заметил это, можно сказать, за милю, и успел не только отойти назад, но и
выставить свой меч, чтобы заслониться. Метал заскрежетал по металлу, и Мэт
почувствовал силу удара плечом. Он в испуге отпрыгнул, впервые поняв, что
парень действительно намерен убить его!
нечто очень ловкое. Камано, похоже, разделил их мнение: он просто сиял от
удовольствия и принялся снова крутить мечом над головой восьмерку.
серьезностью, пригнувшись, нырнул под вертящееся лезвие меча Камано,
проколол кожаный дублет на груди противника и отпрыгнул, как только юнец
вскрикнул. Камано выронил меч, Мэт придавил его ногой, затем резко
развернулся, выхватил кинжал и направил его к горлу Камано. Правда, он не
слишком торопился, поэтому у Камано осталось мгновение, чтобы вынуть
собственный кинжал и заслониться им.
движения скованы, равновесие нарушено. Один удар в бок, и Мэт прикончил бы
его. Однако родственники юноши уже вскочили на ноги и что-то гневно кричали.
Мэт, всегда готовый проявить благовоспитанность, отскочил и дал Камано время
прийти в себя.
подбирать меч с полу и размахнуться он не имел возможности. Мэт шагнул в
сторону, подвел под меч Камано свой меч и резко подбросил меч юнца вверх,
пробормотав при этом:
стойку.
Мэта, выставив перед собой острие меча. Однако его дружки принялись
выкрикивать возражения, а граф д'Аррете дал знак страже. Тут же явились двое
рыцарей. Они встали между дерущимися с мечами наготове и крикнули:
вперед, пытаясь нанести ему колющий удар. Рыцари вскричали, бросились к нему
и весьма услужливо упустили хозяйского сынка.
Меч Камано вонзился в пол, выбив при этом искры из каменной плиты, а Мэт
снова выхватил кинжал и приставил его к горлу нахала.
Грудь его тяжело и часто вздымалась.
рукоятка выскочила из его пальцев. Мэт чуть было не пожалел задиру, но
вовремя сдержался и подал меч Камано одному из рыцарей-стражников, после
чего побыстрее упрятал в ножны собственный меч, дабы никто не смог его
отобрать.
возмущенно роптали, а граф д'Аррете крикнул:
мальчик просто хотел поиграть?
забавой - до тех пор, покуда вер? одерживал их отпрыск. Но вслух этого Мэт
сказать, конечно же, не мог. Он сказал другое:
рыцарю несколько полезных приемов Гости устремили взгляды на графа:
прозвучало скрытое оскорбление. Граф покраснел.
И раз так вышло, что я злоупотребил вашим гостеприимством, я вас немедленно
покину. Благодарю вас за чудесный ужин, сэр.
присутствующие превосходно понимали, что уход Мэта - всего лишь желание
угодить хозяевам, тем более что все видели: на самом-то деле оскорбили Мэта,
и если и имело место нарушение законов гостеприимства, то оно произошло
отнюдь не по вине Мэта, а совсем наоборот - по вине графа д'Аррете.
посреди ночи! Наверняка тут возникло всего лишь недопонимание, сэр Мэтью, а
желания оскорбить не было.
правда не думаете, что я намеревался нанести оскорбление. - Так оно и было.
Он не прочь был унизить юного Камано, но оскорбить?.. Нет, он-то точно
никого не хотел оскорблять. - А что касается юного сэра Камано, то молодость
и вино всегда являли собой взрывчатую смесь.
его гости подхватили шутку и тоже зааплодировали. Напряжение было снято.
я таким горячим не был в его возрасте.
занимал прежде. - Вы по-прежнему мой гость и непременно переночуете в моем
замке. Надеюсь, вы сумеете найти себе другие развлечения - более утонченные.
Сесть Мэт сел, но не поверил ни единому слову графа.
***
прежде чем оставить Мэта одного, зажег в комнате свечу. Мэт сдержался и не
стал совать лакею чаевые, сочтя, что в средние века это не было принято.
Когда лакей вышел, Мэт крепко закрыл и запер дверь, затем выглянул через
бойницу наружу, дабы убедиться, что никто не сумеет забраться к нему с
улицы. Только потом он сел и задумался о событиях дня. Тот факт, что Камано
д'Аррете пытался убить его так, чтобы выдать потом это за несчастный случай,
не вызывал сомнений. И это ему удалось бы без особого труда, если учесть,
как неуклюже этот паршивец обращался с мечом. Он застал Мэта врасплох. Еще
немного - и Мэт прибегнул бы к магии.
чернильницу из седельной сумки и принялся писать.
там было написано дальше, совершенно не наше с вами дело, по меньшей мере
пара первых абзацев. Достаточно будет сказать, что в этой части письма Мэт
уверял кое в чем Алисанду, после чего перешел к отчету по тому заданию,
которое она ему поручила:
план по сеянию недовольства. Просто обстоятельства складываются так, что у
здешних семейств (почти у всех) есть родственники по другую сторону границы.
Они ездят туда и сюда, ну и, естественно, говорят между собой обо всяких
важных вещах, таких, как размеры податей, и какие у кого дома, и хорошо ли
кушают их детишки. Долгое время меровенсские ветви семейств имели
возможность похвастаться, как у них, дескать, все хорошо. Но теперь
латрурийские родственники вырвались вперед. Причем лучше стали жить и сервы,
и иомены, и помещики, и дворяне. Вот так и получается, что меровенсские
Смиты отстают от латрурийских Смитов, а меровенсские Джонсы видят, что не
поспевают за латрурийскими Джонсами.
чтобы продать что-то свое или хозяйское, и пока они томятся в ожидании
покупателей, что им делать? Они, конечно же, болтают с крестьянами, что
стоят у соседних лотков, а те-из Меровенса. У лотков останавливаются люди.
Может, купят, может, нет, а разговор послушают, да еще и вопросы зададут.
Главное, что узнаешь из этой болтовни, это то, что в Латрурии крестьяне
просто-таки купаются в роскоши.
концов с жилищами им выбирать особо не приходится. Замки им достаются по
наследству, да и о воине тоже думать надо, так что они не могут просто взять
бросить замки и начать строить себе особняки. Тем не менее некоторые
латрурийцы хвастаются, что строят себе настоящие дворцы, а замки при этом
приберегают как крепости.
идет. Но молодежь волнуется - и есть с чего. Слухи о жизни при дворе короля
Бонкорро таковы, что молодежи он представляется настоящим раем. Раем для
тех, кто хочет предаваться развлечениям и порокам. Конечно, слова <порок> не
говорят. Это называется <забавы>, но смысл один и тот же. Там не скучно,
всегда есть чем заняться, всегда происходит что-нибудь интересное: то дуэли,
то интриги, только передохнешь после вчерашнего бала, как уже надо
собираться на сегодняшний. О жизни придворных при старом короле Маледикто
тоже до сих пор поговаривают, но только в том смысле, что тот король был
жестокий, несправедливый и порочный и что он развращал молодежь, а вот
Бонкорро добрый и благородный, и он позволяет молодым веселиться и
забавляться, сколько им влезет, а сам ими любуется. Просто из кожи вон
лезет, чтобы его народ был счастлив. Дело в том, что какая-то доля правды в
этом есть. И если это так, то бороться с такой правдой будет чрезвычайно
трудно, поскольку слухи, подтверждаемые фактами, чересчур искренни.
Наверное, мы могли бы закрыть границу и не пускать к себе латрурийцев, но
мне кажется, что это несправедливо - не давать родственникам видеться,
особенно потому, что для тех, кто живет у границы, в мирное время вся эта
Сертаков Виталий
Корнев Павел
Корнев Павел
Чернецов Андрей
Березин Федор
Майер Стефани