Чтение 18–й страницы книги ~Самая темная дорога~

Ливон знаком подозвал их поближе и едва слышным шепотом произнес:

- Если нас ждет засада, то она должна быть недалеко отсюда. Они ожидают, что мы будем держаться как можно ближе к Данилоту. Любая атака прижмет нас к Стране Теней, а кони среди деревьев бесполезны. Я хочу проверить участок отсюда на север, а на обратном пути взять восточнее. Если мы ничего не обнаружим, можем вернуться в лагерь и поиграть в кости с Кектаром. Он неважный игрок, а мне нравится его пояс.

Белые зубы Ливона сверкнули в темноте. Дейв улыбнулся в ответ. Ради таких мгновений, как это, и живет человек, решил он.

И тут в их ложбинку с северной стороны шагнул вооруженный часовой.

Если бы он поднял тревогу, если бы успел это сделать, все они погибли бы.

Но он ее не поднял. Не успел.

Из тех семерых, на которых он случайно наткнулся, каждый был смертельно опасным на свой лад и действовал очень быстро. Часовой их увидел, открыл рот, чтобы предостеречь своих криком, и умер, так как кинжал самого быстрого их них вонзился ему в горло.

Две стрелы попало в него и второй кинжал, прежде чем он ударился о землю, но все семеро знали, чей нож нанес смертельный удар, кто был первым.

Они посмотрели на Брока, а затем на убитого им гнома и ничего не сказали.

Брок вышел вперед, остановился и долго смотрел на свою жертву. Потом наклонился и выдернул свой кинжал и кинжал Сорчи из сердца гнома. Вернулся обратно к шестерым товарищам, и его глаза, даже в ночной темноте, говорили о сильном страдании.

- Я его знал, - прошептал он. - Его звали Вожна. Он был очень молод. Его родителей я тоже знал. Он никогда в жизни не совершил дурного поступка. Что с нами случилось?

Низкий голос Мабона тихо прервал молчание.

- С некоторыми из вас, - мягко поправил он. - Но теперь, как мне кажется, мы получили ответ на загадку Тейрнона. Здесь действительно таится опасность, но не настоящее зло, а всего лишь одна его нить. Гномов послали устроить на нас засаду, но они по-настоящему не принадлежат к силам Тьмы.

- Разве это имеет значение? - с горечью прошептал Брок.

- По-моему - да, - серьезно ответил Ливон. - Думаю, это может иметь значение. Но хватит слов: здесь должны быть и другие часовые. Я хочу выяснить, сколько их и где именно. Мне также нужны двое из вас, чтобы прямо сейчас вернуться в лагерь и предупредить своих. - Он поколебался. - Торк. Сорча.

- Нет, Ливон! - прошипел Торк. - Ты не можешь...

Ливон сжал челюсти, глаза его вспыхнули. Торк осекся. Смуглый дальри глотнул, коротко кивнул, а затем они с отцом повернулись и покинули лес, направляясь на юг. Ночь поглотила их, словно их никогда тут и не было.

Дейв поймал на себе взгляд Ливона.

- Я не мог, - прошептал тот. - Ведь они только что нашли друг друга!

Иногда слова бывают бесполезными, глупыми. Дейв протянул руку и сжал плечо Ливона. Никто из остальных тоже ничего не сказал. Ливон повернулся и двинулся вперед. Дейв последовал за ним в темноту леса, держа топор наготове, и снова рядом был Мабон, а сзади Брок и Фейбур.

Часовой появился с северо-востока, и Ливон повел их туда. С сильно бьющимся сердцем Дейв шел, низко пригнувшись, среди ароматных вечнозеленых растений и напрягал зрение, всматриваясь в ночные тени. Здесь были смерть и предательство, но, несмотря на весь его страх и гнев, в его душе нашлось место для жалости к Броку и печали за него, и еще он понял, что полтора года назад не ощутил бы ни того, ни другого.

Ливон остановился и поднял руку. Дейв замер.

Через мгновение он тоже услышал: звуки, издаваемые большим количеством людей, которых слишком много, чтобы сохранять полную тишину.

Он осторожно опустился на одно колено и, пригнувшись пониже, поймал отблеск костра в просвете между двумя деревьями. Он постучал по ноге Ливона, и светловолосый дальри тоже опустился рядом и проследил взглядом за указательным пальцем Дейва.

Ливон смотрел долго; потом повернулся назад и встретился взглядом с Броком. Он кивнул, и гном бесшумно прошел мимо Ливона и повел их к лагерю своего народа. Ливон шел сзади рядом с Фейбуром, доставшим свой лук. Дейв крепко сжал ладонью петлю на конце рукоятки топора; он увидел, что Брок сделал то же самое. Мабон вынул свой меч.

Они снова поползли вперед, осторожно держа свое оружие, старательно избегая потревожить сучья и листья на лесной подстилке. Брок мучительно медленно вел их к горящему костру, замеченному Дейвом.

Внезапно они остановились.

Дейв застыл, предостерегающе подняв руку, чтобы предупредить следующих за ним Ливона и Фейбура. Он услышал хруст шагов еще одного караульного, приближающегося справа, а затем увидел, как этот гном прошел мимо всего в пяти футах, возвращаясь в лагерь. Дейв вытер со лба пот и бесшумно перевел дух.

Брок снова заскользил вперед, еще медленнее, чем раньше, и Дейв, обменявшись быстрым взглядом с Мабоном, двинулся следом. Он поймал себя на абсурдных мыслях о поясе Кектара, о том поясе, который Ливон хотел сделать ставкой в игре. Теперь он показался ему таким далеким от них, что и представить себе невозможно. Дейв полз вперед, переставляя руки и ноги с бесконечной осторожностью. Он едва осмеливался приподнять голову, чтобы бросить взгляд вперед, до того боялся произвести шум. Казалось, он продолжается целую вечность, этот последний отрезок их путешествия. Потом Дейв краем глаза заметил, что Брок остановился. Он поднял глаза и увидел, что они находятся в круге света от костров. У Дейва упало сердце.

Эта огромная поляна в Гуинире выглядела не естественной, а созданной руками человека. Он на мгновение удивился, откуда она могла здесь взяться. Но сейчас у него были более важные заботы. Не передовой отряд поджидал их здесь и не прикрытие, готовое к стычке. На поляне развели множество сторожевых костров и поддерживали в них слабый огонь, чтобы не быть замеченными, а вокруг костров расположилась целая армия гномов из Банир Лок и Банир Тал. Почти все спали.

Дейва охватило ужасное предчувствие того, какой хаос эти воины могли устроить среди всадников Айлерона. Он услышал в своем воображении ржание коней, запутавшихся и опасных в тесноте леса. Увидел гномов, маленьких, быстрых, смертельно опасных, гораздо более храбрых, чем цверги, рубящих тела коней и людей среди деревьев.

Он оглянулся на Брока, и сердце его сжалось от страдания, явственно написанного на лице друга. Но на его глазах выражение лица Брока изменилось, и холодная ненависть исказила обычно доброе лицо гнома. Брок дотронулся до руки Ливона и указал вдаль.

Следуя взглядом за его пальцем, Дейв увидел у ближайшего костра одного гнома, который тихо разговаривал с тремя другими, которые потом убежали на восток, очевидно, выполнять приказы. Тот, который говорил, остался, и Дейв увидел, что он бородат и смугл, как Брок и Мэтт, и что у него глубоко посаженные глаза, спрятанные под нависшими бровями. Однако он находился слишком далеко, и больше ничего невозможно было рассмотреть. Дейв повернулся к Броку, вопросительно приподняв брови.

- Блод, - одними губами, беззвучно, проговорил Брок.

И тут Дейв понял. Это был тот, о ком они уже говорили, тот, кто отдал Котел Могриму и находился в Старкадхе, когда туда доставили Дженнифер. Он почувствовал, как в нем самом поднимается ненависть, его собственные глаза становятся суровыми и холодными при виде гнома у костра. Он крепче сжал рукоять топора.

Но это была разведка, а не рейд. Пока он смотрел на Блода и жаждал его смерти, он услышал тихий шепот Ливона, приказывающего им возвращаться.

Но им это не удалось.

Справа послышался шум, громкий треск на краю поляны, затем совсем рядом раздались хриплые, тревожные крики.

- Там кто-то есть! - воскликнул кто-то из часовых. Другой подхватил его тревожный крик.

Дейв Мартынюк подумал о своем отце, который взрывал мосты в самые темные ночи. Он увидел, как поднялись Брок и Ливон с оружием в руках.

И тоже встал, держа наготове топор. И увидел, как Фейбур натянул тетиву лука, а длинный меч Мабона сверкнул в красном свете костров. Он бросил взгляд на небо. Луна скрылась, но между облаками светили звезды, высоко над деревьями, над кострами, надо всем.

Он шагнул вперед, на открытое пространство, чтобы ему было удобнее размахнуться топором. Ливон был рядом. Он обменялся одним взглядом с человеком, которого называл братом; больше ни на что не оставалось времени. Затем Дейв повернулся к всполошившейся армии гномов и приготовился отправить в ночь столько, сколько успеет перед смертью.

* * *

Было еще темно, когда Шарра проснулась на палубе корабля Амаргина. Над морем повис тяжелый туман и закрыл звезды. Луна уже давно зашла.

Она поплотнее, закуталась в плащ Дьярмуда: дул холодный ветер. Шарра закрыла глаза, ей еще не хотелось просыпаться, не хотелось вспоминать, где она находится. Но она все равно знала. Потрескивание мачт и полоскание рваных парусов сказали ей об этом. И каждые несколько секунд она слышала на палубе невидимые шаги людей, умерших тысячу лет назад.

По обеим сторонам от нее спали Джаэль и Дженнифер. Интересно, который час, подумала Шарра: из-за тумана определить время было невозможно. Ей хотелось, чтобы с ней рядом лежал Дьярмуд и согревал ее своим теплом. Но с ней был лишь его плащ, влажный от тумана. Он слишком заботился о ее чести, чтобы лечь спать поблизости, и на корабле, и до того как они на него погрузились, на берегу у Башни Лизен.

Однако они улучили момент, чтобы побыть вместе, после того, как Ланселот ушел один в лес, в обманчиво спокойный час между сумерками и темнотой.

Сейчас всякое спокойствие обманчиво, решила Шарра, сворачиваясь клубком под плащом и одеялами. Вокруг слишком много опасности и горя. Они говорили об этом с Дьярмудом, и в голосе принца не слышалось привычной иронии, не было даже тени насмешки. Он рассказывал о Пожирателе Душ, а она держала его за руку двумя руками, и ей казалось, что она снова слышит печальную песнь Бренделя, как фон для звуков его задумчивого голоса.

Потом он рассказал ей о том, что произошло в Чертогах Мертвых под Кадер Седатом, когда под неумолкаемый шум прибоя всех морей во всех мирах Артур Пендрагон разбудил Ланселота от векового сна на ложе из камня.

Шарра лежала на корабле, закрыв глаза, прислушивалась к шуму ветра и моря и вспоминача, что он сказал.

- Знаешь, - тихо произнес он, глядя, как цвет утесов меняется на темно-багровый, - если бы ты любила еще кого-нибудь, не только меня, то мне кажется, я не смог бы так поступить, привести его к тебе снова. Я считаю, что мне не хватит мужества, чтобы поступить так же, как Артур.

У нее хватило мудрости понять, как ему было трудно сделать подобное признание. Она сказала:

- Он теперь нечто большее, чем простой смертный. Нити этих трех имен на Станке тянутся так далеко в прошлое, переплетены таким сложным узором. Не упрекай себя, Дьяр. Или, если уж тебе хочется, - улыбнулась она, - упрекай себя за то, что ты мог подумать, будто я могу полюбить другого так, как люблю тебя.

При этих словах он остановился, нахмурил брови и повернулся к ней для серьезного ответа. Интересно, подумала она сейчас, что он хотел сказать. Потому что тогда она не дала ему заговорить. Она поднялась на цыпочки, обвила руками его шею и пригнула к себе его голову, чтобы дотянуться до губ. Чтобы помешать ему говорить. Чтобы наконец-то поздравить его должным образом с возвращением из плавания домой.

После этого они действительно должным образом поздоровались, лежа на его плаще, на этой косе к северу от Башни Лизен и сбросив с себя одежду под первыми звездами. Он любил ее с пронзительной нежностью, обнимал ее и двигался с нежным ритмом спокойного моря. Когда она наконец вскрикнула, крик ее был тихим и прозвучал в ее собственных ушах как вздох волны, набегающий на песок.

И поэтому в каком-то смысле не имело значения, что он не лег рядом с ней, когда они вернулись назад к Анор Лизен. Брендель принес для нее ложе из Башни и одеяла, сотканные в Данилоте для Лизен, а Дьярмуд оставил ей свой плащ, чтобы хоть он лежал рядом с ней, когда она будет засыпать.

А вскоре после этого она вместе со всеми остальными на берегу проснулась и увидела призрачный корабль, плывущий к ним, на борту которого стояли Джаэль и Пуйл и еще бледная, гордая фигура рядом с ними. Ей сказали, что это призрак Амаргина Белой Ветви, возлюбленного Лизен, умершего много лет назад.

Они поднялись на борт этого корабля-призрака при свете звезд, в отблесках заходящей луны, и невидимые моряки развернули корабль и поплыли на север в опустившемся на море тумане, который закрыл звезды.

Снова послышались шаги, хотя никого не было видно. Уже, наверное, близилось утро, но определить это точно было невозможно. Как Шарра ни старалась уснуть она не могла. Слишком много мыслей вертелось в ее голове. Ее переполняли страх и печаль, и, может быть, именно из-за них ее воспоминания и восприятие приобрели новую остроту, будто предчувствовала возможную утрату. Она думала о Дьярмуде и о себе, переставшей быть одиноким соколом, и обнаружила, что тоскует о мирном времени больше, чем когда-либо прежде. Чтобы закончились все ужасы нынешнего времени, чтобы она могла лежать в его объятиях каждую ночь, не страшась того, что принесут утренние туманы.

Она встала, стараясь не разбудить спящих рядом, завернулась в плащ, подошла к поручням подветренного борта и стала вглядываться в темноту и туман. Поодаль на палубе слышались голоса. По-видимому, другие тоже не спали. Затем она узнала легкие интонации Дьярмуда, а мгновение спустя холодный, ясный голос Амаргина.

- Уже почти утро, - говорил маг. - В любой момент я могу исчезнуть. Только ночью меня можно видеть в ваше время.

- А днем? - спросил Дьярмуд. - Мы что-нибудь должны делать?

- Ничего, - ответил призрак. - Мы будем здесь, хотя вы об этом не узнаете. Одно только предупреждение: если вам дорога жизнь, не покидайте корабль при свете дня.

Шарра вгляделась. Артур Пендрагон тоже стоял там рядом с Дьярмудом и Амаргином. В сером тумане все трое казались ей призраками. Она внезапно сделала знак, рожденный древними, глупыми предрассудками, лишающий силы промелькнувшую мысль. Затем увидела Кавалла, серую тень в тени: в тумане он тоже казался принадлежащим к миру сверхъестественного, страшно далекому от ее мира. От игры солнечного света в водопадах и от цветов Лараи Ригал.

Море плескало о корпус корабля с холодным, неумолимым постоянством, и туман усиливал этот звук. Она перегнулась через борт, но не смогла различить даже ватерлинию. Возможно, так даже лучше; одного взгляда во время подъема на корабль на пенящуюся воду сквозь проломленные доски палубы было достаточно.

Она снова посмотрела на троих мужчин, потом у нее перехватило дыхание, и она всмотрелась пристальнее. Их осталось только двое.

Артур и Дьярмуд стояли вместе, рядом с псом, а маг исчез. И в ту же секунду Шарра увидела, что темнота на востоке начинает рассеиваться.

Глядя сквозь серый исчезающий туман, она могла теперь различить длинную, низкую, уходящую вдаль полоску земли. Должно быть, это легендарный Сеннет Стрэнд. Они миновали Утесы Рудха ночью, и, если ее учитель географии из Лараи Ригал сказал правду и она правильно запомнила, еще до конца дня они подойдут к заливу Линден и увидят фьорды и обширные ледники, возвышающиеся на севере.

И Старкадх, похожий на черный коготь в самом сердце белых снегов. Она и правда не знала, как справится с этим зрелищем. Это имело такое же отношение ко льду, как и ко всему прочему, поняла она, к тому, как далеко на север они забрались, в страну, столь чуждую тому, кто вырос среди мягкого климата Катала, под защитой его садов.

Шарра сурово напомнила себе, что они не собираются плыть в Старкадх и даже приближаться к нему Их путешествие приведет их обратно на юг, через залив Линден, к устью реки Селин. Там, объяснил Дьярмуд, Амаргин высадит их, если все пройдет хорошо, в темноте перед рассветом завтрашнего дня, и закончится это самое странное из всех плаваний. Это должно произойти в темноте, поняла она сейчас, учитывая то что только что сказал Амаргин: "Если вам дорога жизнь не покидайте корабль при свете дня".

Туман продолжал подниматься, теперь уже быстро. Она увидела маленькое голубое пятнышко над головой, потом еще одно, а потом солнце победоносно прорвалось на небо над Сеннетом и землями за ним.

И в это мгновение Шарра, глядя навстречу утру, первой заметила что-то на полоске берега.

- Дьяр! - крикнула она, надеясь, что ей удалось скрыть испуг.

Он все еще беседовал с Артуром у самого борта, намеренно стоя на том месте палубы, где доски совершенно отсутствовали. Казалось, он висит в воздухе. И она знала, что под ним, если взглянуть туда, она увидит морскую воду, бурлящую в темном трюме корабля Амаргина.

Он прервал разговор и быстро подошел. Артур шел следом.

- В чем дело?

Шарра указала рукой. К этому времени туман совершенно исчез с поверхности воды и было довольно светло. Наступило летнее утро, яркое и прекрасное. Она услышала на палубе ропот. Другие тоже увидели. Люди из Южной крепости столпились у поручней, другие тоже указывали в сторону земли.

Они плыли вдоль зеленого, плодородного берега. Сеннет Стрэнд всегда славился (если она правильно запомнила свои уроки) плодородием почвы, хотя сезон выращивания урожая здесь, на севере, был коротким.

Но Сеннет был опустошен, как и долина Андарьен за заливом, во времена Баэль Рангат, уничтожен убийственным дождем, а затем истоптан ордами Ракота в конце войны, перед тем, как Конари пришел на север с армиями Бреннина и Катала.

Так как же они могли видеть то, что увидели? Квадраты полей, выложенные под голубым летним небом, крестьянские дома из камня и дерева, разбросанные по ним; дым очагов, поднимающийся из труб; созревающие посевы, которые переливались всеми цветами от коричневого до золотого и красноватыми оттенками высоких солайсов, растущих ровными рядами.

Ближе к кораблю, у края воды, пока они плыли на север и становилось все светлее, Шарра увидела залив, врезавшийся в длинную береговую линию, и в этом заливе стоял десяток или больше разноцветных кораблей, некоторые из них с высокими мачтами, с глубокими трюмами для зерна и леса, другие - не больше рыбацких лодок, которые пытают счастья в водах океана к западу от побережья.

С замиранием сердца, под крики изумления, все громче раздающиеся вокруг, Шарра увидела, что самый большой из кораблей гордо несет на главной мачте зеленый флаг с кривым мечом и красным листком: флаг Рейта, самой западной из провинций Катала.

Рядом с ним она увидела еще один большой корабль, на нем развевался флаг с полумесяцем и дубом, флаг Бреннина. И моряки обоих кораблей махали им руками! Над сверкающей искрами водой до них ясно донеслись их приветствия и смех.

На набережной позади кораблей кипела утренняя суета. Один корабль разгружался, множество других принимали груз. Маленькие дети и собаки вертелись под ногами и всем мешали.

За доками в обоих направлениях вдоль бухты и в глубь суши простирался город. Она видела ярко окрашенные дома под высокими черепичными крышами. Широкие улицы убегали прочь от береговой линии, и проследив взглядом вдоль самой широкой из них, Шарра увидела на северо-востоке высокий особняк окруженный каменной стеной.

Она смотрела на все это, пока они плыли мимо входа в гавань, и знала, что это город Гвирот в бухте Йорвет.

Только бухта Йорвет исчезла из-за поднятия суши многие сотни лет назад, а город Гвирот был сожжен и полностью стерт с лица земли Ракотом Могримом во времена Баэль Рангат.

Этот город был так полон жизни, так прекрасен; она вдруг осознала, что готова вот-вот расплакаться.

- Дьяр, как это получилось? - спросила она, поворачиваясь к нему. - Где мы?

- Очень далеко, - ответил он. - Мы плывем по морям, которые видел этот корабль до того, как был уничтожен. В те дни, когда Ракот уже появился во Фьонаваре, но до Баэль Рангат. - Голос его звучал хрипло.

Шарра снова повернулась к гавани, изо всех сил стараясь справиться с этим.

Дьярмуд дотронулся до ее руки.

- Не думаю, что нам грозит непосредственная опасность, - сказал он. - Пока мы остаемся на корабле. Мы вернемся в наши моря, в наше время после того, как зайдет солнце.

Она кивнула, не отрывая глаз от ярких цветов бухты. И сказала с удивлением:

- Ты видишь тот корабль из Рейта? И поменьше - вон там - с флагом Кинана? Дьяр, моей страны еще даже нет на свете! Это корабли провинций. Они стали единой страной только после того, как Ангирад вернулся после сражения при Баэль Рангат.

- Я это знаю, - мягко ответил он. - Мы смотрим на мир, который был уничтожен.

До нее донеслись над водой звуки, в которых он узнала звуки т'рены, высокие и нежные, льющиеся палубы корабля из Кинана. Она знала эту мелодию; она выросла под нее.

Одна мысль пришла ей в голову, рожденная душевной болью.

- А мы не можем их предупредить? Не можем что-нибудь сделать?

Дьярмуд покачал головой.

- Они нас не видят и не слышат.

- Что ты говоришь? Разве ты не слышишь музыки? И посмотри, они машут нам руками!

Он облокотился о поручни и слабо сплел пальцы рук, но напряжение в его голосе противоречило небрежной позе.

- Не нам, дорогая моя. Они машут не нам. Они видят не разбитый корпус. Они видят плывущий мимо прекрасный корабль с отборной командой из Бреннина. Они видят моряков Амаргина, Шарра, и его корабль таким, каким он был до того, как отплыл к Кадер Седату. Боюсь, мы для них невидимы.

И тут она наконец поняла. Они плыли на север вдоль береговой линии, и город Гвирот исчез из виду. Он вскоре исчезнет из мира людей, и его яркая красота останется лишь в песне. Вскоре и одновременно давным-давно. Петли на Гобелене времени.

После этого на корабле воцарилось мрачное настроение, рожденное не дурными предчувствиями, а новой, более суровой решимостью, более глубоким пониманием того, что такое зло, что оно означает. Мужчины на палубе разговаривали более жестко, более быстрыми движениями чистили и полировали свое оружие, не сулящее ничего хорошего тому, кто осмелится стать их противником в предстоящей битве. А она приближалась, теперь Шарра это знала и тоже была к ней готова. Часть той же самой решимости ожесточила ее собственное сердце.

Они плыли на север вдоль обращенного к морю побережья Сеннет Стрэнда и ближе к вечеру приплыли к самой северной оконечности Сеннета и обогнули этот мыс, повернув на восток, и увидели ледники, и фиорды, и черный Старкадх над ними.

Шарра посмотрела на него и не дрогнула, не зажмурилась. Она посмотрела на сердце зла и приказала себе не отводить глаз.

Она не могла, разумеется, видеть себя в тот момент, но зато ее видели другие, и по кораблю пронесся шепот о том, какой яростной и холодной стала вдруг красота Черной Розы Катала. Ледяная королева из Страны Садов, соперница самой королевы Рюка, столь же суровая и несгибаемая.

И даже здесь, у самого порога Тьмы, можно было найти красоту. Высоко над Старкадхом и далеко за ним возвышалась Рангат, увенчанная снеговой короной, закутанная в облака, и осеняла северные земли своим великолепием.

Шарра вдруг впервые поняла, почему битву тысячелетней давности стали называть Баэль Рангат, хотя ни одно из крупных сражений не разыгралось вблизи этой горы. Правда заключалась в том, что Рангат так величественно возвышалась над северными землями, что здесь не было такого места, о котором можно было бы сказать, что на него не распространяется владычество этой горы.

До тех пор, пока Ракот не победит их, если победит.

Они плыли по заливу тысячелетия тому назад под заходящим солнцем. На востоке они видели золотые пляжи, а за ними едва виднелась вдали прекрасная, зеленая земля, поднимающаяся отлогими склонами к северу. Шарра знала, что она покрыта рощами высоких деревьев, что там лежат глубокие синие озера, сверкающие под солнцем, и рыбы в прыжке описывают дугу над водой, приветствуя свет.

Вернее, все это было когда-то. А теперь ничего этого нет, все превратилось в пыль и пустоши, в бесплодные предгорья, над которыми свистит северный ветер. Леса повалены, озера высохли, редкие травы пожухли. Разоренные земли по берегам Андарьен, где бушевали сражения.

И снова будут бушевать, если Дьярмуд прав. Если сейчас Верховный правитель Айлерон ведет свои армии от Равнины к Гуиниру, чтобы завтра пройти через вечнозеленый лес к Андарьен. Они, плывущие на этом корабле, тоже будут там, если Амаргин сдержит обещание.

Он его сдержал. Они плыли на юго-восток по заливу Линден, пока удлинялись вечерние тени и тянулись долгие летние сумерки, наблюдая, как постепенно темнеют золотые пески прибрежных пляжей. Еще раз оглянувшись на запад, на Сеннет Стрэнд, Шарра увидела вечернюю звезду - звезду Лориэль, а мгновение спустя солнце село.

И Амагрин снова появился среди них, похожий на тень, бесплотный, но по мере наступления ночи он был виден все яснее. В нем чувствовалось холодное презрение, и она на мгновение удивилась тому, что Лизен любила этого человека. Потом она подумала о том, как давно она умерла и как давно он скитается, призрак, не знающий любви и отмщения, по одиноким, бесконечным морям. Он был другим, догадалась Шарра, когда был живым человеком, молодым и любимым самой прекрасной из дочерей во всех мирах Ткача.

Жалость, которую она никогда не смогла бы выразить, захлестнула ее, когда она смотрела на гордую фигуру Первого мага. Позже стало слишком темно, и она уже не могла ясно видеть его при свете звезд. Луна, убывающая перед новолунием, встала очень поздно.

Шарра некоторое время спала; большинство из них уснуло, зная, как мало отдыха может им выпасть в предстоящие дни - или как много, целая вечность. Она проснулась задолго до рассвета. Луна стояла над Стрэндом, к западу от них. На корабле огни не горели. На востоке смутно темнел берег.

Шарра снова услышала тихие голоса - Амаргина, Дьяра и Артура Пендрагона.

Затем голоса постепенно затихли. Шарра встала, кутаясь в плащ Дьярмуда. Верховная жрица Джаэль подошла и встала рядом с ней, и они вдвоем смотрели, как Воин прошел на нос корабля. Он встал там - а Кавалл, как всегда, рядом с ним - и в темноте ночи внезапно высоко поднял свое Копье, и наконечник королевского Копья вспыхнул бело-голубым, ослепительным светом.

И при этом свете Амаргин Белая Ветвь направил корабль к суше у устья реки Селин, там, где она впадает в залив Линден.

Они высадились на мелководье у самой тихой из рек, которая течет из озера Селин вдоль заколдованных границ Данилота. Шарра видела, что последним корабль покидал тот, кого они звали Пуйл Дважды Рожденный. Он остановился на палубе у качающейся лестницы и сказал что-то Амаргину, а маг ему ответил. Она не могла слышать их слов, но почувствовала, как волосы у нее на затылке встали дыбом при взгляде на них обоих.

Потом Пуйл спустился по веревочной лестнице, и все они снова собрались на суше. Амаргин стоял над ними, гордый и суровый в последнем свете луны.

- Верховная жрица Даны, я сделал то, о чем ты меня просила. Могу я по-прежнему рассчитывать на те молитвы, которые ты мне обещала?

Джаэль торжественно ответила:

- Я бы молилась за тебя даже в том случае, если бы ты нас не взял с собой. Вкушай свой отдых, беспокойный призрак. Все вы. Пожиратель Душ мертв. Вы освобождены. Да будет Свет для вас у ног Ткача.

- И для тебя, - ответил Амаргин. - И для вас всех.

Он снова повернулся к Пуйлу и, казалось, хотел еще что-то сказать. Но не сказал. Только медленно поднял обе руки, а затем среди внезапного взрыва восторженных криков своих невидимых матросов пропал из виду в темноте. И корабль исчез вместе с ним, а крики моряков медленно развеял ветер, и лишь шум прибоя некоторое время доносил их эхо из глубины времен.

В том месте, где река впадает в залив, они повернулись и двинулись на восток, в ту сторону восходящего солнца, под предводительством Бренделя, который знал каждый склон и каждую тень этой страны, лежащей так близко от его дома.

Глава 12

- Туда я не войду, - сказал Флидис, отворачиваясь от тумана. Он взглянул снизу вверх на стоящего рядом человека. - Даже андаин может заблудиться в туманах, сплетенных Ра-Латеном. Если бы у меня остались слова, которыми можно тебя убедить, я бы снова стал уговаривать тебя не ходить туда.

Ланселот слушал с той серьезной учтивостью, которая всегда была ему свойственна, с терпением, казавшимся практически неистощимым. Он заставляет других стыдиться своей назойливости и требовательности, подумал Флидис, заставляет чувствовать себя не соответствующим высокому уровню, заданному таким благородством.

И все же ему нельзя отказать в чувстве юмора. Даже сейчас в его глазах промелькнула искорка смеха, когда он посмотрел на миниатюрного полубога.

- Я как раз думал, - мягко ответил он, - возможно ли, чтобы тебе не хватило слов, Талиесин. И уже начал в этом сомневаться.

Флидис почувствовал, что краснеет, но в шутке Ланселота не было злобы, только смех, который они могли разделить друг с другом. И через мгновение они рассмеялись.

- У меня еще не иссякли ни слова, ни аргументы, пестрые, сбивающие с толку своей непоследовательностью, - возразил Флидис. - Только времени мне теперь не хватает, учитывая то, где мы находимся. Я не собираюсь пытаться задержать тебя физически здесь, на границе Данилота. По крайней мере, на это у меня ума хватает.

- По крайней мере, - согласился Ланселот. Помолчал и прибавил: - Ты действительно захотел бы удержать меня сейчас, даже если бы смог? Зная то, что знаешь?

Несправедливо трудный вопрос. Но Флидис, который в свое время был самым хитрым, самым не по годам развитым ребенком, уже не был больше ребенком. Он не без грусти сказал:

- Не захотел бы. Зная вас троих, я бы не стал удерживать тебя от выполнения того, о чем она тебя просила. Но я боюсь этого мальчика, Ланселот. Я очень его боюсь. - И на это его спутник ничего не ответил.

Первый проблеск серого цвета появился на небе, предвестник утра и всего, что этот день мог принести. На западе именно в этот момент призрачный корабль Амаргина плыл на север вдоль Сеннет Стрэнда, а его пассажиры смотрели на город, давным-давно преданный огню, давно превратившийся в пепел и черепки.

За спиной Ланселота в каком-то потайном месте среди деревьев темного леса запела песню птица. Они с Флидисом стояли между лесом и туманом и смотрели друг на друга, возможно, как понимал андаин, в последний раз.

- Я благодарен тебе за то, что ты проводил меня до этого места, - сказал Ланселот. - И за то, что лечил мои раны.

Флидис коротко фыркнул и отвернулся.

- Я не мог бы сделать одно и не сделать второго, - проворчал он. - Не мог бы тебя никуда провожать, не говоря уже о том, чтобы шагать всю ночь, если бы сперва не подштопал тебя.

Ланселот улыбнулся.