Чтение 18–й страницы книги ~Приключения на обитаемом острове~

самокрутка.

- Вона кто припожаловал. Ну, здравствуй, здравствуй. - Дед обнял внука,
усадил рядом, поправляя на плечах старенькую бурку. В ней дед походил на
заправского казака.

От костра темнота за кругом света показалась густой, плотной. Весело
трещали сучья, взметая вверх языки пламени, затевал тоненькую песню
закопченный чайник.

- Видишь, дедуня, обещал, что проведаю... - сказал Сип, подкидывая
топливо в огонь.

- Спасибо, уважил. - Глаза у старика потеплели. - Зараз чайком
побалуемся. Консерва у меня есть, хлебушек, сахар...

- Спасибо, есть не хочу.

Но дед все равно захлопотал, разложил нехитрую еду.

- Я налью чайку, а ты уж смотри сам. Угостить больше нечем, кавуны еще
не поспели.

- Так посидим, - предложил Илья.

Степь заснула. Только с реки доносился концерт лягушек. Сип все-таки
взял кружку с чаем и вертел ее в руках, не зная, с чего начать.

Разговор завел дед.

- Что-то, смотрю я, ты нос повесил, а, казак? - спросил он, хитро
поглядывая на внука.

- Я к тебе по делу, - признался тот.

Старый Саввушкин покряхтел, устраиваясь поудобней.

- Какие же дела на ночь глядя? Признавайся, чего нашкодил, махновец?

Сказал он это без злобы. Деду очень хотелось услышать, как жил внук все
это время на Пионерском.

- Ничего не нашкодил, - запальчиво ответил Илья.

И добросовестно рассказал про историю с Васей и приключения на острове.

Дед воспринимал все очень живо. Громко смеялся, бил себя по коленям.

- Ну, махновец, ну, Саввушкин! - только и повторял он, утирая слезы,
выступившие от смеха. - А ко мне-то зачем припожаловал?

Предстояло самое трудное. Начал Сип осторожно:

- Понимаешь, деда, меня от работы отстранили. На десять дней.

- Как это? - Дед Иван сдвинул брови. - Нет такого закону.

- Отстранили, и все.

- У нас каждый имеет право на труд.

- Тяжело мне, дедуня, - пожаловался Сип. - И еще каждая козявка может
издеваться...

- Да уж без дела сидеть - хуже не придумаешь, - согласился старый
Саввушкин. - Помнишь, прошлым годом я с ревматизмом в больнице лежал?
Кажется, лежи себе полеживай, плюй в потолок. День я так промаялся, другой,
третий. Потом думаю: нет, Саввушкин, этак от безделья душу богу можно
отдать. Руки, главное, зудят без работы. Встал я потихонечку, стал истопнику
помогать. Не шибко, конечно, но как уж мог. Веселее дело пошло. И болезнь
скорее на убыль. Врачиха прознала, накинулась. В постелю, мол, режим. Я ей
гутарю: раз так, то выписывай меня, и все тут. Лечи, но от дела не отрывай.
Поругалась, отступилась... Я ни дня не могу без дела. Человек дело делает, а
дело, в свою очередь, человека поддерживает. Кто не работает - пустое
создание. Нет ему уважения. А у нас в роду все работящие. И отец твой, и я,
и мой батяня, то есть твой прадед, и дед мой. Мы, Саввушкины, такие... -
Старик подкинул в костер сучьев.

- Я тоже Саввушкин, - сказал Сип. - А меня отстранили.

- Нехорошо, - покачал головой дед. - И чем помочь, прямо не удумаю.

- Можешь, дедуня, - грустно проговорил Илья. - Для тебя это ничего не
стоит. А я уж так буду работать, так...

- Верю, верю, внучек. Мы, Саввушкины, такие, - улыбнулся дед Иван. -
Выкладывай, чем это я могу подсобить?

- Поручись за меня.

Дед с прищуром посмотрел на внука.

- Как же это, брат? Да рази я имею право ручаться?

- Конечно. Я не подведу, работать буду как зверь! - воскликнул Сип.

Дед подумал, крякнул, почесал свою бороденку.

- А товарищи твои как? - спросил он.

Сип пожал плечами.

- Каждый говорит: как все, так и я.

- Стало быть, сообща решать будут? Это хорошо. Коллектив неправильно не
решит, - рассуждал старик. - Думаю, что на собрании вашем в твою пользу
выйдет.

- А если нет? Пионервожатый ведь сказал, что без поручителей...

- Поручатся! Помяни мое слово, - убеждал дед внука.

- Ну как, поручишься ты за меня? - напрямик спросил Илья.

Дед посмотрел на костер, сгреб в кулак бороду и сказал:

- Я бы всей душой... Но... - Он махнул рукой. - В общем, не волен
оставить свой пост. Мало ли что случиться может? Скотина забредет или еще
чего...

Илья поднялся. Дед засуетился.

- Не посидишь еще? Погутарим...

- Пойду, - сурово бросил Илья.

Стоило ехать в ночь, чтобы услышать от деда отказ. А если Макар
Петрович проверит, вернулся ли Сип к отбою? Придется выслушивать нотацию...

- Кавуны поспеют, милости прошу! - крикнул вдогонку Саввушкин-старший.

Илюха что-то буркнул в ответ и зашагал назад, к реке. Его волновала
одна мысль - скорее вернуться на Пионерский. Как он ни был раздосадован, но
пожалел, что простился с дедом не по-человечески. Если поразмыслить, то
старик прав: очень он серьезно относился к своим обязанностям. Дед и так не
раз выручал Сипа и теперь не капризничал.

Илья шел, не разбирая дороги.

И вдруг земля ушла у него из-под ног. Не успел Сип даже испугаться, как
скатился куда-то по траве и запутался в гибких ветвях. В темноте он не
заметил, что вышел на берег, который здесь круто обрывался к Манычу. Хорошо
хоть не камни...

Илюха поднялся, потирая ушибленные места. И тут до него ясно донесся
мужской голос:

- Степ, слышь, вроде ветка треснула, а?

Затаив дыхание, Илья вглядывался в темноту.

Впереди поблескивала река. В воде застыли две фигуры.

- Тьфу ты, - ответил другой голос, - все тебе мерещится. Ты сеть
получше натяни, край ушел под воду.

- "Мерещится, мерещится", - пробурчал первый голос. - Вот застукают...

- Не каркай. Саломатин ищет на островах. Сам же видел, как он пошел на
лодке вверх... Держи, говорю, крепче. Дернул меня черт с тобой связаться.
Хуже бабы... - прошипел второй.

- Не связывался бы. Я не напрашивался.

- Хватит, не долдонь. Небось денежки щупать горазд. Можешь завтра
катиться подальше.

- Будет тебе, Степа, - примирительно сказал первый голос. - Крупно
сегодня фартит, а?

- Не сглазь. Добре взяли...

"Браконьеры! - молнией сверкнуло у Сипа в голове. - Вот гады! Ведь
рыбнадзор на пять лет запретил лов сазана, а они его сетью таскают..."

Ближний мужик повернулся лицом к берегу, и Сип при лунном свете узнал
Степана Колючина - известного на всю Тихвинскую дебошира и пьяницу.

Илюха, не помня себя от волнения, вылез из кустов и поднялся на обрыв.
Сердце колотилось так, что казалось его стук слышен на всю округу.

Сип огляделся. И заметил рядом что-то поблескивающее при лунном свете.
Пахнуло бензином.

"Мотоцикл", - подумал Саввушкин. Действительно, это был мотоцикл с
коляской. А в коляске лежало что-то мокрое, пахнущее тиной. Илья пощупал
мешок. Сквозь мешковину ощущалось, как шевелится в нем крупная рыба. Сип
провел рукой по замку зажигания.

Ключ на месте!

Что его подтолкнуло, Сип не знал. Но решение созрело в одну секунду. Он
вскочил в седло. Взревел мотор. И Саввушкина понесло мотать, бросать во
кочкам.

- Стой! Стой, сатана! Убью! - полетел вдогонку страшный крик.

Это еще больше подхлестнуло Илюху. Он выжал на всю катушку газ и, не
оборачиваясь, помчался к спасительному костру деда...

Старик был ошарашен столь внезапным и странным возвращением внука.

- Деда, деда! - взволнованно крикнул Илья, осаживая мотоцикл около
шалаша. - Браконьеры! Кажется, Колючин, второго не рассмотрел.

Дед ощупал мешок.

- Вот бандюги! Сколько рыбы... Кати к Саломатину.

- Он на реке, на островах... Колючин сам говорил.

- Тогда к участковому. А где энти бандиты?

- Прямо, под обрывом... Сбегут небось...

- Не сбегут. Я Колючина знаю. Пока сеть не выберет, не уйдет. Жадюга,
каких свет не видывал...

И дед с неожиданной для его возраста резвостью припустился в сторону
речки. Сип развернул мотоцикл и помчался к станице...

Когда они с участковым инспектором милиции прибыли к Манычу, их взору
предстала живописная картина.

Оба браконьера стояли в воде, стуча зубами от холода. Дед Иван держал
их на прицеле ружья.

- Здорово, Степан! - крикнул с берега инспектор. - Попался-таки.
Сколько веревочке не виться, а конец будет...

- Кончай волынку... А ты, дед, опусти свой миномет, - прохрипел
Колючин.

- Выпустить их, милиция? - спросил дед.

- Пусть выходят, - усмехнулся участковый. - Не то насморк схватят...