оладьи.
- А кто играл? - спросил я. - Чья группа?
- Они ребят из Низких Температур пригласили, ну, этот квинтет, "Файв
блю бердз".
- Эти ничего, - сказал я.
- Цветомузыка у них дрянь, - сказал Утюг. - Слушай, Гаря, а ты женись
на своей, и мы каждую переменку будем к ней бегать вкусноту лопать. Вообще,
братцы, давайте все переженимся, каждому по поварихе, ну ее, науку, надоело.
- Точно, надоело, - сказал Гаррик. - Давайте, переженимся.
- Я не против, - сказал Венька.
Я вдруг подумал на полном серьезе, а как же я Натку брошу, нет,
невозможно, и еще подумал, что все они валяют дурака, когда говорят, что
наука им надоела, - ничего не надоела, наоборот, так и манит, а меня...
манит или не манит? Поди разберись.
Мы еще долго болтали о всякой всячине, мама их подбила на обед, мы
пообедали и потом распрощались. Честно говоря, очень неплохо провели время,
лично я был доволен.
Когда они умотали, я от нечего делать перебрал принесенные подарки и на
коробке конфет "Амфибия" увидел в уголке написанные авторучкой два слова:
"Не хворай". Буква "н" и буква "х" были подчеркнуты.
Вскоре я поправился и сразу же махнул с группой на Аякс.
x x x
В день свадьбы дождина лил колоссальный, и, как назло (ну, об этом-то
можно было догадаться заранее), мама часа два гоняла меня перед зеркалом, то
одно на мне примеряла, то другое, комбинации, варианты, замыслы, а не лучше
ли так, а может быть, вот эдак, стой смирно, не крутись, нет, беленький
платочек и эти полуботинки смотрятся не эффектно - чистая возня с
семнадцатой молекулой: как-никак, первая в жизни свадьба, не школьный
вечер... Она решила, что мы с папой пойдем вдвоем, хотя она и была,
разумеется, приглашена. Сумма причин: сто лет назад обещала в этот день быть
у нее школьная подруга, плюс - дикая мигрень, плюс - бездна дел по дому,
плюс - жениха, Юру, никогда не видела, не знакома и прочее.
На папе был темно-серый костюм, на маме (для подруги) особо модное
платье типа кольчуга - действительно, кольчуга, только из очень-очень мелких
звеньев какого-то архилегкого металла, оно все переливалось на маме,
блестело, даже змеилось как-то, лицо у мамы было розовенькое, нежное, очень
симпатичное, и я, может быть впервые в жизни, глядя на нее и на папу рядом,
вместе, из-за того, наверное, что шел на свадьбу и о свадьбе думал, увидел
вдруг, что они не просто папа и мама, а муж и жена, и как вообще они хорошо
подходят друг к другу.
Мы с папой должны были выйти из дома с запасом - залететь в универмаг
за подарком. С этим подарком хлопот было выше головы, потому что мама
уверяла нас, что подарить молодым следует мощный, крепкий набор посуды:
кастрюли-скороварки, всякие штучки-дрючки, чудо-печки, тра-та-та... Мы с
папой артачились и говорили, что нам просто неудобно являться на свадьбу со
всей этой белибердой, да и как ее тащить - руки оттянешь, но мама резонно
спросила, что предлагаем мы. Мы помолчали немного и провякали, наконец,
какую-то чушь, явный вздор, и, конечно, в итоге нам пришлось с ней
согласиться. Вечером времени у нее на нас не было, она купила подарок днем
(терпеть не могла заказывать вещи по телефону с помощью каталога) и оставила
его в универмаге, сказав там, что мы зайдем - тащить все это домой было ей
не под силу, а в бюро обслуживания как раз был обед.
Но это было еще не все. Вдруг, за десять минут до нашего выхода из
дома, она учуяла, что, при всей бездарности нашего вяканья, в нем, пожалуй,
есть известный смысл: тащить в подарок молодым гору посуды было, конечно же,
хоть и разумно, мудро, даже с юморком, но одновременно от всего этого
"веяло", как она сказала, "не очень высоким вкусом". "Вы правы, мальчики", -
добавила она и взяла с нас слово, что мы обязательно зайдем в антикварный
магазин (ну, магазин всяких старинных вещей) и купим Юре и его голубке, его
маленькой птичке, что-нибудь антикварное, старинное, в их будущее гнездышко.
Гнездышко - н-да-а-с!
Итак, мы ей это гарантируем, нашему вкусу она доверяет, в этой
комбинации - быт плюс искусство - подарок будет выглядеть действительно
мощно, за второй покупкой она с нами тоже не поедет: мигрень, подруга,
навалом дел по дому и прочее.
В этой спешке я чуть не забыл пригласительный билет на свадьбу, который
мне очень понравился. Именной, лично мне, у папы был свой, оба пришли по
почте, каждый в своем конверте.
"Дорогой Дмитрий Владимирович Рыжкин! (Имя, отчество и фамилия были
отпечатаны типографским способом, а не написаны от руки, и так, наверное,
каждому - особый шик!) Мы (далее имя, отчество, фамилия Юры и имя, отчество
и фамилия, - уже Юрина - его маленькой птички) рады будем видеть Вас на
нашей свадьбе (далее - день, время и место). Свадьба проводится в
традиционно-старинном стиле. (И, видно, как подтверждение этому.) Примите
наше заверение в глубочайшем..."
Честно говоря, я здорово завелся от этого сообщения насчет стиля. Хоть
я на свадьбе никогда не был, кое-что я все-таки слышал, видел в кино и по
телевизору. Что значит - в старинном стиле? В новом стиле все было довольно
просто, скучно: жених и невеста, папы, мамы, кое-кто из самых близких
друзей, если они есть, просто ужинают дома или в кафе, тихо, мирно - что же
еще надо? - ну, поженились и поженились. В очень редких случаях выкидывали
фортель, снимали зал Дворца бракосочетаний, тогда - несколько столиков, как
в ресторане, танцы - тоже ничего особенного, без всяких стилей.
Нет, смешно было гадать, как это все будет выглядеть.
В самый момент ухода у меня отлетела на пиджаке пуговица, папа
разворчался, что ему надоело при полном параде ходить из угла "угол по
собственной квартире, и ушел, сказав, что ждет меня внизу. Мама в какой-то
диком, сумасшедшем темпе (о-оп-ля! - и готово) пришила мне пуговицу и
подтолкнула к двери.
Я вышел из квартиры на площадку. Она велела мне остановиться, стать
ровно, и еще раз с порога быстро и внимательно оглядела меня, и в ту
секунду, когда я готов был повернуться и сбежать вниз, даже слегка
повернулся, - какой-то резкий ветер, маленький шквал вдруг метнулся в мою
сторону, и я увидел маму совсем рядом с собой, и ее глаза, и руки,
приложенные ладошками к моей груди.
- Я очень боюсь за него! - быстро сказала она. - Мне очень неспокойно
за него, Митя! Такое чувство, будто что-то должно случиться... нет, не на
свадьбе, а вообще. Это выдумки, я знаю, но мне очень за него неспокойно, -
говорила она почти скороговоркой. - Смотри, чтобы ему было там весело, -
говорила она. - Чтобы... - И вдруг голос ее на половинке какого-то слова
сломался, хрустнул, как стеклянная палочка, и остальное она договорила ровно
и спокойно. Тут же она, как и секунду назад, подтолкнула меня, и меня
понесло по лестнице вниз, наполненного совершенно другим зарядом, чем был
только что, совершенно другим.
Я катился вниз и, странное дело, думал вроде бы о другом, вовсе не о
том, что она мне сказала. Я понял вдруг, догадался, что вот уже неделю, а то
и больше, совсем не мучаюсь так сильно, как это было, не переживаю, что же
мне выбрать - папу или, так сказать, науку: по любым причинам я, как видно,
не мог сам решить проблему семнадцатой, да и вообще все смешалось,
перепуталось во мне, может быть, я просто устал - и вот теперь, после ее
слов, все, что меня мучило, вмиг опять вернулось, ударило меня, вошло в
меня, как гвоздь в доску, - действительно, будто мне внезапно поменяли
кровь.
"Амфибия" урчала, когда я спустился, и как только я сел, папа сразу же
взлетел и, развернувшись, погнал в сторону центра.
- А как это в традиционно-старинном стиле? - спросил я. - Ты знаешь?
- В общих чертах, - сказал он. - Читал где-то.
- Интересно хоть?
- Вполне.
- Ну, а чем отличается?
- Как тебе сказать. Ну, прежде всего, стол один, общий, все сидят в
определенном порядке: жених, слева от него невеста, с обеих сторон от них -
родители, ее - справа от него, его - слева от нее.
- Юриных не будет, - сказал я. - Ты слышал? Они же на Днестре-четвертом
работают, а там вдруг, он говорил, сезон бурь начался раньше времени, им не
вылететь.
- Значит, там будет сидеть какое-нибудь важное лицо, особый гость,
после - всякие родственники, потом друзья - кажется, так, точно я не помню.
- И все?
- Кажется, да. Вроде бы кто-то еще управляет свадьбой, какой-нибудь
специальный человек из друзей. Произносятся тосты - за невесту, за жениха,
за их родителей... Оставайся в машине, я сам заберу кастрюльки.
Он плавно посадил "амфибию" возле универмага и вылез наружу. Дождь лил
обалденный. Неожиданно у самого окошка бокового обзора я увидел троих в
мокрых блестящих плащах, странную такую комбинацию: Гриша Кау, Лека Шорохов
и Рита Кууль - красавица из моей старой школы. Я постучал им в стекло, они
обернулись, наклонились и, рассмотрев меня через мокрое стекло, заулыбались
и закивали. Я сделал им рукой знак, чтобы они залезали, и открыл дверь.
Хохоча, они забрались в "амфибию", мокрые, веселые, захлопнули дверь, и Рита
Кууль сказала:
- Слушай, сокровище городка! А они не врут, твои ребята? Мы только что
познакомились. Один говорит, что читает лекции на Селене, а второй - что
изобрел двигатель вечного сгорания. Они тянут меня в "Тропики". Идти или
нет?
- Конечно, иди, - сказал я. - Первый действительно читает лекции, а
второй врет (ребята ржали). Двигатель изобрели тьму лет назад, а тебе пора
бы знать, что он не "вечного" сгорания, а "внутреннего".
- Ух ты, - сказала Рита. - Если у человека трояк, большего от него
Василенко Иван
Аникина Наталья
Пехов Алексей
Афанасьев Роман
Корнев Павел
Андреев Николай