АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
Тишина, только за деревьями что-то бормотала оркица. Я стоял, покачиваясь с пяток на носки и обратно. Тень облака упала на сад. За моей спиной раздался тихий-тихий скрип, я подпрыгнул от неожиданности и, повернувшись, увидел, как карлик по ржавой цепи выбирается из колодца.
И вновь он успел чуть раньше - когда я обежал колодец, Большак уже соскочил на землю и захлопал подошвами тапочек по ступеням лестницы. В три прыжка я взлетел на террасу, как раз вовремя, чтобы увидеть, как он влезает в открытое окно. Раздался истошный визг, я втиснулся следом и очутился в тускло освещенной комнате, где голая тощая девица забилась в угол, безуспешно пытаясь прикрыть свои небогатые прелести стулом.
Большак уже выпрыгивал через окно на противоположной стене комнаты.
Портовый квартал располагался на склоне, ведущем к реке. Этот дом стоял повыше, а следующие - уже ниже, так что моему взгляду предстала неровная поверхность, состоящая из черепичных крыш разных форм, размеров и степени наклона.
Дитен Графопыл улепетывал по ближайшей крыше. Я перекинул ноги через подоконник, и тут за спиной раздался скрип. Не успев ни спрыгнуть, ни оглянуться, я получил чувствительный удар между лопаток - наверное, спинкой стула - и рухнул на край крыши, с которой чуть не сорвался, лишь в последний миг вцепившись в водосточный желоб.
Надо мной в окне мелькнула физия девицы, потрясающей стулом. Я подтянулся, вскочил и побежал - Большак впереди как раз сиганул на соседнюю крышу, более наклонную, чем эта. Когда я добрался до нее, Дитен уже был на коньке. Я вскарабкался следом, а он покатился по противоположному скату, оттолкнулся и перепрыгнул дальше. Насколько я знал, Дитен - полукровка, отпрыск гнома и женщины - или, быть может, наоборот, хотя моя фантазия отказывалась работать, когда я представлял себе обычного человека-мужчину, занимающегося этим с гномихой. Гномы - преимущественно равнинные жители и по горам лазать не сподобились. Но карлик сигал довольно ловко, словно когда-то этим часто занимался... Я выругался. Он и в самом деле часто этим занимался. Не знаю, как давно Дитен открыл цирюльню, но когда-то в определенных кругах его считали знатным домушником. Лазать по крышам он умел.
Я почти настиг его возле пожарной башни, но тут дежуривший на ней тролль-сигнальщик заприметил нас и решил, что не иначе это воры решили похитить ценное пожарное имущество. Он поднял крик, и внизу показалось несколько троллей, вооруженных баграми и луками. Речные тролли ненавидели огонь и обычно пристраивались в тех городах, чей муниципалитет мог позволить себе содержать регулярную пожарную команду. Метко брошенный багор чуть не сбил Большака с крыши. Он успел вцепиться в водосточный желоб и, оттолкнувшись ногами от козырька, сорвал заклепки, что крепили его верх. В результате желоб нижней частью уперся в мостовую, и Дитен перемахнул на соседнюю крышу, словно на шесте.
Тролли что-то вопили, размахивая могучими лапами. Я кинулся обратно, прогрохотал каблуками по скату и прыгнул за Большаком, но уже без помощи желоба.
Дальше начинались склады.
Здесь крыши стали другими. Впереди виднелись обширные горизонтальные плоскости, разделенные лишь узкими просветами, - перепрыгивать через них гораздо легче. Крыши складов заливались обычно горячей смолой, которая потом застывала, затягивая щели.
Большак на своих коротких кривых ножках мчался с порядочной скоростью, но я, когда разгонюсь, тоже могу бежать ничего себе. Так что я не отставал и несся вперед так, что комья смолы летели из-под сапог. Сердце громко колотилось в груди, постепенно я нагонял его и, наконец, почти поймал на краю массивного углового склада. Дальше уже начинались другие портовые постройки. Услышав мое хриплое дыхание, Большак что-то коротко проверещал и метнулся в сторону как раз тогда, когда я вытянул руку, чтобы ухватить его за плечо. Угловой склад, похоже, теперь не использовался и пришел в упадок. Во всяком случае, смолы здесь не было, между досками зияли узкие щели. Эти доски громко скрипели под ногами.
Я прыгнул за карликом и все-таки схватил его. Глаза Большака стали размером с блюдца, он повалился спиной назад. Я упал на него, раздался громкий треск, и несколько досок проломились. Большак тут же исчез из виду, а я успел ухватиться за край пролома и провисел несколько секунд, пока пальцы не соскользнули.
Эта пауза, наверное, и спасла Большака. Я от природы довольно габаритный, хотя и не могу похвастаться особо развитой мускулатурой, но вес у меня - будь здоров, да и кости широкие. Покойная маман, разглядывая меня, когда я вступил в период возмужания, иногда почти с обидой говорила: "Ты был таким нежным ангелочком в детстве, ну в кого ты такой вымахал?" А отец, отличавшийся тонкими, аристократичными чертами, изящной худобой и гордым профилем, тоже иногда поглядывал на сына - но с сомнением. После чего у них с матерью случались тихие скандалы, заканчивавшиеся быстро, в спальне.
Если бы я упал на Большака, то, скорее всего, раздавил бы в лепешку. А так он успел откатиться в угол и к тому моменту, когда я рухнул на земляной пол, уже стоял, прижавшись спиной к стене. Кажется, при падении он прокусил губу, по его подбородку бежала кровь.
Я тут же вскочил, выхватывая саблю, сграбастал воротник халата и занес, оружие над его головой.
- Джа! - заорал он, плюясь кровью мне в лицо. - Джа, погоди, не надо!
- Назови хоть одну причину?! - прорычал я, и лезвие двинулось в сторону его шеи.
Он упал на колени, одной рукой вцепившись в мое запястье, а второй распахивая халат, открывая дряблую безволосую грудь. Она была исчерчена частой сетью тонких розовых шрамов, следами игольчатой рубахи.
- Я не хотел сдавать тебя, Джа! - выкрикнул он, зажмуриваясь. - Они пытали меня, смотри!
В последний момент моя рука чуть изменила направление, и лезвие ударило в деревянную стену, лишь самым кончиком зацепив кожу на шее Большака.
- Пытали, - повторил он и всхлипнул. - А потом, когда я все рассказал, сбросили с Большого Дома в реку. Я выжил потому, что меня подобрал рыбак.
- Все-таки ты меня сдал, - произнес я, сознательно пытаясь вновь разжечь костер ненависти к тому, кого считал третьим после Неклона и Протектора виновником своего изгнания.
- Я не выдержал боли, - прошептал он, отпуская мое запястье и ладонью размазывая кровь по подбородку. - Джа, иногда мне все еще снятся подвалы Большого Дома.
Моя рука с оружием опустилась. Большак сел на пол, шмыгнул носом и принялся застегивать халат. Я стоял, глядя на него сверху вниз, по своему обыкновению покачиваясь с пяток на носки и обратно, ощущая пустоту в сердце и растерянность. Его голова вдруг дернулась, он посмотрел куда-то мимо меня. Глаза блеснули, и Большак приложил палец к губам.
Я медленно оглянулся, одновременно приседая. Пальцы крепко сжали рукоять сабли.
Склад был просторным, но завален рухлядью, рваными мешками, обломками мебели, обугленными черенками лопат, дырявыми ведрами и тюками, из которых торчала солома. Сквозь образовавшийся в потолке пролом столб солнечных лучей падал наискось, в нем клубились пылинки, а вокруг сгущался сумрак заброшенного помещения.
Запустение и грязь давно не используемого склада казались чересчур зримыми, словно бы показными. Будто кто-то намеренно разбросал тут весь этот мусор...
Раздалось приглушенное шуршание, и я понял, кто именно устроил эту показуху.
Сквозь столб света прошел лепрекон.
За ним второй и третий. Сгорбившись, они волокли что-то, кажется, чью-то тушу, переговариваясь приглушенными голосами.
- Бесы Патины! - прошептал Дитен Графопыл. - Братья Грецки. Но они ж сгорели третьего дня!
2
Один из лепреконов остановился, словно что-то почувствовал или услышал. Нарядом ему служили плотно облегающая голову шерстяная шапочка, жакетка и короткие широкие штаны пестрой расцветки. На ногах ботинки непомерного размера. Точно разглядеть я не мог, но, зная вывернутую природу лепреконов, был уверен, что все это надето изнанкой наружу. Больших извращенцев, чем лепреконы, на континенте не сыскать. Из его зубов чашечкой вниз торчала трубка. Табак почему-то не высыпался, а тонкая струйка дыма вилась - тоже вниз - и расплывалась сизым облачком.
- Жив-живехонек, - прошептал Большак. - Это же Агати, младшенький...
Я знал их. Мы провернули одну операцию как раз перед тем, как я скрылся из города. Трое братьев-лепреконов, Агати, Яни и Арка, были речными контрабандистами, но при случае могли выполнить и какую-нибудь грязную работенку на суше. Рост у них даже меньше, чем у Графопыла, и при желании я мог бы задавить любого из них мизинцем, но у лепреконов особая, врожденная магия, и с ее помощью гаденыши могли делать всякие неприятные, даже убийственные пакости.
Поэтому я решил пока что не рыпаться и замер, присев на корточках, надеясь, что тюки с соломой и царящий на старом складе полумрак помешают им заметить меня.
Агати, младший Грецки, не спеша взял трубку, перевернул ее и постучал по ладони.
- Копаться можно сколько, Яни? - поинтересовался он на лепрсконском наречии.
- Помог бы лучше, - ответили ему из сумрака.
Раздался скрип, я чуть привстал и увидел, что в дальнем углу склада двое братьев разгребают мусор. Вновь заскрипело, и неожиданно образовался узкий проход. Братья втянули туда тушу и вскоре появились вновь. Проход, как мне показалось, сам собой закрылся, они снова завалили его гнилыми тюками, вернулись к младшему братцу и закурили.
- Надежно? - спросил тот.
- Не найти никому, - заверил его старший, Яни. - Потолке в дыра за это что? Растревожился я. Пива по кружке опрокинем пойдем?
- Стал трухлявый совсем потолок. Задумал дело хорошее. Успокоению способствует оно, пиво. Арка, как ты?
- Вестимо, - согласился средний.
Только когда они произносили фразу из одного слова, это выглядело нормально. В остальных случаях все перекручивалось шиворот-навыворот, хотя лично мне говорок лепреконов всегда было легче понять, чем наречие диких эльфов.
Братья Грецки канули в сумраке, входная дверь проскрипела что-то унылое, и все стихло. Я подождал, затем сказал Большаку:
- Ну-ка, давай глянем... - И шагнул к дальнему углу склада.
Помедлив, Дитен потопал за мной.
Там все еще витал кисло-пряный дух лепреконского табака. Я раздвинул тюки и внимательно оглядел угол. Такие же, как и везде, широкие доски... Тут Большак сказал: "А, вот оно!" - протиснулся мимо меня и ткнул что-то на стене. Три или четыре доски почти бесшумно отошли в сторону, за ними обнаружилась короткая каменная лестница. Нижнюю ее часть скрывала тьма.
- Может, ну его? - спросил Большак опасливо. - Лепреконский карман все-таки. У них всегда все шиворот-навыворот, а, Джа?
Не отвечая, я оторвал кусок мешковины от ближайшего тюка и намотал ее на конец найденной тут же палки. Запихал в образовавшийся сверток соломы, достал из кармана огниво и чиркнул. Факел получился неказистый и скоро должен был погаснуть, но я и не собирался долго им пользоваться. Я спустился вниз, а Большак остался стоять на середине лестницы.
Вот для чего они привели в негодность склад - чтобы даже портовые воры не совались, не говоря уж про таможенников-орков. Попасть в тайник можно было только через этот ход. Копая от какого-нибудь другого места, вы бы не обнаружили ничего, кроме земли. Потому что это был самый натуральный лепреконский карман, одна из их характерных штучек-дрючек.
Прыгающий огонь факела озарил ровные ряды ящиков. Часть была раскрыта, показывая горлышки бутылок с контрабандным шипучим вином из Пондиниконисини. Рядом возвышался стеллаж, на его полках стояли коробки с табаком и маленькие бочонки. То, что втащили Грецки, лежало возле стеллажа. Оказалось, что это вовсе не туша, а длинный кожаный мешок с аккуратно зашнурованной горловиной.
- Сюда давай, - приказал я Большаку.
Он спустился, со страхом поглядывая в сторону массивных часов, что висели над стеллажом. Их маятник торчал вверх и равномерно раскачивался.
- Три часа ночи, - пробормотал он, разглядев, что показывают стрелки
- Три часа дня, - поправил я.
- А здесь - ночи, - возразил Большак. - Потому так темно. Логово лепреконов, тут все шиворот-навыворот.
- Ладно, подержи-ка...
Вручив ему уже чадивший факел, я развязал горловину мешка и запустил руку внутрь.
Там оказались аккуратно перетянутые промасленными нитками прямоугольные брикеты темно-коричневого цвета. В их мягкую поверхность было вдавлено множество желтых зерен, напоминавших рисовые, но крупнее и со стекловидными сердечками.
Факел упал и погас, когда Дитен увидел это.
- Ты что делаешь?! - зашипел я, но он не слушал, ошалело бормоча:
- Джа, это же жабий огонь! Бесы Патины, натуральный жабий огонь!!! Да сколько его здесь? Это ж целое состояние!
Тьма сгустилась и стала почти осязаемой. В этой тьме зазвучало тихое шипение, шелест и потрескивание. Казалось, потрескивает двигавшееся вспять время: как только исчез свет, лепреконские законы стали пробуждаться, и теперь карман был способен на любой, самый дикий выверт. Чувствуя, как холодный пот выступает между лопаток, я проворчал: "Палку найди и подбери" - и стал засовывать брикеты обратно.
Он спросил:
- Мы что, не заберем это? Мы ж, считай, разбогатели! Я даже не стану продавать цирюльню, просто брошу. Да любой барон отдаст нам за унцию жабьей икры по сотне монет и еще доволен останется, что взял так дешево... Ты что, собираешься уйти просто так, Джа?!
- Молчи! - рявкнул я, выталкивая его к лестнице и медленно отступая следом. - Как, по-твоему, мы его отсюда вынесем? Я лепреконское пространство знаю, сталкивался уже. Мы не сможем вынести их собственность без их разрешения, заблудимся тут. Будем тыкаться, пока не выберемся куда-нибудь на другой континент, да еще и окажется, что прошло уже сто лет. Давай иди, пока оно нас отпускает...
Большак споткнулся о первую ступень, и я ухватил его за ворот халата. Во тьме позади нас потрескивало и что-то неслышно шептало вывернутое наизнанку тайное пространство лепреконов, и сотни невидимых ручек тянулись, мягко, но настойчиво придерживая нас за одежду, пытаясь остановить. Только когда мы добрались до верхних ступеней, стал виден озаряющий заброшенный склад тусклый свет.
- Нажми опять, - скомандовал я, вытаскивая из дрожащей руки Большака палку с остатками мешковины.
Он хлопнул по одной из досок, и проход медленно закрылся. Дитен с такой поспешностью отскочил к центру склада, поближе к лучу солнечного света, будто боялся, что лаз вновь откроется и оттуда появится какое-нибудь развесистое чувырло и съест его. Завалив угол тюками, я подошел к нему. Дитен сидел посреди столба света, обхватив голову руками и покачиваясь из стороны в сторону.
- Что за день! - приглушенно стонал он. - Сначала Джанки Дэви пожаловал, потом братья Грецки ожили, теперь карман с жабьей икрой на пару тысяч золотых, которые нам не достанутся. И шрамы... - Он принялся вдруг с остервенением чесать грудь. - Гадские шрамы опять зудят, мочи нет!
Я опустился рядом с ним на корточки и произнес:
- Теперь рассказывай. Что это ты там брякнул, будто Грецки сгорели?
- Так и есть, - прохныкал он. - Три дня назад на торговой барже пожар был. Баржу ведь снова отстроили, ты не знал? А теперь ее опять нет. Все вроде спаслись, но потом выяснилось, что Грецки нигде не видно. Тут Кмест Вислоухий вспомнил, будто Грецки были в своей лавке, а она ж в самом конце баржи, дальше всех от берега. Сначала думали, они в воду успели прыгнуть, но братья так и не объявились. Мы и решили - сгорели Грецки.
- А дом их? - спросил я.
- С тех пор пустой стоит. Портовый начальник все репу чешет, не знает, чего с ним делать. Дом-то, он хороший, з два этажа, и с пристройками, но все же это лепреконское жилище. Кто там другой жить согласится? Даже тролли, и те боятся. Зайдешь - а потом и не выйдешь вовсе.
- Так... - сказал я, усиленно размышляя. - Значит, они затеяли крупное дело и ради него решились даже торговую баржу спалить. Для отвода глаз, чтобы думали, будто они померли. Сколько в том мешке жабьей икры было? Какие сейчас на нее цены, Большак?
- Я ж говорю - тыщи на две золотых, не менее. Так ты меня не убьешь, Джа?
- Нет. Я психанул, когда тебя увидел. Теперь отпустило. Забудь про это, давай лучше о лепреконах. Без заказа они бы такое в Кадиллицы провозить не стали. Им, значит, пообещали деньги, и немалые. Настолько немалые, что они решились полностью свернуть здесь свои дела и после продажи жабьей икры свалить куда подальше. И дома их теперь, говоришь, не видать? Утопли, типа? А что, Большак, Кмест Вислоухий как был безумцем, так и остался?
- Да он еще больше сбрендил, если тока такое возможно, - подтвердил Графопыл.
- И все так же в замке Джеды живет?
- Ага.
Я помолчал, обдумывая ситуацию. Тут открывалось несколько новых возможностей, которыми грех было не воспользоваться. Связываться с лепреконами, правда, опасно, но, пожалуй, выгоды все же больше. Тем более что...
- А ты знаешь, Большак, что мне Грецки должны остались? - спросил я задумчиво.
- Ну, так что с того? - не понял он. - Где ж ты их теперь искать будешь?
Я глянул на него, как на идиота.
- Ты чего, Дитен? В своей цирюльне совсем поглупел? Вислоухий, по-твоему, просто так говорил, что видел лепреконов в лавке? Они ж, выходит, в сговоре, и он их прикрывал. Грецки теперь в замке Джеды у Вислоухого прячутся. Тем более что в замке только лепреконы да чудаки вроде Кместа жить и могут...
Аскетка и эльф
1
В "Диком Мерине", самом грязном из всех кабаков порта, чадили факелы, здоровенные грузчики-гоблины ругались и гоготали, повизгивали шлюхи и сновали между столами крутобедрые девки-прислужницы. Трактир принадлежал старому гоблину Николопулосу, "крышей" у него до недавнего времени были все те же братья Грецки... а значит, их место оставалось пока свободным. Мы с Большаком сидели в углу, под лестницей, и пили пиво из глиняных кружек.
Дитен, уверившись, что убивать его я не собираюсь, слегка расслабился и стал похож на себя прежнего - пронырливый и всегда готовый услужить за плату сукин сын. - Ну вот, схватили меня случайно, - рассказывал он, прихлебывая из кружки с такой энергией, что коричневая пена образовала пышные усы над его верхней губой, - после того, как я провел тебя и тех ребят в "Неблагой Двор". Пока били, я молчал, а потом, когда Неклон приказал игольчатую рубаху на меня надеть, не сдюжил. Отдал им твой слепок. Я к тому времени был уже так плох, что колдун решил - не жилец. Ну и приказал сбросить меня в реку со стены. А там, на удачу, рыбаки проплывали из поселения, что под городом. Подобрали меня. Вот пока я у них отлеживался, здесь все и произошло. Оклемался, возвращаюсь в город - Вечная Патина! - Дитен выпучил глаза и слизнул пену с губы. - Тебя уже нет - одни говорят, помер, другие - что стражники тебя в Большой Дом сволокли, третьи - что ты успел от Неклона все ж таки сбежать. Ну и, натурально, тут такая каша заварилась... Повылазили всякие, давай районы делить. Помнишь Геда Безборода? Батрака Зубчика?
Я кивнул. Еще бы мне было их не помнить. - Так Геда первого задавили. Он под себя порт решил взять, пользуясь старыми связями... А после его голову нашли, нанизанную на рею одной посудины. Говорили, братья Грецки к этому причастны, но толком никто ничего до сих пор не знает. Долго был беспорядок, пока не появился этот Самурай. Батрак к нему переметнулся. Самурай теперь здесь почти самый главный, а Батрак Зубчик у него в помощниках.
Я переспросил:
- Самурай? Кто таков, откуда взялся? И почему "почти"?
- Эльф, - сказал Большак и скривился, как от зубной боли. - Грязный эльфишка, хотя и махаться горазд. Откуда взялся - точно неизвестно. Но, говорят... - Он огляделся, проверяя, нет ли кого возле стола. - Говорят, его сам Неклон и поставил. Чтобы, значит, кто-то свой порт держал. А "почти"... Ну, Джанки, потому что все же эльфов у нас не любят, а он к тому же и эльф-чужак. Трудно ему, невзирая даже на большого покровителя, во всем порту хозяйничать. Вот этот "Мерин", здесь же хозяином Николопулос. Так он с Грецки столковался и им дань платит... платил то есть. Потому как против лепреконов никто, даже эльф, не попрет...
Тут гоблин Николопулос как раз и подошел к нам, неся в лапах две миски с мясом, густо посыпанным какой-то приправой. Был он уже совсем седой и сгорбившийся, на носу его красовались огромные, как мельничные жернова, очки, и меня он не признал.
- Что, Дитен? - прогудел гоблин, ставя миски и широким рукавом кожаной рубахи протирая стол. - Еще пива тебе и твоему гостю?
- Еще, пожалуй, - согласился Большак и наклонился к хозяину. - Николя, что невеселый? Опасаешься чего?
Гоблин все тем же рукавом вытер нос - длиннющий, с черными волосатыми ноздрями, - поправил сползший на глаза колпак и пробормотал, покосившись на меня:
- Да не, все путем.
- Ладно, старик, - ухмыльнулся Дитен. - Этот гость - мой хороший друг, сечешь? Он все наши дела знает. И вреда от него не будет, одна токмо польза. Говори, чего случилось?
- Что случилось? - Гоблин зажал ноздрю заскорузлым зеленым пальцем, больше похожим на поросший мхом сук старого дерева, и оглушительно сморкнулся на пол. В том месте, куда шлепнулись выделения, доски затлели вонючим дымком. - А то ты не знаешь. Грецки погорели, вот что случилось. А "Дикий Мерин" где стоит? Там... - Он ткнул влево. - Лепреконские склады там... - Последовал тычок в правую сторону. - Ханум Арабески свои лавки держит, а там... - Николопулос поворотился задом к нам и развел руки в стороны, словно пытаясь обнять весь порт. - Там Самурай за главного. Ладно, Грецки теперь нет. А с остальными как быть?
Он горестно покачал головой и пошаркал прочь.
- Теперь понял? - прокомментировал Графопыл, придвигая к себе миску и вооружаясь коротким кривым ножом, который достал из сапога. - Нет, не стало порядку после того, как ты исчез.
- Значит, ты жизнью недоволен, Большак? - уточнил я, отставляя недопитое пиво.
Он помолчал, один за другим отправляя в рот куски мяса, и сообщил:
- Никто ею ноне не доволен. А я более прочих. Потому что цирюльня - это не мое. И доходу она почти не приносит. А еще, Джанки... - Большак отложил нож и внимательно посмотрел на меня: - После твоего исчезновения сюда эплейцы наведывались. И, говорили, сам Песчаный Плазмоди в городе побывал. А кое-кто даже рассказывал, что видел в Кадиллицах Мухомора Красную Шапку. Как думаешь, что они все тут искали?
Наступила пауза.
- Макгаффин? - спросил я.
В царящем под лестницей полумраке глаза Дитена Графопыла блеснули.
С этим надо было разобраться сразу же. Подавшись вперед, я сграбастал Большака за воротник халата и вытянул его грудью на стол. Тарелка с остатками мяса отлетела в сторону, а пустая кружка перевернулась.
- Ты чего? - засипел он испуганно.
Я притянул его поближе и нагнулся так, чтобы его расширившиеся глаза приблизились к моим.
- Помалкивай насчет этого! - прошептал я ему в лицо. - Фиалы с макгаффином у меня нет и никогда не было. Где она находится, я не знаю. Усек, Дитен? Микоэль Неклон ошибался, думая, что фиала у меня. Или что я знаю, где она спрятана. И мне его ошибка стоила полгода жизни. Не хочу, чтобы теперь все заново начиналось.
- Я понял! - зашептал он в ответ. - Пусти, Джа! Все понял, нет фиалы - и бес с ней. Вообще нет нигде, а? Ну понял, понял, пусти...
Отпихнув его, я выпрямился, дыша тяжелее, чем обычно.
Большак гаркнул на весь кабак: "Николя, еще пива!" - после чего задрал полу халата и стал промокать ею выступивший на узком морщинистом лбу пот.
- Эплейцы, Песчаный Плазмоди, Красная Шапка - они все за фиалой охотились? - спросил я.
- А за чем же еще...
- И так до сих пор ее никто не нашел?
- Нет.
Притопал Николопулос, принес пиво и ушел. Мне больше не хотелось, а Графопыл приник к своей кружке и оторвался только после того, как опустошил на две трети.
- Хорошо, Джанки, ты ее никогда не видел, я понял, - сказал он. - Но некоторые считают, что она где-то здесь, в Кадиллицах. И что это ты ее спрятал перед тем, как исчезнуть.
- Бред, - ответил я. - Ее спрятала одна аскетка, давно уже мертвая. В любом случае, Дитен, фиала меня не интересует.
Мы помолчали, думая каждый о своем. Я, постукивая костяшками пальцев по краю своей миски, рассеянно наблюдал, что происходит в зале "Дикого Мерина". В основном здесь пьянствовали люди и гоблины. Орков, составлявших основную массу добропорядочных горожан-обывателей, почти не было видно, как и троллей с эльфами. Нормальный средний тролль предпочитает предаваться философскому созерцанию, сидя где-нибудь в дупле, а эльфы всегда считались грязными отщепенцами даже у таких личностей, как гоблины. Появление здесь кого-нибудь из них почти наверняка вызвало бы драку с поножовщиной. То, что Самурай смог подмять под себя большую часть порта, говорило, во-первых, о его недюжинных способностях, а во-вторых, о наличии нехилого покровителя. Нормальный гном также побоялся бы зайти в подобное заведение, гномы в городах, подобных Кадиллицам, вообще предпочитали селиться отдельно. А гоблины - в основном портовые грузчики и мелкие контрабандисты - и люди никакой неприязни друг к другу не испытывали. Сидели они вперемежку, жрали, пили и галдели одинаково, разве что гоблины более зычно.
- А Ханум Арабески, которого Николя боится? - вспомнил я. - Это кто такой?
- Такая, - поправил Дитен. - Аскетка это. Со своими девками в трех кварталах хозяйничает. Послушай, Джанки. Где ты был все это время?
Присмотревшись к нему, я понял, что он уже слегка поплыл. После пережитого потрясения и беготни по крышам крепкое гоблинское пиво подействовало быстро. Сам же я, не допив даже первую кружку, был трезвым и собранным. То, к чему я готовился и чего так ждал все это время, начиналось. Поэтому все происходящее я воспринимал только с одной точки зрения: как оно может помочь или помешать моим планам.
Я сказал:
- Прятался. Готовился. Обдумывал ситуацию.
- А как узнал, что Неклон умер?
- Лоскутер прислал квальбатроса. Кстати, он где сейчас?
- Лоскутер? - Большак откинулся на стуле, хмуря лоб и вспоминая. - Угу, тот старый эльф... Птичник, да? Он тебе навроде учителя? Кажется, он все на том же пустыре и живет. Так что ты теперь делать будешь, Джа?
Я уже обдумал все и решил, что Большак мне нужен. Поэтому я вновь наклонился к нему и внятно произнес, глядя прямо в мутные глаза Дитена Графопыла:
- Разберусь с Протектором. А ты мне поможешь.
Дитен отпрянул, сжавшись на стуле. Дверь "Дикого Мерина" распахнулась, и внутрь вошла аскетка.
2
Красивая была бы девка, если бы не такая тощая и высокая. Кожу да кости Ханум Арабески прятала под широким ярко-синим платьем, подол которого почти стелился по полу. Слева и справа от нее возникли две помощницы, пониже ростом и вооруженные дальше некуда. На поясах висели метательные кинжалы и дротики, а в руках каждая сжимала по короткой рапире. На поясе самой Ханум кинжалов с дротиками не было, только меч с длинным волнистым лезвием.
Шум в трактире вроде как стих, но ненадолго. Большинству присутствующих было, в общем, начхать, кому хозяин платит дань. Поэтому те, кто в первое мгновение обратили внимание на прибывших, тут же потеряли к ним интерес и отвернулись.
Арабески, ни на кого не глядя, зашагала к стойке, другие аскетки, звонко цокая каблуками, двинулись следом. Мы с Большаком смотрели, как они остановились у стойки, где Николопулос уже выставил три стакана и наполнил их - скорее всего, не пивом, а чем-то подороже и покрепче. Помощницы взяли стаканы и повернулись лицами к залу. Арабески небрежно навалилась на стойку локтями, склонилась к гоблину и что-то спросила. Николопулос заговорил в ответ.
- Договариваются, - проворчал Дитен. - Хорошо, хоть аскетки не вредный народ, даром что бабы. Эй, Джанки, ты что имел в виду, когда говорил, что хочешь спалить Дом? Я тебе помогать в этом деле не хочу, это ведь...
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 [ 18 ] 19 20 21 22 23 24 25 26 27
|
|