с лейтенантом. Куделка грустно оглядывался через плечо на императорскую
резиденцию, откуда по-прежнему доносились громкие голоса и музыка.
что окажусь здесь. - Он моргнул. - Было время, когда я и думать не мог,
что вообще где-нибудь окажусь. - А потом он добавил, совершенно огорошив
Корделию: - Право, жаль, что к женщинам не прилагаются инструкции.
Многим это так и не удается.
заехал в резиденцию, чтобы выслушать ежедневный рапорт начальника охраны.
списке или в малом?
всегда производил на меня впечатление откровенного и не слишком умного
человека.
сквитаться, чтобы туповатый человек так тонко почувствовал, куда надо
бить? Она не знала. И обязательно ли сочетаются личная и политическая
враждебность? Нет. Его ненависть всеобъемлюща, а удар был направлен точно
в цель - хоть он и просчитался.
скорее знак "довольно, я понял".
темной стрелкой, упрямо бегущей на юг. Стрелка пролетала через поля,
пересекала ручьи, реки и пыльные дороги... Дорожная сеть на Барраяре
осталась в зачаточном состоянии - ее развитие замерло с появлением, по
окончании Периода Изоляции, персональных летательных аппаратов. С каждым
километром, отделявшим их от лихорадочной атмосферы столицы, спадало
напряжение. День в сельской местности - прекрасная мысль, давно следовало
бы уехать. Она только жалела, что Эйрел не смог составить ей компанию.
чуть повернул штурвал, заложив плавный вираж. Друшикко, сидевшая рядом с
Корделией, напряглась, чтобы не придавить свою госпожу. Доктор Генри - он
сидел впереди, рядом с сержантом - разглядывал окрестности почти с таким
же интересом, как и Корделия. Неожиданно повернувшись к ней, он произнес:
Форкосиганов - редкая честь.
приглашают, но приятели-лошадники графа Петера наезжают довольно часто.
Это удивительные животные, - с чувством добавила она и на секунду
задумалась, но потом решила, что доктор Генри и без подсказки поймет, что
под "удивительными животными" она подразумевала лошадей, а не приятелей
графа Петера. - Вы только намекните, что вас интересуют лошади, и граф
Петер лично проведет вас по конюшне.
всяком случае, он начал нервно теребить воротник своего зеленого кителя.
Врач-исследователь из императорского госпиталя привык общаться с
достаточно высокопоставленными лицами, чтобы не трепетать перед титулом
или званием; видимо, дело объяснялось героическим ореолом, теми давними
подвигами, которые превратили Форкосигана-старшего в живую легенду.
цетагандийцами в яростной партизанской войне, кипевшей когда-то в
Дендарийских горах, синие силуэты которых только что возникли на
горизонте. Император Дорка Форбарра мог дать ему только чин - в тот
отчаянный момент так необходимые подкрепления, припасы и деньги взять было
неоткуда. Двадцать лет спустя генерал Петер еще раз изменил историю
Барраяра, поддержав Эзара Форбарру в гражданской войне, которой
закончилось правление императора Ури Безумного.
восхищайтесь его лошадьми и задайте несколько вопросов о войне - все
остальное время можете просто слушать.
изумленно покосился на супругу лорда-регента, видимо, подозревая какой-то
подвох. Корделия приветливо улыбнулась.
заднего обзора. Вот опять... Похоже, сержанту сегодня не по себе, решила
Корделия, об этом говорят и слишком резкие движения его рук, и напрягшиеся
мышцы шеи. Но понять, что творится на душе у Ботари по взгляду его желтых,
чересчур глубоко и чересчур близко посаженных глаз было заведомо
безнадежным делом. Беспокоится из-за визита врача? Что ж, такая тревога
вполне понятна.
поднимались горы, и Корделия уловила отблеск первого снега на самых
высоких вершинах. Ботари провел флайер над тремя рядами скал и снова
повернул, бросив машину вверх по узкой долине. Еще несколько минут, еще
одна гряда, и они увидели длинное озеро. На мысу, увенчанном черной
короной гигантского лабиринта выгоревших укреплений, приютилась деревня.
Ботари посадил флайер в центре круга, нарисованного посреди самой широкой
улицы.
потом можно лететь дальше.
сейчас он обращался к ней, а не к сержанту, словно она - переводчик,
который сможет переложить его речь в слова, доступные Ботари. Сержант,
конечно, способен испугать кого угодно, но ведь если его игнорировать, он
все равно никуда не исчезнет.
в дверь аккуратного двухэтажного домика. Им открыла улыбающаяся пожилая
женщина.
приветствовала Корделию неловким книксеном.
прекрасно знала, что такое инспекторский смотр. Корделия понимала, что в
обычные дни обстановка в доме нянюшки более непринужденная.
поворачиваясь к сержанту. - Утром она выпила всю бутылочку. И мы только
что искупались. Вот сюда, доктор. Надеюсь, вы найдете, что все в
порядке...
втором этаже принадлежала ей, другая, выходившая окном на озеро, была
превращена в детскую. В колыбельке ворковал темноволосый младенец с
огромными карими глазами.
Ну-ка, поздоровайся с папой! А, Элен? Лапочка моя.
мистрис Хисопи.
снова уложила девочку в колыбельку и начала ее раздевать. Они с доктором
завели разговор о молочных смесях и младенческом пищеварении, а Ботари
прошелся по тесной комнате, все рассматривая и ни до чего не дотрагиваясь.
Здесь он выглядел вопиюще неуместным - огромная мрачная фигура в темном
мундире. Голова сержанта коснулась наклонного потолка, и он осторожно
попятился к двери.
Очень скоро и у нее будет такой. Словно в ответ ее живот затрепетал. Их
сын, Петер Майлз, пока еще очень слабенький, но если он и дальше будет
развиваться теми же темпами, то последнюю пару месяцев ей придется
провести без сна. Она жалела, что не прошла в Колонии Бета курс подготовки
родителей - пусть даже и не имея перспектив получить лицензию. Впрочем, на
Барраяре все женщины как-то ухитряются рожать и без научно обоснованных