АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
пользующегося особыми правами, брала в руки монету из кучки, лежавшей на
столе, и внимательно разглядывала ее, причем на лице ее в это время было
ясно написано, что она смотрит на нее исключительно как на произведение
искусства, а ни в коем случае не как на деньги, которые ей хотелось бы
иметь.
- Прежде чем начать, - сказала Батшеба, - я хочу с вами поговорить о
двух делах. Первое, это то, что управитель уволен за воровство и что я
решила теперь обойтись без управителя, буду управлять фермой сама, своим
умом и руками.
Со скамьи довольно внятно донеслось изумленное "ого!".
- Второе вот что: узнали вы что-нибудь о Фанни?
- Ничего, мэм.
- А сделано что-нибудь, чтобы узнать?
- Я встретил фермера Болдвуда, - сказал Джекоб Смолбери, - и мы вместе
с двумя его людьми обшарили дно Ньюмилского пруда, но ничего не нашли.
- А новый пастух справлялся в "Оленьей голове" в Иелбери, думали,
может, она там на постоялом дворе, но никто ее там не видел, - сказал Лейбен
Толл.
- А Уильям Смолбери не ездил в Кэстербридж?
- Поехал, мэм, только он еще не вернулся. Часам к шести обещал быть
назад.
- Сейчас без четверти шесть, - сказала Батшеба, взглянув на свои
часики. - Значит, он вот-вот должен вернуться. Ну, а тем временем, - она
заглянула в учетную книгу, - Джозеф Пурграс здесь?
- Да, сэр, то есть, мэм, я хотел сказать, - отозвался Джозеф. - Я самый
и есть Пурграс.
- Кто вы такой?
- Да никто, по совести сказать, а как люди скажут - не знаю, ну им
виднее.
- Что вы делаете на ферме?
- Вожу всякие грузы, сэр, а во время посева гоняю грачей да воробьев, а
еще помогаю свиней колоть.
- Сколько вам причитается?
- Девять шиллингов девять пенсов, сэр, простите, мэм, да еще полпенса
взамен того негожего, что я в прошлый раз получил.
- Правильно, и вот вам еще десять шиллингов в придачу, подарок от новой
хозяйки.
Батшеба слегка покраснела оттого, что ей было немножко неловко
проявлять щедрость на людях, а Генери Фрей, тихонько подобравшийся поближе,
выразил откровенное удивление, подняв брови и растопырив пальцы.
- Сколько вам причитается - вы, там в углу, как вас зовут? - продолжала
Батшеба.
- Мэтью Мун, мэм, - отозвалась какая-то странная фигура в блузе,
которая висела на ней, как на вешалке; фигура поднялась со скамьи и
направилась к столу, ступая не как все люди носками вперед, а выворачивая их
чуть ли не колесом то совсем внутрь, то наоборот, как придется.
- Мэтью Марк, вы сказали? Говорите же, я не собираюсь вас обижать, -
ласково добавила юная фермерша.
- Мэтью Мун, мэм, - поправил Генери Фрей сзади, из-за самого ее стула.
- Мэтью Мун, - повторила про себя Батшеба, пробегая блестящими глазами
список в книге. - Десять шиллингов два с половиной пенса, правильно тут
подсчитано?
- Да, мисс, - чуть слышно пролепетал Мэтью, голос его был похож на
шорох сухих листьев, тронутых ветром.
- Вот, и еще десять шиллингов. Следующий, Эндрыо Рэнди, вы, кажется,
только что поступили к нам. Почему вы ушли с вашего последнего места?
- Пр-пр-про-шш-шу, ммэм, пр-прр-прр-прош-шш...
- Он заика, мэм, - понизив голос пояснил Генери Фрей, - его уволили,
потому как он только тогда внятно говорит, когда ругается, вот он, значит,
своего фермера в таком виде и отделал, сказал ему, что он, мол, сам себе
хозяин. Он, мэм, ругаться может не хуже нас с вами, а говорить так, чтобы не
спотыкаясь, - это у него никак не выходит.
- Эндрью Рэнди, вот то, что вам причитается, - ладно, благодарить
кончите послезавтра.
- Миллер Смирная... о, да тут еще другая, Трезвая - обе женщины, надо
полагать?
- Да, мэм, мы тут, - в один голос пронзительно выкрикнули обе.
- Что вы делаете на ферме?
- Мусор собираем, снопы вяжем, кур да петухов с огородов кыш-кышкаем,
почву для ваших цветочков колом рыхлим.
- Гм... Понятно. Как они, ничего эти женщины? - тихо спросила она у
Генери Фрея.
- Ох, не спрашивайте, мэм! Непутевые бабенки, потаскушки обе, каких
свет не видал! - захлебывающимся шепотом сказал Генери.
- Сядьте.
- Это вы кому, мэм?
- Сядьте.
Джозеф Пурграс сзади на скамье даже передернулся весь, и во рту у него
пересохло от страха, как бы чего не вышло, когда он услышал краткое
приказание Батшебы и увидел, как Генери, съежившись, отошел и сел в углу.
- Теперь следующий. Лейбен Толл, вы остаетесь работать у меня?
- Мне все одно, у вас или у кого другого, мэм, лишь бы платили хорошо,
- ответил молодожен.
- Верно, человеку жить надо! - раздалось с того конца зала, куда только
что, громко постукивая деревянными подошвами, вошла какая-то женщина.
- Кто эта женщина? - спросила Батшеба.
- Я его законная супруга, - вызывающе отвечал тот же голос.
Обладательница этого голоса выдавала себя за двадцатипятилетнюю,
выглядела на тридцать, знакомые утверждали, что ей тридцать пять, а на самом
деле ей было все сорок. Эта женщина никогда не позволяла себе, как некоторые
иные молодые жены, выказывать на людях супружескую нежность, быть может,
потому, что у нее этого и в заводе не было.
- Ах, так, - сказала Батшеба. - Ну что же, Лейбен, остаетесь вы у меня
или нет?
- Останется, мэм, - снова раздался пронзительный голос законной супруги
Лейбена.
- Я думаю, он может и сам за себя говорить?
- Что вы, мэм! Сущая пешка! - отвечала супруга. - Так-то, может, и
ничего, да только дурак дураком.
- Хе-хе-хе! - захихикал молодожен, весь перекорежившись от усилия
показать, что он ничуть не обижен таким отзывом, потому что, подобно
парламентскому кандидату во время избирательной кампании, он с неизменным
благодушием переносил любую взбучку.
Так, один за другим, были вызваны все остальные.
- Ну, кажется, я покончила с вами, - сказала Батшеба, захлопывая книгу
и откидывая со лба выбившуюся прядку волос. - Что, Уильям Смолбери вернулся?
- Нет, мэм.
- Новому пастуху нужно подпаска дать, - подал голос Генери Фрей, снова
стараясь попасть в приближенные и подвигаясь бочком к стулу Батшебы.
- Да, конечно. А кого ему можно дать?
- Каин Болл очень хороший малый, - сказал Генери, - а пастух Оук не
посетует, что ему еще лет мало, - добавил он, с извиняющейся улыбкой
повернувшись к только вошедшему пастуху, который остановился у двери, сложив
на груди руки.
- Нет, я против этого не возражаю, - сказал Габриэль.
- Как это ему такое имя дали, Каин? - спросила Батшеба.
- Видите ли, мэм, мать его бедная женщина была, неученая. Святое
писание плохо знала, вот, стало быть, и ошиблась, когда крестила, думала -
это Авель Каина убил, ну и назвала его Каином. Священник-то ее поправил, да
уж поздно; из книги церковной никак нельзя ничего вычеркнуть. Конечно, это
несчастье для мальчика.
- Действительно, несчастье.
- Ну да уж мы стараемся смягчить. Зовем его Кэйни. А мать его, бедная
вдова, уж так горевала, все глаза себе выплакала. Отец с матерью у нее
совсем нехристи были, ни в церковь, ни в школу ее не посылали, вот так оно и
выходит, мэм, родителевы грехи на детях сказываются.
Тут мистер Фрей придал своей физиономии то умеренно меланхолическое
выражение, кое приличествует иметь соболезнующему, когда несчастье, о
котором идет речь, не задевает кого-нибудь из его близких.
- Так, очень хорошо, пусть Кэйни Болл будет подпаском. А вы свои
обязанности знаете, вам все ясно, - я к вам обращаюсь, Габриэль Оук?
- Да, все ясно, благодарю вас, мисс Эвердин, - отвечал Оук, не отходя
от двери. - Если я чего-нибудь не буду знать, я спрошу.
Он был совершенно ошеломлен ее удивительным хладнокровием. Конечно,
никому, кто не знал этого раньше, никогда бы и в голову не пришло, что Оук и
эта красивая женщина, перед которой он сейчас почтительно стоял, могли быть
когда-то знакомыми. Но, возможно, эта ее манера держаться была неизбежным
следствием ее восхождения по общественной лестнице, которое привело ее из
деревенской хижины в усадебный дом с крупным владеньем.
Примеры этого можно найти и повыше. Когда Юпитер со своим семейством (в
творениях позднейших поэтов) переселялся из своего тесного жилища на вершине
Олимпа в небесную высь, его речи соответственно становились значительно
более сдержанными и надменными.
За дверью в передней послышались размеренные, грузные и в силу этого не
слишком торопливые шаги.
Все хором:
- Вот и Билли Смолбери вернулся из Кэстербриджа.
- Ну, что вы узнали? - спросила Батшеба, после того как Уильям, дойдя
до середины зала, достал из шляпы носовой платок и тщательно вытер себе лоб
от бровей до самой макушки.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 [ 18 ] 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
|
|