убить их собственноручно, не дожидаясь повальных смертей от болезней.
кочевников, часть которых жила дарами моря, как рыбаки, другие собирали
вынесенное на берег волнами, третьи занимались и тем, и другим и жили в
постоянных стойбищах. По общепринятому мнению Внутреннее море и его берега
были весьма оживленным местом, где человека могли убить в любой из
двадцати четырех часов суток, в любой из семи дней недели, различными
способами, не опасаясь однообразия.
раздумывал, что же может лежать за ними. Так он и заснул; солнце освещало
его бородатое лицо, спутанные волосы, почерневшие от грязи, покрытую
грязевой коркой одежду. Сейчас он скорее выглядел отбросом рода
человеческого, чем Пэром Универсальной Церкви и хорошо известным
монастырским ученым.
немного. Медведь уловил возбуждение Иеро и тоже заторопился. Проглотив
тетеревятину пятидневной давности, которой осталось совсем немного, и
галеты, они отправились в путь и испытали облегчение, оставив тяжкое
испытание позади.
ними и высокими дюнами, оказались ягодником, перемежавшимся невысокими
кактусами, похожими на подушечки для иголок. Медведь попробовал спелые
красновато-коричневые ягоды и тут же принялся заглатывать их целыми
пригоршнями. Лорс тоже не терял времени и срывал губами целые ветки, да и
Иеро, так и не сумев опознать ягоды, съел не менее фунта этих сладких
даров природы. Насытившись, они вновь отправились в путь, чувствуя, что
идти быстрее им было бы сейчас затруднительно.
лишь около ста футов в высоту, да и к тому же покрытыми оврагами,
облегчающими подъем на вершину. Вскоре путешественники уже стояли наверху
и восхищенно взирали на открывшуюся картину, освещенную на три четверти
полной луной.
более чем в тысяче шагов, лежала длинная белая прибрежная полоса,
испещренная пеной и отчасти покрытая плавником. Прямо отсюда и далеко к
югу, вплоть до линии горизонта, вода казалась почти неподвижной. Едва
видимые справа и слева, высокие черные мысы охраняли вход в залив,
имевший, по-видимому, размеры миль пять в глубину и миль десять в ширину.
Ветерок со стороны моря дул настолько легкий, что его едва хватало, чтобы
шевелить грязные волосы человека. Вода казалась спокойной, как в бассейне.
Внутреннее море, чьи яростные штормы вошли в легенду, в данный момент
отдыхало и спало, и его не тревожили ни ветер, ни другие атмосферные
турбуленции.
гладкому зеркалу воды плыли огромные круглые листья, во много ярдов в
диаметре. Белые цветы огромных лилий распускались то тут, то там, их
опьяняющий аромат был настолько силен, что казался Иеро почти осязаемым.
взбивая пену, время от времени исчезая из виду и снова взбивая спокойную
поверхность воды в сотне футов в стороне. Стадо каких-то животных
резвилось вблизи берега на мелководье, и когда они вылетали из воды и
шлепались обратно, небольшие волны накатывались на ровный берег и огромные
круглые листья лилий раскачивались на воде.
суждено было быть отложенным. Даже если допустить, что ночь искажает
размеры этих животных, каждое из них, как минимум, вчетверо больше Клаца.
Горм и лорс громко нюхали воздух, возбужденные ночными ароматами и шумом
плещущихся бегемотов. Иеро предложил им прилечь рядом с ним и подождать.
выбралось на песок прямо под путешественниками. Оно было огромным, длинным
и низкорослым. Круглое туловище опиралось на четыре короткие крепкие
трехпалые ноги. Его огромная тупая голова походила на удлиненный бочонок.
Зверь внезапно зевнул, показав бледную глотку, и луна сверкнула на
огромных клыках, расположенных по углам разинутой пасти. Ручейки воды
стекали с его боков и. подсыхая, пушился короткий плюшевый мех. Животное
походило на помесь допогибельного кабана, гиппопотама и даже на
бробдингнегского тюленя, а кто именно был его предком - загадка. Животное
тут же принялось с довольным видом объедать какие-то растения с короткими
стеблями и контраст между мирным растительноядным образом его жизни и
устрашающей манерой вести себя, заставило Иеро хохотнуть.
насторожились и он подозрительно оглянулся. Ничего не заметив, но, тем не
менее, решив, что поблизости таиться опасность, псевдогиппопотам бросился
в воду, взмахнув поросячьим хвостиком, и присоединился к своим
соплеменникам, резвившимся среди гигантских лилий.
еще более потрясающее зрелище, заставившее его замереть в изумлении и
благоговении.
силуэт чудовищной рыбы, длинной и тонкой, с остроконечной головой, обликом
похожей на щук, которых Иеро ловил в холодных северных озерах. На какое-то
мгновение он будто очутился в своих родных сосновых лесах, а не на этих
незнакомых берегах теплого южного моря, и смотрел, как выпрыгивает из воды
щука, попавшаяся на крючок. Потом, когда он потряс головой, отгоняя
видение, до него дошел масштаб того, что он увидел.
выстрел колоссального метателя, и звук этот эхом отразился от далеких
утесов. "Этой рыбе хватило бы одного из тех массивных водяных зверей, что
плескались внизу, от силы на два укуса!" Он в изумлении посмотрел вниз.
Несколько полос ряби прорезало листья, да небольшие волны шлепались о
берег, но больше ничего видно не было. Только масляно-радужные полосы на
темной воде говорили, что звери ему не приснились. Появление Левиафана
заставило стадо водяных кабанов исчезнуть так бесшумно, будто их здесь
вовсе не было.
но поскольку вода оставалась спокойной, он решил, что огромные животные
погрузились в воду или уплыли куда подальше. В любом случае, за время
путешествия по болотам на них скопилось столько грязи, что терпеть ее
дальше можно было только в случае крайней необходимости. Зарядив метатель
и положив его наготове на бедро, Иеро велел своему огромному скакуну
спуститься по белому склону дюны. Клац, попросту усевшись на широкий зад
и, тормозя вытянутыми передними ногами, скатился вниз. Медведь катился
следом.
воздуху в поисках признаков опасности. Так ничего не увидев и не услышав,
они подошли к воде. Поверхность залива оставалась гладкой, как зеркало. К
огромнейшему неудовольствию лорса, хотя хозяин и расседлал его, ему было
велено оставаться на страже. Клац гневно махал головой со все еще мягкими
рогами и ревел, но все же протопал на песчаный пригорок.
и начал кататься на воде, издавая пыхтение, выражавшее крайнее
удовольствие. Иеро, постанывая от боли, содрал с себя грязную одежду,
погрузил ее в воду и придавил тяжелым камнем, чтобы отмокла. После этого
тщательно вычистил свои кожаные башмаки ножом и жесткой щеткой, которую
достал из седельной сумки. После этого он искупался сам. Он тоже не
заходил далеко в воду. Он прекрасно плавал, но недавние сцены местной
жизни излечили его от всякого стремления забраться в глубину. И даже на
мелководье он пристально присматривался ко всякой подозрительной ряби и
волнам. Однако, ничто ему не помешало поплескаться вволю, и в конце концов
решив, что хватит, он вышел из воды, прихватив с собой медведя. Мокрый мех
Горма прилип к его телу, так что медведь стал выглядеть на треть меньше.
скатился на мелководье и тут же принялся жевать листья и корни лилий,
росших поблизости, а затем принялся и нырять за ними, заставив Иеро
изрядно поволноваться. Только после того, как и Клац оказался на берегу и
обсыхал в темном ночном августовском воздухе, человек полностью
расслабился.
в порядок усы, а также волосы, чтобы они не так сильно свисали на уши.
Достав смену чистой кожаной одежды из седельных сумок и разложив старую
сохнуть на камнях, он был готов насладиться чувством удовлетворения,
которое приходит вместе с чистотой после вынужденного долгого пребывания в
отвратительной грязи.
столетиями обтекал ее. Здесь, подумал человек, хорошее место для дневного
отдыха. В дальней от моря части скалы было неплохое убежище - нависающий
выступ образовывал узкую пещеру.
похрапывали в унисон, а верный Клац жевал жвачку, время от времени уютно
отрыгивая и в тоже время ухитряясь нести неусыпную стражу у входа в
пещеру.
снова расслышал далекие пронзительные крики птиц, а с криками на этот раз
смешивалась в гулком резонансе какая-то вибрация, которую он не мог
опознать. И как раз когда его усталый мозг пытался сформулировать связную
мысль об этих далеких звуках, сон победил его.
неделю. Неужели прошла всего лишь неделя с тех пор, как он сошел с пыльной
нехоженной дороги далеко на севере?
Лукин Евгений
Ильин Андрей
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Свержин Владимир
Прозоров Александр