Чтение 18–й страницы книги ~Ричард Длинные Руки

Моргая, я рассмотрел, что к воротам довольно резво ковыляет на шести лапах крупный зверь, похожий на носорога, но весь покрытый костяной броней, отражающей блеск солнца, словно металлическая. Размером зверь тоже с носорога, если не крупнее, мне показалось, что мост подрагивает под чудовищным весом.

Я смотрел во все глаза, Гунтер и стражники с луками застыли, лица у всех несчастные. Гунтер вовсе побелел, задышал часто. Зверь пересек мост, я ждал, что он остановится перед закрытыми воротами, однако послышался странный звук, под ногами дрогнула земля. В огромных воротах появилась щель, я оцепенел, створки ворот открывались сами собой. Чудовищный зверь двигался прямо, у ворот оказался в момент, когда створки раскрылись достаточно, чтобы пропустить блещущее тело.

- Что за тварь? - вскрикнул я. - Кто-нибудь знает?

Гунтер ответил быстро:

- Никто не знает. Но раз в месяц, в день полнолуния этот зверь появлялся в замке. Он шел прямо в покои сэра Галантлара, а на другой день хозяин всегда бывал бледен, изможден, а в последние годы так и вовсе по неделе болел, не покидал покоев...

Стражник сказал хмуро:

- Если бы не этот зверь, сэр Галантлар и сейчас был бы силен и здоров.

- И молод, - добавил второй.

Глава 10

Зверь вошел во двор, направился было к донжону, как вдруг движения замедлились, начал вертеть головой во все стороны, остановился. Голова с трудом задралась, как будто нюхал воздух. Затем начал медленно разворачиваться, у меня застыли все кишки, засосало под ложечкой. Голова чудовища дрогнула и остановилась, словно поймала меня в невидимый прицел. Глаза вспыхнули, как два красных фонаря.

- Он отыскал вас, - сказал Гунтер возбужденно. - Ну, молитесь, сэр Ричард! Желаете, чтобы мы его атаковали?

- Чем? - ответил я. - Это же настоящий бронетранспортер... Впрочем, благодарю за службу.

Зверь с неожиданно кошачьей грацией устремился в нашу сторону. Его тело, массивное и защищенное броней плит, выглядело достаточно гибким, чтобы зверю удалось взобраться к нам, и даже достаточно массивным и прочным, чтобы разрушить, как тараном, саму стену.

Я дрожащими пальцами сорвал с пояса молот. Блеснули геммы в рукояти, я замахнулся во всю мощь. Метнул, держа глазами голову. Молот понесся со скоростью ракеты, все набирая и набирая темп. Мы услышали тяжелый скрежещущий удар, словно столкнулись две металлические массы. Зверь отпрянул, присел на задние лапы. Красные глаза стали на миг багровыми, потускнели, вспыхнули алым, набрали оранжевости. Холод прошел по моим плечам, я выставил ладонь, ухватил молот и метнул снова. Зверь пришел в себя, снова двинулся на нас, второй удар пришелся прямо в лоб. Носорога тряхнуло, но он лишь остановился на миг, покачался и возобновил движение в нашу сторону.

- Он весь железный! - закричал кто-то. - Весь!

Лучники быстро-быстро выпускали стрелы. На металлическом панцире вспыхивали крохотные искорки от железных клювов, стрелы отскакивали, не оставив царапин. Я снова поймал молот и метнул, держа взглядом красный, исполненный нечеловеческой злобы глаз зверя.

Молот исчез из ладони, я услышал хруст, треск. Молот ринулся ко мне, а на месте красного глаза разлетелись осколки, похожие на разбитые сосульки. Зверь остановился, голова задвигалась, наконец уцелевший глаз поймал меня в прицел, носорог метнулся к лестнице - зачем ее сделали такой широкой! - прыгнул на первую ступеньку и быстро помчался к нам.

Я прочно зацепился взглядом за второй глаз, всеми усилиями воли усиливал мощь молота. Треск, звон, запахло горелым железом и, если не почудилось, жженой резиной, паленой изоляцией. На месте второго глаза - впадина, зверь отступил на пару ступеней, воины орали и осыпали носорога градом стрел, а Гунтер спустился и, стоя прямо перед зверем, исступленно рубил топором тупорылую морду. Это было все равно что рубить массивную наковальню, однако Гунтер рубил, орал, это было красиво...

Зверь встряхнулся, выпрямился. Лапы напружинились, повел ослепленной мордой из стороны в сторону, заново осматривая двор и всю крепость, затем я с ужасом и отчаянием увидел, как его морда замерла, уставившись темными норами ноздрей прямо на меня.

Гунтер как раз нанес особенно мощный удар, зверь рывком двинулся вперед, чудовищная пасть впервые распахнулась, мы услышали вскрик Гунтера, затем треск и странное сухое щелканье. Гунтер оступился и упал со ступеней, а зверь, продолжая перемалывать топор, быстро двинулся по ступеням к нам. Странное щелканье - это лезвие топора, что сминалось чудовищным давлением, ломалось, как сухая фанера.

Люди разбегались, зверь выскочил наверх, от меня в пяти шагах, безглазая обезображенная морда отыскала меня по запаху или еще как-то, зверь сделал быстрый рывок, пасть широко распахнулась, молот вырвался из моей ладони, я заорал яростно:

- Сдохни, тварь!

Сильный толчок, я ударился о камни спиной и затылком. В глазах потемнело, тут же навалилась немыслимая тяжесть. Я задыхался, прямо перед глазами металлический щиток, я не мог понять, что это, морда, бок или лапа, все дергается, содрогается, я слышал, как внутри скрипят от конвульсий внутренности, издали донесся крик, снова удары железа по железу, наконец все перекрыл сиплый крик Зигфрида:

- Хватит, дурни! Сэр Ричард убил его. Помогите выбраться, Ульман, тащи вагу!

Я задыхался от тяжести, без доспехов уже задавило бы, а так трещат, сминаются, но первый натиск выдержали. Потом стало легче, это принесли бревна, подложили под них камни и, действуя как рычагами, чуть приподняли металлическую тушу. Цепкие руки ухватили меня за плечи, потащили.

Кто-то принес вина, я машинально хлебнул. Зверь на брюхе поджал все шесть лап, все еще вздрагивает, но Зигфрид авторитетно заявил, что зверь мертв, совсем мертв. Потом я обратил внимание, что на поясе пусто, как и в руке.

- Откройте ему пасть, - прохрипел я. - Разожмите челюсти...

Несколько человек сразу засуетились, я слышал лязг, глухие удары, это вбивали клинья между стиснутых челюстей чудовища. У меня в черепе все еще шумело, перед глазами вспыхивали, постепенно угасая, звездочки. Я кое-как поднялся, меня придерживали с двух сторон. Появился сильно прихрамывающий Гунтер, без шлема, с ободранной в кровь щекой. Ахнул, увидев распластанного зверя.

- Ваша милость! - вскрикнул он высоким голосом. - Вот уж не думал...

- А чего ж тогда бросился бить его по морде?

- Так он же лезет! - ответил чистосердечно. - Что ж, пропускать?

- Все правильно, - ответил я с теплотой. - Мы все им покажем, Гунтер!

Послышался скрежет, мужики заорали радостно, навалились на металлические рычаги. Челюсти начали разжиматься, и тут же звонко щелкнуло. Все наши приспособления для разжимания зубов вылетели вместе с белыми острыми зубами. Я едва успел растопырить пальцы, в ладонь шмякнулась липкая от слизи рукоять, я заорал и выронил молот. Он послушно упал на пол, я размахивал кистью, по всей ладони быстро вздувалась красная обожженная кожа. В середке даже почернела, в воздухе сильно запахло горелым мясом.

Я стиснул зубы, напрягся, в ушах - звон, чьи-то руки подхватили справа и слева. Ноги подкосились, стали ватными, зато боль ушла. Когда зрение вернулось, я поднес ладонь к глазам, от сильнейшего ожога ни следа, зато в теле слабость, будто я вылечил целую армию.

Гунтер смотрел неверящими глазами то на раскаленный молот, то на меня.

- У этой твари внутри топка?

- Только бы не радиоактивная, - проговорил я. - Зверя надо стащить вниз. Пусть кузнец вскроет, поглядим, что внутри... К сожалению, молот, пытаясь выбраться, все перемолотил внутри, но все же...

Зигфрид сказал торопливо:

- Да-да, у него печень должна быть целебная! И рог, если истолочь в порошок, а потом три раза в день в полночь на кладбище, держа палец некрещеного мертвяка...

- У него рогов нет, - оборвал Гунтер. - Другое дело - шкура! Ни единой царапины. Вот если понаделать доспехов...

- Когда вскроете, - сказал я, - меня позовите. Обязательно. Думаю, вас его кишки... удивят, удивят. А откуда могла появиться эта тварь? С юга?..

Зигфрид сказал многозначительно:

- Не сама пришла, не сама.

- Могла и сама, - возразил Гунтер.

- Нет, прислали.

- Откуда? - повторил я. - С юга?

Гунтер взглянул быстро, ответил, слегка колеблясь:

- Уже знаете? Да, говорят так. Раньше их было много. Говорят, они даже летали, сквозь скалы ходили, разговаривали, как люди... Теперь одичали, что ли. Тех, кто их создал, не осталось, вот и озверели потихоньку. Правда, к лучшему. Если бы еще и летал, то в один прыжок накрыл бы. Или одним только взглядом превратил в пепел? Говорят, раньше умели. Не только людей, целые горы могли снести, реки превращали в пар, песок плавили в такие стеклянные озера, словно льдом покрытые...

Зигфрид сказал рассудительно:

- А вдруг и сейчас на юге такое проделывают? Там, говорят, могучие маги... Таких зверей создали!

- Брехня, - отрезал Гунтер. - Будь таких хоть десяток, уже весь мир захватили бы. Нет, звери одичали настолько, что вряд ли слушаются создателей... вернее, потомков создателей, как слушались раньше. Что-то все еще делают, остальное забыли. Правда, и того, что умеют, достаточно...

Он умолк, насупился. Я спросил жадно:

- Чего достаточно?

- Да говорят, что именно эти звери опустошили королевство Фарландию. Оно дальше к югу, но не настолько уж и далеко от нас, чтобы спать спокойно.

Зигфрид сказал сварливым голосом:

- Гунтер, ты от страха заикой станешь! Там не эти звери побуянили, а Водяные Оборотни. Зверей там было мало, раз два и обчелся, нам же рассказывали Ульман и Хрурт, они из тех краев, а Водяных Оборотней хлынуло видимо-невидимо. Они хоть и слабее, но зато... ты же знаешь...

- Знаю, - буркнул Гунтер. - Десять лет назад туда ходило войско короля Генриха. Трое вернулись. Рассказывают, в городах не осталось человека, дома рушатся, крепости мертвые, но на замках все еще реют знамена... Боевые кони уцелели, бродят табунами на тех местах, где раньше были поля, заходят во дворы, заглядывают в окна... Волков Водяные Оборотни перебили...

- И ворон, - добавил один из стражников. Он прислушивался к нашему разговору, вздохнул: - И вообще всех птиц. Если какие прилетают из других краев, сразу падают мертвыми. Но Водяных Оборотней легко остановить железом, они его боятся, а стрелой с серебряным наконечником легко убить любого. Хуже, когда эти, ну, которые люди, но уже не совсем люди. Серебро их не убивает, как и нас, а живучести у них, ой-ой! Говорят, как у кошек, по девять жизней.

Я потрогал молот сапогом, не зашипело, поплевал на палец и пощупал, - еще горячий, но ремень не пережжет. Стражники с великим почтением смотрели, как я подвесил его к поясу. Камешки, вделанные в рукоять, озорно блестели. Я уже забыл, какой из них придает силу удару, а какой дальность броску, но теперь вижу, что мне этих камешков не помешала бы целая горсть. Я бы ими истыкал молот сверху донизу.

Зверя попробовали стащить вниз, не получилось, как приклеился, кое-как подцели толстыми и длинными кольями, придвинули к краю стены. Металлическая туша сорвалась с тяжелым грохотом, выломала каменную глыбу с края. Внизу раздался лязг, звон, вспыхнул короткий колдовской огонь, я снова ощутил сильный запах горящей изоляции.

Вокруг чудовища собралась челядь, со страхом таращили глаза на дивного зверя. Священник оставил каменщиков и тоже явился с книгой в руках. Побрызгал святой водой, прочел короткую молитву, которая показалась мне состоящей из одних ругательств, настолько падре читал ее зло и с матерными интонациями. Потом вернулся к своим каменным плитам, в одной мастеровые уже выдолбили нечто, подобное корыту, долго ждал их, заорал наконец, и каменщики с неохотой оторвались от рассматривания побежденного зверя.

Гунтер привел кузнеца, оружейника, двух дюжих молотобойцев. Оглянулся на меня:

- Будете смотреть, ваша милость? Какие-нибудь указания?

Я отмахнулся, чувствуя себя усталым, испуганным и разочарованным.

- Что теперь увидишь... Действуйте. Будет что-то необычное, позовите.

- Премного благодарны, ваша милость! - прокричал Гунтер мне в спину с явным облегчением. - Мы из него наделаем амулетов. А если повезет, то и талисманов.

- Ага, - сказал я. - Ну да что толку в амулетах, когда можно талисманы? Конечно, надо талисманы, а как же талисманы...

Я еще что-то молол, а Гунтер смотрел терпеливо, но мне почему-то стало стыдно признаться, что не понимаю разницы между амулетами и талисманами. Вернее, уже понимаю, но еще путаю. А это две большие разницы! Амулеты носят в этом мире все, талисманов же намного меньше, они дороже, защищают не пассивно, как амулеты, а направленно. Но и талисманов до фига, я же думал сперва, что талисманы - это обязательно волшебные жезлы или посохи, но потом узнал, что, к примеру, все драгоценные камни - сами по себе талисманы, наделенные волшебной силой от природы.

Вообще-то талисманом можно сделать все, что угодно, если природа, творец, языческие боги или могучий чародей сумеет изготовить или уже готовую вещь наделить чудесной силой. С этой точки зрения я весь обвешан талисманами, начиная от копалки на шее и кончая доспехами Арианта и молотом моего далекого предка.

Я отправился к донжону, Гунтер шел рядом, смотрел почтительно, в глазах вопрос. Так дошли до дверей, я молчал, Гунтер наконец решился спросить:

- Что на сегодня прикажете, ваша милость? Все-таки мы еще не знаем ваших привычек, пожеланий. А надо, чтобы все были при деле. Иначе народ распустится без работы.

Я развел руками.

- Знаешь, мне не хотелось бы управлять каждым юнитом, хотя это и льстит самолюбию, мол, я - хозяин. Я хочу, чтобы все шло само. Понятно, чтобы работали, но без моего подпинывания. Так что рули сам, ты не просто начальник стражи ворот, а почти управляющий. Или уже управляющий, сенешаль, словом. Хотя нет, сенешаль уже есть... Хорошо, ты будешь констеблем... тьфу, коннетаблем. Как пророк, да, я еще и пророк помимо паладинства, могу сказать, что должность сенешаля будет упразднена, а все функции перейдут к коннетаблю. Так что твоя должность будет гораздо, гораздо выше. Насколько помню, коннетабль будет вообще командовать всеми королевскими рыцарями...

Глаза Гунтера заблестели, он спросил жадно, но с некоторым недоверием:

- Спасибо, но... смогу ли я?

- Командовать королевской конницей? - спросил я. - Но это еще не скоро... А пока будешь командовать всеми вооруженными войсками замка.

Он расцвел, я видел, как мечтает, что и сенешаль будет подчиняться, хотя это должно произойти, если не слишком путаю, через пару веков, тогда коннетабль в самом деле будет чуть ли не генералиссимусом, но потом Ришелье вообще упразднит эту должность...

- Смотри, - добавил я, - кто смышлен и инициативен. Выдвигай на руководящие должности, на партийную и прочую работу. Вон та красотка, что вышла на крыльцо и велела всем за стол, может командовать своим немалым борде... участком, в смысле. Ну там, кухня, столовая, кладовки и подвалы с продовольствием. Если припечет, я вмешаюсь. А я хочу заниматься своим делом...

Он прищурился, кивнул с понимающим видом:

- Охота, пиры, травля оленя, петушиные бои?

Я вздохнул.

- Да, охота, пиры, травля, петушиные... но эти серьезные дела требуют подготовки, так что пока займусь всякой фигней вроде защиты замка от атаки с воздуха, да еще Черного Пса бы изловить, вниз спуститься и осмотреть опоры моста, вдруг какая крокодила их уже грызет? Не хотелось бы терять связь с материком, летать пока что не обучен. Сегодня буду знакомиться с замком. За вчера я хрен что рассмотрел, только в общем что-то увидел, но если бы что еще и понял! Если что, кричи.

- А где вас искать?

- Для начала зайду к нашему магу. Есть ряд вопросов, которые надо снять...

Гунтер наморщил лоб.

- Это который фон Рихтер? Беглец из Тевтлании? Он еще здесь? А то видел лет пять тому, потом куда-то исчез. Я даже не успел понять, маг он или волшебник. Может быть, просто колдун?

- А не один... - сказал я, проглотив в последний момент одно словцо. - Ты их как различаешь?

Он посмотрел с таким укором, словно я не увидел разницы между столяром и плотником или рыцарем-храмовником и рыцарем-тамплиером.

- Волшебник - разве вообще маг? Что-то подсмотрел у других, заучил, что-то сам допер... а маг - это годы учения! Хороший рыцарь никогда не появится просто так, из деревенского кузнеца. Хороший воин появится, а рыцарь - нет. Так и эти, что колдуют... Волшебник - это тот, кого мама здоровым уродила, а маг - это выученный, а таких больше уважают. Я вообще человек дисциплины, я в учебу верю.

- Я тоже, - вздохнул я. - Жаль, что учиться приходится заново. С другой стороны, так здорово. Как при склерозе, каждый день что-то новое... Вот что, Гунтер, ты отыскал знатоков по композитным лукам?

Он развел руками.

- Нет, господин. Я опросил всех. Однако наш кузнец и еще Зоммер, это наш оружейник, у него золотые руки, клянутся, что сделают все, что угодно, если будет толковое описание. Или сами увидят такой лук. Если это правда, что такие луки куда удобнее и стрела идет вдвое дальше, то вы только покажите...

Я достал из мешочка на поясе несколько золотых монет.

- Пока только покажу вот это. И даже дам, но смотри, не пропей! Я ведь паладин, от меня ничего не укроется. Начинай сегодня же закупать компоненты. Для начала сделаем луков... тридцать. Нет, пятьдесят!.. А там посмотрим. Если хорошо пойдет, сделаем больше.

Он смотрел на золото круглыми глазами, губы шевелились, словно шептал молитву божьей матери. А может, и в самом деле шептал. Как я уже заметил, золото и серебро в этих краях почти не встречается даже в виде монет, что для меня значит прежде всего... ну, удаленность от древних времен, когда любой крупный хозяин выставлял на стол золотые тарелки, подносы, кубки. Достаточно вспомнить хотя бы дружину князя Владимира, что возмутилась, когда на столы поставили тарелки из серебра и подали к ним серебряные ложки. Не хотим есть на серебре, заявили воины, пришлось выставить на все столы золото, а в палатах князя столов немерено, да еще и десятки во дворе...

В мое же время золото можно увидеть разве что на обручальных кольцах, да и то в примесях, так что сейчас, когда в моем мешочке золотых монет осталось еще десятка два, я могу считать себя Крезом. За одну золотую монету могу получить сундук серебра, а за одну серебряную монетку - стадо коров в триста голов. Корова здесь самая ходовая монетная единица, все считается в коровах. К примеру, рыцарские доспехи стоят от сорока до восьмидесяти коров, в зависимости от их класса. Так что на замок обьино приходится один-два рыцаря, от силы три-четыре, а остальные люди с оружием - либо вспомогательные кнехты, либо просто челядь, что в минуты опасности обязана бросить лопаты и хвататься за топоры и вилы.

Он наконец опомнился, спина выпрямилась, сказал громко и четко:

- Сейчас же еду закупать все необходимое!

Со стороны ворот донеслись звучные удары молотов по металлу. Кузнецы и оружейник приступили к мародерству, а я вошел в дом, челядь почтительно затихла, кто-то вообще пригнулся за чужими спинами.

Я с выдвинутой вперед челюстью пошел по лестнице, мои пентхаусы там, на верхотуре, да и маг там, еще выше. По стенам развешаны, начиная с лестницы, гобелены, добротно сотканные, везде красочные сцены, дивные цветы, узоры. Я замедлил шаг, всматривался не столько в батальные сцены, сколько в узоры.

Есть знатоки, что в орнаменте национальных рубах, украинских или русских сорочек, видят Ящера, Перуна, богиню сырумати, Леля и Полеля, богиню плодородия и много чего еще. Мне вроде бы легче, здесь фигурки намного яснее, тем более что ткачи как раз добивались не символики, а реалистичности. Привычные схватки рыцарей с драконами, батальные сцены, где наряду с обычными воинами в бой идут полуголые или в шкурах гиганты, некоторые даже в кожаных доспехах, явно сшитых на них людьми - укрывают же люди попонами и латами коней и боевых слонов, - все бьются бок о бок, воины защищают ноги гиганта, а он лупит врагов огромной дубиной из цельного ствола дерева, одна команда...

Или вот дерутся невообразимые чудища на одной стороне, в их построении угадывается разумность, а с другой стороны массивные драконы, гиганты, но с ними и немало людей, что не выглядят ни рабами, ни начальниками, а все те же члены единого отряда.

На некоторых гобеленах даже странные горы, которые я не назвал бы горами. Явно ткали еще в то время, когда горы поражали воображение: оплавленные, полуразрушенные, с торчащими металлическими конструкциями, что горели, как солома, а основание текло от страшного жара, как воск. Потом, понятно, и эти рукотворные горы разрушались, не до них, да наверняка и погибали от радиации те, кто начинал там копаться, так что не зря появились в обиходе прозвища Черные Горы, Проклятые и тому подобные.

Я шел медленно, всматривался, уже на середине второго этажа остановился в сильнейшем разочаровании. И что мне это даст? Я не ученый, а как тот малограмотный искатель сокровищ, что в поисках золотых монет перевернет древнюю гробницу и перебьет ценнейшие кувшины с непонятными надписями. Или, вернее, как тот хохол, что должен помацать, пощупать, попробовать монетку на зуб.

Двинулся на третий этаж, по дороге пытался открывать двери, все заперто. На этот раз показалось даже, что заперты и те двери, что вчера открывал. Или кто-то в этом замке живет еще, или же я немножко одурел. Хорошо, если только немножко.

Шипя от стыда сквозь зубы, словно уронил слесарные тиски на ногу, отыскал место со скобой, задрал голову. Так и есть, сразу открылась широкая труба, видны первые пять ступенек, дальше тьма. Маг сказал, что никто не видит, для всех здесь только ровный свод из красного камня, как и везде, только я из-за своей паладинности вижу больше, чем другие, на меня магия не действует. Правда, не действует по другой причине, но пусть думают, что из-за паладинности, святости, моей чистой, как родниковая вода, ангельски беспорочной души.

Руки сами уже привычно перебирали скобы, ноги переступали, и головой уперся так быстро, что сам удивился: что значит идти по знакомой дороге, вчера казалось, что лезу вечность, дважды отдыхал, сердце чуть не выскочило.

Уперся, крышка поднялась, маг сидит в кресле ко мне спиной. Он показался мне еще более похудевшим, бледным, истощенным.

- Приветствую, фон Рихтер, - сказал я. - Значитца, знатный отпрыск?

Он вздрогнул, обернулся, в глазах метнулся испуг, потом слабо улыбнулся.

- Как вы меня напугали... Так давно сюда никто не поднимался...

- Я вчера здесь был, - напомнил я.

- Да, верно... А до этого три года никто. Я уже отвык, извините... Ну и что, если фон Рихтер? Я не хотел обучаться убивать, я хотел познавать тайны бытия...

Я вскинул руки, останавливая поток сознания.

- Я не против, совсем не против. Еще как не против. Больше героических подвигов останется мне. Я ведь паладин, обож-ж-жаю героические подвиги! Но что делать, драконы измельчали, превратились в ящериц. Сегодня с утра что-то железное полезло в замок, пришлось прибить. Не знаешь, что это? Похожее на ящерицу размером с быка, только вдвое длиннее, и с головы до ног в железе? Да не покрыто железом, а и внутри тоже...

Он прошептал:

- Нет, в моих книгах такого нет...

Я жадно смотрел на толстые тома, на таблички с письменами, на свитки, рассыпающиеся от ветхости, а когда заговорил, сам ощутил, как голос мой вздрагивает и колеблется, словно лист на ветру:

- И что в этих сокровищах мудрости... есть что-нибудь о древних временах?... Я имею в виду о самых древнейших, когда магия была обыденным делом, а волшебники, как стада гусей, разгуливали по улицам? Понимаешь, мне же нужно эта... подвиги!

Маг, он же фон Рихтер, отпрыск знатного рода, хотя на древнего старика странно говорить "отпрыск", поморгал подслеповатыми глазами. Лицо стало виноватым, но, думаю, у него это приобретенная реакция, как защитная окраска хамелеона.

- О таких нет... но в древности в самом деле магии было больше, как и самих волшебников. Возможно, тогда колдовать было легче? Или лучше знали формулы заклинаний?

Я сказал угрюмо:

- В самую точку, дорогой маг. С каждым поколением больше искажений. Каждый умник что-то добавляет, поправляет, как он считает правильным. Даже в Евангелии сотни противоречий и темных пятен, а ведь записывали чуть ли не вчера! Что уж про древнейшие времена!.. Но ты все-таки расскажи, как если бы я вот сегодня родился. Обо всем, что известно с самых древнейших времен. Об эпохах, свершениях, катаклизмах... Чудесах и деяниях... Словом, обо всем. Ведь чем дальше вглыбь, тем известно меньше.

Он помедлил, взглянул на меня осторожно, предположил:

- Вас, милорд, интересует не... традиционная версия?

Я кивнул, предложил:

- Забудь, что я - паладин. И что я - ревностный слуга церкви. Самое смешное, что так оно и есть, только сами церковники так не думают. Рассказывай, просто рассказывай. Или - рассказывайте, ведь вы - из знатного рода.

Он снова помедлил, вздохнул, собрался, будто бросался в прорубь, выдавил с трудом:

- Если опустить святое писание... конечно же, единственно истинно верное учение, то наши знания простираются в глубь веков и тысячелетий...

- На сколько?

Он покачал головой.

- Никто не знает. Все сведения только в пересказах, сами понимаете. Их записывали, высекали на каменных стенах и отливали в бронзе, но, увы, через сотни лет при новом катаклизме все вдрызг снова, то есть гибло, если доступным языком... и опять записывали только со слов уцелевших, а те могли сообщить совсем крупицы из крупиц того, что было записано раньше. И так - много раз. Память сохранила только самые большие катастрофы... Даже самые грандиозные, меняющие мир...

Он умолк, заново переживая трагедию людей, померк, словно ощущал боль через многие тысячелетия, я сказал невесело:

- Да, всемирные потопы, что слились в коллективной памяти в один, падение астероида... то бишь Ахримана с пылающего неба... поворот земной оси, это я к тому, что в тех странах, где было вечное лето, стала вечная зима, и - наоборот... Продолжайте, дорогой Рихтер. Простите, фон Рихтер.

- Просто Рихтер, - попросил он извиняющимся голосом. - Я же не воин, а всего лишь маг. Я давно потерял все права... Словом, что были и всемирные потопы, и падающие с неба звезды, и солнце исчезало на сто лет, закрытое песчаной бурей, что длилась эти сто лет... Был Голубой Свет, когда день и ночь весь мир был озарен голубым огнем, был Большой Лед, когда стена льда, высотой с горы, пришла с дальних морей и двигалась, затаптывая города, как слон топчет муравейники... Много легенд ходит о всемирной Битве Демонов, она длилась тысячу лет, после нее мир был выжжен, люди все погибли...

- А как же... сейчас? - спросил я. На миг мелькнула безумная надежда, что могли перелететь обратно с Марса или Венеры. - Мир почти заселен...

Он скорбно покачал головой.

- Мой господин, люди в пещерах прятались всегда! А в ожидании катастроф уходили под землю все глубже и глубже. Есть такие гигантские пещеры, что в одной поместится население трех-четырех королевств! Говорят, и сейчас в глубинах целые города. Но люди там привыкли жить без света, здешнее солнце убьет их. Люди ко всему привыкают. После Великой Битвы Демонов были еще Холодные Птицы, два всемирных потопа, Лиловый Свет, Большая Ночь, но люди все-таки выжили. Говорят, раньше везде была разлита магия, ею был пропитан воздух, земля, камни, все-все на свете, и все люди были магами. Но потом то ли магия истощилась, то ли мы стали другие...

- Большой запас сил дал нам господь, - согласился я. - И большую выживаемость. Фигня это насчет тараканов, мы живучее... Спасибо, Рихтер.

- Не за что, мой господин. Мне жаль, что не могу служить вам так, как хотелось бы.

- Ты уже послужил, - утешил я. - Насчет этой разлитой везде магии - хорошо.

- Вы думаете? - спросил он с надеждой.

- Иногда, - ответил я. - Ведь я же рыцарь, а нам думать вредно. Это разлагает стойкий воинский дух. А ты - думай. Конечно, тебе не поможет в твоих думаньях, что Земля, на которой живем, - шар, но прими это как рабочую, хоть и дикую гипотезу. Это поможет разобраться с некоторыми непонятками в астрономии... то бишь астрологии. А магия, говоришь, совсем перестала действовать?

Он сказал виновато:

- Что вы, господин! Магия все еще чудовищно сильна! Просто раньше она была во сто крат сильнее. И маги умели ею пользоваться. А теперь даже если вызовешь демона, то не знаешь, как с ним заговорить...

Я насторожился:

- Ты умеешь вызывать демонов?

- Одного, - ответил он совсем жалко, - только одного, господин! Будьте снисходительны, многие даже этого не умеют.