.
вернется к этому разговору. Говорить о Пенфолде с матерью Майка было
неловко, и Роб обрадовался, когда миссис Гиффорд сменила тему:
много замечаний типа "способен на большее" и "учится без прилежания". То
же самое - в спорте. "Подавал большие надежды, но не оправдал их.
Полностью утратил интерес к занятиям", - так, кажется, написал тренер.
я слышала о старшем мальчике, меня тревожит. Его армейские заслуги были,
мягко говоря... не вполне удовлетворительны. Он подал в отставку, но, как
мне кажется, не по своей воле.
не лгала. Сплетни в Графстве были делом обычным, но миссис Гиффорд никогда
не повторяла чужих пересудов. - Просто, я уверена, что ты захочешь помочь
Майку чем только сможешь.
было этого говорить. Роб чувствовал, как его засасывает сила ее личности.
Он уже готов был рассказать ей все: о Майке, о Пенфолде и об их
революционных планах. Но "истинный джентльмен не способен на
предательство" - он мог напомнить миссис Гиффорд ее же слова. Не Майк, а
страх предстать в ее глазах презренным фискалом, остановил его.
поможешь Майку, если он будет в этом нуждаться. Надеюсь, вы хорошо
проведете время у Пенфолдов. Помни, чему я тебя учила. Будь внимателен к
хозяевам дома и не забывай о чаевых прислуге. А сейчас я пойду к Сесили.
После таких праздников она обычно долго не может успокоиться.
и после, глядя на огонь в камине и прислушиваясь к тихим звукам рояля. Что
было лишь традицией, а что истинно? С легкостью ориентироваться в этом
лабиринте могли только те, кто родился и вырос здесь. Как Майк. Но он
непременно научится. Он принял решение и не собирался отступаться от него.
Выстроенный в симметричном грегорианском стиле, он был меньше и
компактнее, чем дом Гиффордов. Внутри контраст был иного рода. В убранстве
дома чувствовался едва уловимый налет беспорядка, словно все вещи
находились не на своих местах. Неряшливо одетые слуги выполняли свои
обязанности плохо и с ленцой. в первое же утро чай в спальню был подан
холодным, а когда Роб увидел свои "чищеные" ботинки, он понял, что
придется браться за щетку самому.
мистеру Гиффорду, также держался в стороне от домашних забот и также имел
увлечение, которое превратилось у него в навязчивую идею. Мистер Пенфолд
мастерил часы. Весь дом был наводнен его творениями. В комнате Роба уже
стояли двое часов; и пока они с Майком гостили у Пенфолдов, мистер Пенфолд
сделал еще одни и с гордостью поставил их в гостиной. Странной конструкции
часы венчали мачту галеона, который продирался сквозь штормовые волны
раскрашенного деревянного моря. При взгляде на этот шедевр Роб чувствовал
легкую тошноту.
муж, маленькая и пухленькая, она была еще и страшная неумеха. Все ее
участие в домашних делах ограничивалось странными приступами тихой паники,
когда что-нибудь не ладилось. Впрочем, между этими короткими паузами ее
дрожащий от волнения голосок звучал почти беспрестанно. Говорила она чаще
всего ни о чем.
лет, все еще незамужней. У нее было вытянутое болезненно-желтоватое лицо с
темными, близко посаженными глазами, хмуро глядящими из-под густых бровей.
Говорила она резким сварливым голосом и всегда - или жаловалась, или
бранилась. Жаловалась на нерадивых слуг и бранила тех же слуг. Насколько
можно было судить, это ничуть не помогало. Еда подавалась с опозданием,
едва теплая и скверно приготовленная.
домочадцами, оказался более приятным. Держался он неуверенно, с
обезоруживающей застенчивостью. Как подозревал Роб, виной тому был его
брат Роджер, офицер в отставке, лет тридцати. Как и сестра, он мрачно
взирал на мир, но его недовольство выражалось в более резкой манере.
Дэниел явно находился под большим влиянием брата. У Роджера были холодные
серые глаза и правильные, хотя и резковатые черты лица. Когда он
волновался, уголок его рта чуть подергивался.
разразился целой тирадой, позабыв о еде. Ковыряя вилкой непрожаренное мясо
с комковатым картофельным пюре и переваренной капустой, Роб хорошо
понимал, почему аппетит Роджера переключился на разговор, но сам не
участвовал в споре. По словам Роджера Пенфолда, эта война могла
закончиться не один десяток лет назад.
восстание в одной провинции, а партизаны тотчас же объявятся в другой.
сделать. Просто это - весьма удобное местечко, куда можно упрятать опасных
бунтовщиков.
Урбансов. Их ставят перед выбором: либо Китай, либо тюрьма. Семь лет
армейской муштры и все. Смерть в бою на этой войне им не грозит. Да они
счастливы, что так легко отделались!
продолжал Роджер. - Возьмем хотя бы деньги. Мы не говорим о них, словно их
не существует. Мы живем на вклады, но никто не спрашивает, откуда они
берутся. Так вот, эти деньги из Урбансов. Урбиты на заводах и фабриках
производят товары, а джентри кормятся на доходы. Прежде капиталисты хоть
как-то соприкасались со своими кормильцами, теперь же всякая связь
изничтожена. Руки в перчатках передают вычищенные и умытые денежки через
границу.
языком. Он тут же представил, как моют монеты в громадной бочке, тщательно
сушат и передают через забор по цепочке из рук, одетых в перчатки.
Конечно, он понимал, что это всего лишь метафора. Здесь и деньги были
совсем другие - золотые и серебряные монеты, а не пластиковые жетоны и
полосочки из папиросной бумаги, как в Урбансах. Роджер продолжал гневно
рассуждать о несправедливостях общества. Майк слушал, затаив дыхание, а
Роб попытался все-таки доесть, что было на тарелке и очень надеялся, что
пудинг будет хоть немного съедобнее.
тягостный визит закончился, и мальчики отправились домой. Капитан и
Песенка неспешным шагом везли их по гладкой равнине. Было раннее морозное
утро.
как сказала тетя Маргарет, а он взял с такой миной, словно это был
шестипенсовик. Как ты думаешь, он привык получать больше?
раздражительный от природы.
мир. А он хочет что-то изменить, сделать лучше...
несправедливый мир. А что взамен?
будут принуждать жить в праздности или всеобщей тупости. Где такие, как
мой отец, смогут найти более достойное занятие для своих мозгов, чем
разведение дурацких деревьев-карликов.
Корнев Павел
Лукьяненко Сергей
Шилова Юлия
Акунин Борис
Орлов Алекс
Шилова Юлия