А затем секунду подумал и смягчил табу: - И потом, Ваня, я же
сказал, что драться не будем без крайней нужды. Ясно?
- Ну, нужду-то я, блин, всегда найду.
чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не вешалось. А затем принялся
подробно объяснять Попову, что в ближайшем городке они только
поедят, а не нажрутся, добудут лошадей, а не билет на самолет и
поедут дальше сразу, не отдыхая там несколько суток. Андрюша
вздохнул не менее горестно, чем Иван до этого, однако Рабинович к
нему снисходительности не проявил. Единственное, что Сеня
спокойно позволил другу сделать, так это набрать продовольствия
столько, сколько все вместе смогут унести. Ну а Мурзика с
Горынычем быстрее отправиться в путь кинологу даже упрашивать не
пришлось, потому как первого обычно никто и не спрашивал
(дискриминация, мать ее!), а второй и сам был готов без отдыха
куда угодно бежать, лишь бы не допустить окончательной деформации
временной спирали и, явившись домой, хотя бы исправить двойку по
космогностике, чтобы на третий год во втором классе не остаться.
организовать путешествие, Абдулла с поставленной задачей
справился. Он никому не сказал, о чем именно беседовал с
соплеменниками и единоверцами, но те старались держаться от
путешественников подальше и отдали все припасы, которые смогли
отыскать в своих котомках. Абдулла сгреб их в кучу и, аккуратно
выложив перед ментами, бухнулся на колени, спрятав голову в песок
и выставив вверх задницу. Страус, блин!..
ласково шлепнув сарацина дубинкой по пятой точке, что тот взвыл.
- Он каждый раз передо мной так падать будет? Прикажешь мне по
пять раз на дню на его седалище любоваться?
Рабинович, а потом, прежде чем Попов успел задохнуться от
возмущения, рывком поднял Абдуллу с колен. - Короче, или ты свои
мусульманские замашки брось, или получи расчет и отправляйся к
Магометовой матери. Пусть она тебе работу дает,
извилистые мозги, - почтительно склонил голову сарацин. -
Инструкции мне напишите. А то я уже не знаю, что делать. Тапочки,
что ли, в зубах вам носить начать?
недельку. Я ему такой курс молодого бойца устрою, что он вообще
забудет, что рот открывать хотя бы для приема пищи нужно.
оскорбился от такого посягательства на свою собственность Попов.
- Я со своим сам разберусь. - И повернулся к сарацину: - Ты
поменьше разговаривай, побольше молчи. Умнее казаться будешь.
Понял?
Абдулла и, достав из кармана коврик, плюхнулся на него, поджав
по-турецки ноги. - Аллах акбар!
острова Пасхи, до самого окончания трапезы. Надо сказать, что
добыл он для ментов по большей части все то же вяленое мясо и
пресные лепешки, но теперь по поводу качества пищи никто не
возмущался. Оголодали. Лишь Жомов слегка постонал от того, что
поданные к столу деликатесы размочить нечем, и с огромным
неудовольствием заглушил жажду обычной питьевой водой.
ближайшего городка, но сарацин, прежде чем ответить, осведомился,
стал ли он выглядеть умнее после такого длительного молчания. За
что, естественно, получил от Жомова по ушам. От такой нехитрой
"лоботомии" мозги у Абдуллы слегка встали на место, и он оказался
полностью пригоден к роли проводника.
Никея, - не задумываясь ответил сарацин. - До нее всего два пеших
перехода. Конными мы бы управились за день, если позволил бы
Аллах, но у нас и коней нет, и все равно мимо войска не
проскочим.
Вообще-то никакие они не собаки, да и плевать мне теперь, верные
они или нет. Какая мне разница, скажите, будут они своему Иисусу
молиться или славить Аллаха?
бормотания сарацина. - Засунь себе между ног все философские
рассуждения и говори конкретно: чье войско стоит на пути в Никею?
Крестоносное?..
будет, да благословит Аллах вашу догадливость? - удивился
Абдулла. - Несколько дней назад войско под предводительством
какого-то Петра, то ли Степняка, то ли Равнинника, то ли
Пустынника, переправилось через Босфор и, пограбив немного
окрестные села, двинулось к Никее. Сейчас они дошли до Цивитота и
там мародерствуют. От самого городка уже ничего не осталось, а в
Никею мимо них мы не пройдем. Можно, конечно, в Константинополь
направиться, но я не знаю, ходит ли сейчас паром через пролив.
сейчас находитесь в собственном прошлом и на вас распространяется
действие теоремы Издиворта-Тормапувра, - вставил свое слово
Горыныч. - То есть если погибнет один из вас, то и остальные...
на сарацина: - Раз ближе Никеи ничего нет, веди нас туда. А с
крестоносцами мы сами разберемся...
никого, и Попова в первую очередь, не устраивал способ
передвижения. Два дня пешего хода до Никеи казались тучному и
ленивому криминалисту самым извращенным проявлением садизма,
который только можно в данных условиях придумать. Сеня
извращенцем не был, поэтому Андрюшу решил пощадить, да и свои
собственные ноги тоже. В окрестностях деревеньки еще топтались
остатки конной группы сарацин, попробовавших вкус
"демократизаторов" и теперь, едва отойдя от контузии, пытавшихся
поймать разбежавшихся лошадей. Вот эту тяглово-ездовую силу и
решил прихватизировать Рабинович.
бесплатно свое имущество почему-то даже сарацины отдавать не
хотели, а у ментов после двух скачков между мирами даже мелочи в
карманах не оказалось. Конечно, у Сени обычные российские
денежные знаки водились, но исключительно бумажные, а такой вид
валюты аборигены напрочь отказались бы принимать. Даже если бы
Рабинович собрался ими расплачиваться.
рисковали переместиться вниз по иерархической лестнице.
Приобрести же поблизости парнокопытные средства передвижения,
хотя бы хромые и беззубые, из-за боевых действий не
представлялось возможным. Поэтому какие бы золотые горы сарацинам
предприимчивый Сеня ни сулил, добровольно уступить своих лошадей
они наотрез отказывались. Пришлось Рабиновичу разочарованно
развести руками - дескать, сами напросились - и предоставить
Жомову возможность своими способами раздобыть для экспедиции
средства передвижения. Омоновец церемониться не стал и применил
для убеждения максимально простое средство - резиновую
милицейскую дубинку.
Ваниного обаяния лишились сознания и лошадей вместе с ним.
Довольный Жомов притащил кляч к новым владельцам, и для начала
экспедиции преград больше не было, но тут заартачился Попов,
вновь отказавшись ехать на лошади верхом. Ну, не было у него с
этими животными взаимопонимания, и терпели они друг друга, только
находясь на приличном расстоянии. Единственная дистанция, на
которой и та и другая сторона соглашались существовать, - это
длина оглобли. Более тесное сближение криминалиста с
парнокопытным могло привести к плачевным последствиям. Причем, с
вероятностью в девяносто девять процентов, именно для лошади.
Пришлось Сене срочно искать для Андрюши подходящую повозку, и,
когда с этим было покончено, экспедиция наконец тронулась в путь.
это был просто дощатый настил на деревянных колесах, огражденный
низкими решетчатыми бортами, а не средство передвижения.
Естественно, никаких удобств цивилизованного мира в виде
водительского кресла, амортизаторов, кондиционера или хотя бы
крыши над головой у телеги не было, и Андрюша горестно вздохнул,
рассматривая этот сарацинский катафалк. У криминалиста на лице
было написано, что, будь его воля, он бы на этот плод трудов
криворукого плотника ни за что бы не сел, но вариантов у Попова
было не так уж много. Либо верхом на кляче, которая всю дорогу
будет пытаться его укусить, сбросить с себя и пнуть копытом, либо
на грохочущей и тряской телеге, но в относительной безопасности
от парнокопытных посягательств. Андрюша, как это у него было
Володихин Дмитрий
Скальци Джон
Грабб Джеф
Акунин Борис
Суворов Виктор
Шилова Юлия