ботинка листья прямо под рукой скелета. Он орудовал ногой как лопатой,
двигая ею вверх и вниз. Из потревоженного гнезда во все стороны поползли
пауки.
охотничьего ножа, сделанную из оленьего рога.
таким же успехом мог быть и в миле отсюда. С одной свободной рукой и
свободной ногу Нью никак не мог до него дотянуться.
предсмертный хрип. Мать, должно быть, уже ищет его. И другие люди тоже.
Они должны в конце концов его найти. _К_а_к _ж_е_, мрачно подумал он.
Кто-то должен был найти и этого охотника.
него, сказал он себе. Как-нибудь. Не то я так и умру здесь.
Его папа погиб в феврале в Фокстоне в гараже, где он работал - по словам
шерифа Кемпа, в результате несчастного случая. Бобби Тарп накачивал шину
грузовика, и она взорвалась прямо перед его лицом. Шериф сказал, что отец
ничего не почувствовал и скончался там же, на месте.
когда ему было уже за тридцать. Когда он умер, ему было сорок два. Как и у
Нью, глаза у него были изумрудного цвета. Он был тихим, мирным человеком,
но иногда Нью видел, что отец чем-то обеспокоен, и не знал, почему. Отец
Нью был очень замкнутым человеком.
ботинком, но только загнал его еще глубже в землю. Мысленно он обхватил
рукоять ножа из оленьего рога и почувствовал каждую выемку на ней. Нож
оттягивал его руку.
ЯМЫ И ВСЕ ВРЕМЯ УХМЫЛЯЛСЯ.
охотничий нож.
отец, ты можешь этого добиться. Но только если ты хочешь этого умом и
сердцем, хочешь каждой порой кожи и каждым волоском на голове и убежден,
что это правильно...
ЕГО В ГЛУБИНУ ЛЕСА...
потянулся к ножу. Шипы безжалостно рвали его кожу и не собирались его
выпускать.
был гнев, неведомый ему доселе. Гнев не только на Страшилу, но и на
дешевый сосновый гроб, принявший тело отца, на шину грузовика, которая
взорвалась вдруг ни с того, ни с сего, на колючки и на гору Бриатоп, на
старенький домик, в котором его молчаливая мать пекла пироги с ежевикой.
Все это Нью почувствовал каждой порой кожи, и его прошиб пот.
в трех дюймах над землей, затем упал обратно в листья.
нож, зажатый в правой руке, которая теперь сильно горела.
произошло. Однако теперь он свободно лежал на земле. Нью вытянул ногу и
придвинул его ближе. Пауки поползли по его ботинку.
сконцентрировался на ощущении ножа в своей руке. На том, как он сжимает
рукоятку пальцами, чувствует его тяжесть.
падения, она сильно болела. Его виски, казалось, были зажаты в железных
тисках. У него было ощущение, прежде ему незнакомое, будто его мозг
отделен от тела и, разъединившись, работает по-другому. Сердце у мальчика
сильно билось, и на мгновение боль в голове стала настолько невыносимой,
что ему показалось, будто он теряет сознание.
ноги. Его лезвие было покрыто ржавчиной, но режущая кромка казалась
ослепительно красной.
связав их словно бы электричеством.
впитал в себя часть магии горы. В нем есть магия, и эта магия должна
помочь Нью спастись.
медленно-медленно, плывет по воздуху к его раскрытой руке. Он ощутил холод
рукоятки из оленьего рога и сжал ее. Ну. Я хочу этот нож, _с_е_й_ч_а_с
ж_е_.
футах над землей. Он начал было двигаться к его руке, но опять упал на
землю. В следующий раз было проще, но нож опять упал. Теперь он лежал на
земле прямо под правой рукой мальчика.
не хихикнул. Что скажет об этом Натан! Но воспоминание о Натане пришло и
ушло. Он видел белый лунный свет на бесчувственном лице Натана и мысленно
вскрикнул.
и скользнул Нью прямо в руку, где сидел как влитой.
обхватившие его грудь, рвались с резким звуком, и из них сочилась
желтоватая жидкость. Он освободил левую руку и увидел, что все запястье
опоясано ранками. Труднее всего было резать колючки вокруг шеи, так как
некоторые из них довольно глубоко вошли в нее, а ему вовсе не хотелось
перерезать себе горло.
пробивающиеся сквозь листву, стали теплыми и золотыми. Выковыривая в
земляной стене отверстия для ног, он стал карабкаться наверх, цепляясь за
кусты и корни. Наверху, все еще сжимая в руке волшебный нож, он повернул к
яме мрачное исцарапанное лицо и прокричал: "Умрите, проклятые!" Его голос
напоминал слабый хрип, но был пропитан злостью.
которых было расклевано воронами, и побежал домой.
принялся за колбасу, лежащую у него на тарелке. На самом деле он думал о
том, какое замечательное стоит утро. Они сидели на застекленной веранде
позади Гейтхауза, откуда открывался вид на сад и горные пики на западе.
Сейчас сад представлял собой настоящее буйство расцветок. Хотя было только
восемь часов, чернокожий садовник в соломенной шляпе уже вовсю трудился,
подметая опавшие листья с мощеных дорожек, пересекавших сад. Мраморные
амуры, фавны и сатиры важно стояли в цветах.
Завтрак был отличный, кофе крепкий, и Рикс прекрасно выспался после ухода
Паддинг. Когда он принимал этим утром витамины, то взглянул в зеркало и
заметил, что мешки под глазами стали как будто поменьше. Или ему только
показалось? Как бы то ни было, он чувствовал себя прекрасно и даже обрел
аппетит, так как прикончил весь завтрак. За год своего отсутствия он
соскучился по стряпне Кэсс.
лице был лишь тонкий слой косметики, чтобы оттенить скулы. - Думаю, это
было где-то около пяти. Ты удивишься, узнав, что я могу слышать, когда в
доме тишина.
разговор с Паддинг? Вряд ли. Ее комната находится в другом конце коридора
и между ними много комнат.
собакой. - Она покачала головой и презрительно сжала губы. - О, говорила я
ему - "не женись на ней"! Говорила, что он пожалеет, и, видишь, я ничуть
не ошиблась. Да, он очень жалеет об этом.
если он так несчастлив?
горничная и принялась убирать грязную посуду.