Чтение 18–й страницы книги ~Звездный танец~

- Черт тебя подери, Чарли, не смей меня неправильно понимать! С тобой
все в порядке?

Ее пальцы вцепились мне в шею, как будто она собралась на мне
повиснуть.

Мои руки опустились на ее талию, и я посмотрел ей в глаза, серьезно, без
улыбки. Ирония, защищавшая меня, исчезла и я перестал чувствовать себя
сторонним наблюдателем. Мой кокон был прорван, в ушах шумело и я
чувствовал даже движение воздуха на моей коже. Впервые я задал себе
вопрос, для чего именно я пришел сюда, и отчасти понял это.

- Норри, - сказал я просто, - я в норме. В некоторых отношениях,
думаю, я сейчас в лучшей форме, чем в последние двадцать лет...

Вторая фраза у меня вырвалась сама собой, но я знал, когда ее говорил, что
так оно и есть. Норри прочла правду в моих глазах и каким-то образом
умудрилась расслабиться, не ослабив объятий.

- О, слава Богу, - всхлипнула она и притянула меня ближе. Через
некоторое время ее всхлипывания стали слабее, и она сказала почти сердито,
тихим-тихим голоском: - Я тебе чуть шею не свернула.

Мы оба заулыбались, как идиоты, и громко рассмеялись. Мы так смеялись,
что разжали объятия, и тут Норри вдруг сказала "Ой!", густо покраснела и
обернулась к своему классу.

Похоже, мы занимали единственную часть комнаты, которая совершенно
не заслуживала внимания. Они все знали. Они смотрели телевизор, они
читали газеты. Когда мы обернулись к ним, одна из студенток заняла место
преподавателя.

- Внимание, - сказала она, - давайте начнем все сначала, и раз-два-
три...

И вся группа возобновила работу. Новая руководительница не встречалась
с Норри взглядом, отказываясь принять благодарность, которую выражал
взгляд Норри, или хотя бы просто признать существование этой
благодарности - но, танцуя, мягко улыбалась каким-то своим мыслям.

Норри опять повернулась ко мне.

- Мне придется измениться.

- Немного, надеюсь?

Она опять улыбнулась и исчезла. Щеки мои чесались, и когда я их
машинально потер, то обнаружил, что они влажны от слез.

Полдень в городе нас обоих удивил и потряс. Новые цвета, казалось,
выплескивались на улицу и растекались повсюду в празднестве осени. Это
был один из тех октябрьских дней, о которых, во всяком случае в Торонто,
можно сказать либо "Уже прохладно", либо "Все еще тепло", и с тобой все
равно согласятся. Мы шли поэтому дню вместе, держась за руки,
разговаривая лишь изредка и только взглядами. Моя замороченная голова
начала проясняться, а нога болела меньше.

"Ле Мэнтнан" тогда еще был на месте, но выглядел развалиной - дальше
некуда. Толстяк Хэмфри заметил нас из кухонного окна, когда мы входили, и
поспешил поприветствовать нас. Он был самым толстым счастливчиком и
самым счастливым толстяком, которого я когда-либо видел. Мне удавалось
встречать его в феврале на улице в одной рубашке. Ходили слухи, что
однажды неудачливый грабитель три раза стукнул его - без малейшего эф-
фекта. Толстяк выскочил через вращающуюся дверь и бросился к нам, как
гора с улыбкой на вершине.

- Мистер Армстед, мисс Драммон! Добро пожаловать!

- Привет, Толстяк, - сказал я, снимая маску с фильтрами. - Благослови
Господь твою физиономию. Приличный стол накроешь?

- Самый приличный стол стоит у меня в подвале. Сейчас вытащу его на
свет божий.

- Нет, нет, я вовсе не хочу засветить твое убожество.

- Не умеешь вести себя по-светски, веди хоть по-божески, - насмешливо
заметила Норри.

Когда Толстяк Хэмфри начинает хохотать, вы чувствуете себя как при
землетрясении в канадских Скалистых горах.

- Как хорошо видеть вас снова, как хорошо видеть вас обоих. Вас так
долго не было тут, мистер Армстед.

- Поговорим обо всем потом, Толстяк, ладно?

- Верное дело. Ну-ка посмотрим: похоже, вам нужно около фунта
филейной части, некоторое количество печеной картошки, итальянский горох
с чесноком и ведро молока. Мисс Драммон, для вас я вычислил салат из
тунца на пшеничном тосте, нарезанные помидоры и стакан снятого молока.

Салата много. Верно?

Мы оба расхохотались.

- Верно, как всегда. Зачем вы вообще печатаете меню?

- Вы мне не поверите, но есть такой закон. Не хотите ли, чтобы вам
поджарили вон тот бифштекс?

- Ха, это будет классно, - согласился я и взял у Норри пальто и маску с
фильтрами. Толстяк Хэмфри взвыл и, ударив себя по могучему бедру,
отобрал мое барахло, пока я вещал Норрино.

- Мне вас не хватало, мистер Армстед. Ни один из этих индюков ни хрена
не понимает. Сюда - пожалуйста.

Он провел нас к маленькому столику в глубине, и когда я устроился, то
понял, что это был тот же самый столик, за которым Норри, Шера и я сидели
так давно. Мне это не причинило боли: я чувствовал, что все правильно.

Толстяк Хэмфри набил нам косячок с травкой из собственных запасов и
оставил коробочку и пакетик "Драме" на столе.

- Курите в кайф, - сказал он и вернулся на кухню, при этом его могучая
задница напоминала таранящие друг друга дирижабли.

Я не курил много недель, и при первой затяжке в голове у меня зашумело.

Норрины пальцы встретились с моими, когда мы передавали самокрутку, и
их касание было теплым и электризующим. Лицо разгорелось и набрякло, из
носа у меня потекло. Мы затягивались, передавая друг другу сигарету, и
докурили ее раньше, чем произнесли хоть слово. Я прекрасно сознавал, как
глупо, должно быть, выгляжу, но был слишком оживлен, чтобы меня это
мучило. Я постарался мысленно прокрутить все, что нужно сказать, и все,
что
нужно спросить; но постоянно засматривался в теплые карие глаза Норри и
терялся там. Свечи зажгли отблески в ее зрачках и на ее каштановых
волосах.

Я пошарил в голове и не нашел нужных слов.

- Ну, вот так вот оно, - получилось у меня.

Норри слегка улыбнулась.

- Ни фига себе ты простыл.

- Мой нос забился через двадцать часов после того, как я приземлился.

Боюсь, я не был ему достаточно признателен, а следовало бы. Ты имеешь
хоть какое-то представление о том, как ужасно воняет эта планета?

- Мне казалось, что замкнутая система воняет больше. Я покачал головой.

- У космоса есть запах, я имею в виду космические станции. И р-костюм
может основательно протухнуть. Но Земля - это духовка с вонью, которая
так и шибает в нос.

Она рассудительно кивнула.

- Никаких дымовых труб в космосе.

- Никаких мусорных свалок.

- Никаких сточных вод.

- Никакого навоза.

- Как она умерла, Чарли?

Уфф.

- Величественно.

- Я читаю газеты. Я, правда, знаю, что это ерунда, и... и ты был там.

- Ага.

Я рассказывал эту историю за последние три недели больше сотни раз -
ноя ни разу не рассказал ее другу и понял, что мне это нужно. И Норри, ко-
нечно, заслуживала того, чтобы знать, как умерла ее сестра.

Так что я рассказал ей о появлении чужаков, о догадке Шеры, что их
общение происходит на языке танца, о ее мгновенном решении им ответить.

Я рассказал ей, как Шера почувствовала, что эти существа враждебны,
агрессивны, полны решимости использовать нашу планету как место для раз-
множения. И я рассказал ей, как только смог, о "Звездном танце".

- Она изгнала их своим танцем за пределы Солнечной системы, Норри.

Она показала все, что было в ее душе - а в ней были все мы. Она своим
танцем открыла им, что есть ее душа и что есть человек, и они до смешного
напугались. Они не боялись военных лазеров, но она устрашила их так, что
они вернулись в глубокий космос. О, они вернутся когда-нибудь - я не знаю
почему, но чувствую это всеми печенками. Возможно, не при нашей жизни.

Шера рассказала им, что значит быть человеком. Она дала им "Звездный
танец".

Норри долго молчала, а потом кивнула.

- Угу. - Ее лицо внезапно передернулось.

- Но почему ей пришлось умереть, Чарли?

- Она завершила свой путь, дорогая, - сказал я и взял ее руку. - К этому
времени она полностью привыкла к невесомости, а это - дорога с
односторонним движением. Она никогда не смогла бы теперь вернуться ни на
Землю, ни даже к одной шестой g в Скайфэке. О, она могла бы жить в
невесомости. Но в невесомости реем владеет Кэррингтон - всем, кроме
военных железяк, - а у нее не было больше причины принимать что-либо от
него. Она сделала свой "Звездный танец", я записал его на пленку, и для
Шеры все было кончено.

- Кэррингтон, - сказала Норри, и ее пальцы яростно стиснули мою руку.

- Где он теперь?

- Я только сегодня утром сам это выяснил. Он попробовал захватить все
фильмы и все деньги для "Скайфэк инкорпорейтед", то есть для себя. Но он
пренебрег заключением контракта с Шерой, а Том Мак-Джилликади
обнаружил спрятанную голограмму завещания в ее работах. Она оставила все