хохотнул. - Куда вместе? Я зачем?
Посмотрим.
независимости он остановил машину в конце бульвара, выжидающе спросил:
серое здание возвышалось за бульваром.
папиросный дымок плавал в плоских лучах света. Они поднялись на второй
этаж, наугад пошли по коридору, мимо дверей аудиторий, одна из которых
была приоткрыта, в щелку тек красиво-бархатистый размеренный голос,
виднелся глянцевитый край доски, испещренный формулами, - и повеяло на
Сергея чем-то далеким, давно знакомым, как четыре года назад в полузабытой
школе перед экзаменами.
пожал плечами с ядовитым недоумением.
А что, из них можно сшить костюм? Ты меня не пужжай, а скажи - я уважаю
образованность.
худой, в длинном пиджаке, в помятых брюках человек, сутулясь, как все
высокие люди; лицо молодое, нервное, маленькие зоркие глаза его светились
строгостью.
Константина. - Это что, папироса? Вы кто такой? Студент? Рано изображаете
из себя горняка! Бросьте папиросу! Не курить! Зарубите на носу: здесь не
фронт, не атаки, не "ура!", а Горнометаллургический институт... Шагом
марш! Вторая дверь!
Константин после того, как человек этот исчез в солнечных полосах
нескончаемого коридора. - Куда попали, бож-же мой! В филиал зоопарка?
сидели на диванах, толпились грубоватые на вид парни в шинелях, в старых,
с чужого плеча пальто, в армейских кирзовых сапогах, очередью стояли у
столика. За столиком - свежее взволнованное личико белокурой
девушки-секретаря; тонкий ее голос звучал с выражением неуверенности и
испуга:
вам сказала: подготовительное отделение переполнено! Ну что вы, товарищи,
все в этот институт бросились? Мало институтов? Приходите завтра с
документами: аттестат или справка об образовании, биография... Ну и все
остальное.
шинели с нелепо пришитым заячьим воротником подвинулся на диване, сияя
широким лицом, выкрикнул приветливо:
институт, как паровоз, прешь! Сэло, сэло!
ты зачем ругаешься?
Константину, как за помощью:
приходите завтра с утра. Вот вы, новенькие... Вы тоже слышали?
видите, нас - рота.
повернулся от стола; смелые его золотистые глаза глядели прямо, дружески,
в зубах пустая трубка с железной крышечкой; парень этот спросил Сергея не
без любопытства:
брови, узкая бородка; трубка была трофейная; такие не раз попадались
Сергею на фронте.
показал взглядом на трубку: - Дейтше, дейтше юбер аллес?
Подгорный, командир тридцатьчетверки. В Карпатах под Санком вам
прокладывали дорогу. Як стеклышко...
сказал Сергей. - Если помнишь Санок, то не будем.
Сергеем и танкистом. - Дело доходит до лобызания. Братцы! - в полный голос
сказал он. - Кто хочет лобызаться, ко мне! Я тоже с Первого Украинского!
несколько человек в шинелях; кто-то крикнул оживленно:
черном бушлате, под бушлатом на выпуклой груди разрезом фланельки открыт
малиново накаленный морозом треугольник кожи. Весь этот слитый из
мускулов, в огромных клешах паренек очень заметно выделялся среди
армейских шинелей, и выделялся особенно своими пронзительно яркими синими
глазами.
ни одного?
пехота, танки и артиллерия. Сушь и земля.
уставился светлыми глазами на трубку танкиста. - У тебя много таких
дьяволов, лейтенант?
лицо его стало загадочным.
протянул его танкисту, танкист с веселым видом отдал ему трубку. И вдруг
таким знакомым, теплым маем конца войны, парком над голубыми лужами на
мостовых Праги, тишиной без выстрелов повеяло на Сергея, что он задохнулся
от волнения, от того недавнего, незабытого, что не исчезало из памяти
каждого.
Анатольевна, почему разрешили? Это все ко мне?
базар образовался!
высокий человек в длинном пиджаке, тот самый, с нервным молодым лицом,
которого встретили в коридоре; он, принюхиваясь, оглядел комнату, ткнул
пальцем по направлению морячка в бушлате.
Кто разрешил? Если пытаетесь поступить на горный факультет, запомните:
курить бросать! Горняк - это жизнь под землей. Сколько вас тут? Взвод? -
И, не ожидая ответа, с неуклюжей стремительностью махнул длинной рукой. -
А ну заходите в кабинет. Все! До одного! Выясним отношения!
вошли осторожно, не шаркая сапогами, без шума расселись в кожаных креслах,
на стульях вокруг письменного стола. Все озирались на стены, завешанные
разрезами шахт, чертежами врубовых машин, глядели на модель отбойного
молотка на стенде - многое здесь отдаленно напоминало кабинет матчасти
военного училища. Константин мигнул Сергею, смешно скривив щеку, будто зуб
болел, прошептал:
часа быть, как часы. Закон. А я тут болван болваном. Ужасаюсь твоей
наивности.
хоть в воду...
стекло, изучающе посмотрел на пальцы, есть ли пыль, после чего внушительно
повернул ко всем табличку на чернильном приборе: "Курение для шахтера -
вред".
Лукин Евгений
Конюшевский Владислав
Контровский Владимир
Корнев Павел
Суворов Виктор
Майер Стефани