Пелагии мерещилось в нем чуть ли не отвращение, но еще более того - жгучий
интерес и какое-то не просто страстное, а словно бы и болезненное изумление.
от друга, будто сговорившись, беспрестанно вертят головами, попеременно
глядя то на барышню, то на предмет ее исступленного внимания. У Ширяева на
щеке багровела двойная царапина (не иначе - след ногтей), у Аркадия
Сергеевича под правым глазом белела пудра.
значения. До сих пор он ни разу к ней не обратился, а посматривать если и
посматривал, то с ленивым равнодушием.
сестра Пелагия предположила:
было опознать?
удовлетворенной улыбке. - До этаких ухищрений местные душегубы не додумались
бы. Тем более что убитые явно не из здешних жителей, иначе хватились бы, что
кто-то пропал, и опознали бы. Тут другое.
стула, словно все уже исчерпывающе разъяснил.
прикрыв ладонью уста.
- Польша? Поляки ссыльные шалят? С чего это вдруг? У них уж и возраст не
тот.
Это из летописи! Новгородский гость, которому при Иоанне Третьем в здешних
краях отсекли голову язычники. Но, позвольте, при чем здесь Ропша?
доносят, что здешние зытяки, внешне придерживаясь обрядов православия,
втайне поклоняются идолам и свершают разные мерзкие обряды. Между прочим, во
времена Ропши здесь жило то же племя и божки у них были те же самые.
народец. Да, у них есть свои обычаи, свои суеверия и праздники. Возможно,
что и от древних верований что-то осталось. Но убивать и резать головы?
Чушь. Что же они тогда после Ропши перерыв на пятьсот лет устроили?
Проведенное мной дознание выявило прелюбопытный фактец. С недавнего времени
у лесных зытяков распространился слух, что в скором времени по Небесной Реке
приплывет на священной ладье бог Шишига, много веков спавший на облаке, и
надо будет угощать его любимой пищей, чтобы Шишига не прогневался. А любимая
пища у этого самого Шишиги, как явствует из летописи, - человеческие головы.
Отсюда и мое предположение (собственно, и не предположение даже, но
полнейшая уверенность), что Шишига к зытякам уже приплыл, и при этом
чертовски голоден.
Какие-то нелепые домысли!
сказать, государственный. - Тихон Иеремеевич тут времени даром не терял,
обзавелся своими людишками, в том числе и в самых отдаленных уездах. Так
вот, осведомители доносят, что среди зытяцкой молодежи наблюдаются
непонятное брожение и ажитация. Имеется сведение, что где-то в глухой чаще,
на поляне, водружен истукан, изображающий бога Шишигу, и что туда-то и
доставлены отсеченные головы.
Все смотрели на нее с недоумением. - Шишига и человеческие жертвоприношения
- это просто гениально! Я знала, Владимир Львович, что не ошиблась в вас.
Представляю, что за шум на всю Россию вы устроите из этой истории.
встретив ее взгляд, внезапно сделавшийся из брезгливо-изумленного
восторженным. - Скандал и в самом деле общегосударственного масштаба. Разгул
самого дикого язычества - позор для европейской державы, а вина целиком и
полностью лежит на местных властях, прежде всего церковных. Хорошо, что
здесь как раз оказался я. Можете быть уверены, дамы и господа, что я
досконально разберусь в этой истории, отыщу виновных и верну лесных дикарей
в лоно церкви.
господин Бубенцов. Такой счастливый билет вытянуть.
мужа и инквизитора - шутить он сейчас был не расположен.
даже чудовищное. Мы не знаем, сколько таких безголовых лежит на дне рек и
озер. Верно также и то, что будут новые жертвы. Нам уже известно от
доверенных людей, как обставлен ритуал убийства. Ночью к одинокому путнику
подкрадываются сзади служители Шишиги, накидывают на голову мешок,
затягивают на шее веревку и волокут в кусты или иное укромное место, так что
несчастный и крикнуть не может. Там отрезают голову, тело бросают в болото
или в воду, а мешок с добычей относят на капище.
Императорского этнографического общества, - с азартом предложил Кирилл
Нифонтович. - Идолопоклонство с охотой за головами - это же редчайшее
явление для наших широт!
Петербурга мною уже получены все необходимые полномочия.
помните у Лермонтова?
сколько в ней таинственной, злой силы!
руку. Что-то с Наиной Георгиевной произошло, и, похоже, что-то очень хорошее
- лицо ее сияло экстазом и счастьем, глаза сверкали искрами, точеные ноздри
пылко раздувались. Внезапный порыв взбалмошной барышни никого особенно не
удивил - видно, все привыкли к резким перепадам ее настроения.
вам моя рука, мисс. - И предложил англичанке руку, галантно согнув ее
калачом. - Только чур не бросать меня, а то налетят сзади и мешок на голову,
ха-ха.
руку, однако Бубенцов не делал встречного движения и только смотрел на
красавицу снизу вверх спокойным и уверенным взглядом.
посидеть с тетенькой. И еще я намеревался перед сном составить памятную
записку для полицейской охраны. Есть распоряжение из Петербурга приставить
ко мне стражу. Дело-то нешуточное. Я уже и первую угрозу нынче получил,
письменную - она к делу приложена.
надобно доверяться, а не полиции.
и уже иным голосом, повелительным, требовательным, провозгласила: - Идемте в
парк. Только каждый сам по себе, чтобы страшней было, и станем
перекликаться.
Георгиевич молча последовали за ней. Последний, правда, обернулся и спросил:
назад была полна людей, остался один Спасенный, накладывавший в вазочку
малинового варенья.
x x x
кататься, - тоном непререкаемой уверенности говорил Бубенцов, держа Марью
Афанасьевну за запястье и глядя ей прямо в глаза. - Вот только сначала
сделаем дельце со стряпчим. Это очень хорошо и правильно, что вы его
вызвали. А то, право, стыд и смех - Дроздовку приживалке оставлять. Это все
равно как если бы Елизавета Английская завещала корону придворной шутихе.
Так, тетенька, не делают.
Татищева. - Все на ветер пустят. Продадут имение, и не приличному человеку,
потому что у дворян нынче и денег нет, а какому-нибудь денежному мешку. Он
парк выкорчует, в доме фабрику откроет. Джаннетка же ничего менять не
станет, все оставит как есть. Петру с Наиной будет денег давать, они ей как
родные, а баловать не позволит.
Стюарта, хотя у нее имелись родственники и поближе, чем он. А все потому,
что заботилась о благе своего владения. Стюарт был муж истинно
государственного ума. Королева могла быть уверена, что он не только